[mini-nano]

Обязуюсь писать каждый день 200-450 слов.

на данный момент есть 7201 знак

Фэндом: "Люди Х: Первый Класс"
Название: "Второе царство"

информация о тексте

Персонажи: Чарльз Ксавье, Эмма Фрост, Эрик Леншерр, Себастьян Шоу, пейринги в разных комбинациях
Жанр: ангст, драма, пост-фильм.
Рейтинг: планируется R
Саммари: и Чарльз, и Эмма скучают по прошлому. Вместе они придумывают способ вернуть всё на свои места.
Дисклеймер: всё принадлежит Мэтью Вону и Марвел.

Вспомнишь ли, как однажды
пришел на твою могилу, а ты умерла
много лет назад, и не думал никто
о тебе давно -
только я?

Вспомнишь ли, что мы - хрупкие дары
от звезды - и на слом?
Ричард Бротиган

1.

начало

- Зачем вы пришли? - спрашивает Ксавье, но Эмма уверена, он и без её объяснений знает, зачем она пришла.
Ксавье, худой, осунувшийся, с бледным, как бумага, лбом, впалыми щеками и глубокими тенями, пролегшими под глазами, Ксавье, горбящийся в кресле - не тот Ксавье, которым она запомнила тогда, в России, когда Шоу был ещё жив, а Эрик Леншерр носил чёрную водолазку и попытался придушить Эмму согнутым перилом от кровати. Нынешний Ксавье выглядит мельче и суше. Старше на двадцать лет и на пару жизней.
- Я думаю, - говорит Эмма, - не нужно объяснять.
- Попробуйте объяснить.
Эмма проходится по кабинету Ксавье, осматриваясь: картины в тяжёлых рамах, кожаные кресла, книги, которые уже давно никто не трогает, но с которых всё равно стирается пыль два раза в неделю. Некоторые из книг Эмме знакомы - такие же читал Себастьян пару лет назад, когда они ещё жили в белом мраморном доме в Аргентине, прятали в прикроватном столике стопку фальшивых паспортов, заставляли Риптайда чистить бассейн и трахались пару раз в день. "История" Геродота, "Левиафан" Гоббса, "Государь" и "Искусство войны".
Сев на край одного из кресел, Эмма пристально смотрит на Ксавье и поясняет:
- Я пришла, чтобы предложить сделку. Это взаимовыгодная сделка.
Ксавье смотрит на неё со сдержанным интересом, и Эмма долго не может понять, чего в его взгляде больше - любопытства или недоверия. Пытаясь прочесть его мысли, она натыкается на глухую стену из молочно-белого тумана, за которой не видно совсем ничего.
- Я весь внимание, - произносит Ксавье и пытается улыбнуться. - Если честно, я не могу представить, что могло бы заставить вас прийти сюда, в Уэстчестер, чтобы вот так, прямо здесь и сейчас предложить мне сделку.
Эмма устраивается в кресле поудобнее.
- Профессор, скажите мне, вы никогда не думали о том, что всё можно вернуть назад?
- Что вы имеете в виду?
- Представьте себе, что Эрик Леншерр так и был здесь, а ни о какой ядерной войне никто даже и не говорил.
- Я догадываюсь, к чему вы клоните, но представить себе это у меня не получается.
- Вам нужен Эрик Леншерр.
- Почему вы так думаете?
И Эмма хочет сказать, что знает всё, что читала мысли Эрика Леншерра ещё тогда, в России, что эти воспоминания были слишком на поверхности, чтобы их не заметить, что ничего до сих пор не изменилось, но, помедлив, говорит:
- Друзьями ведь не разбрасываются, верно?
- Допустим. Но если вы собираетесь уговорить Эрика вернуться, то он не послушает. Если вы собираетесь устроить бунт в Клубе Адского Пламени, чтобы Эрик вернулся в Уэстчестер, он не вернётся в Уэстчестер. Ему слишком не нравится идея мира и слишком нравится идея иметь власть.
- Кто что-то говорил о бунте или об уговорах? - усмехается Эмма.
- И что вы тогда собираетесь мне предложить?
- Я надеюсь на вашу фантазию. И на ваш ум, профессор. А предложить могу свою поддержку. По рукам?
- Я подумаю, - обещает Чарльз Ксавье.
Когда три дня спустя Азазель снова приносит Эмму в Уэсчестер, к пересыпанным гравием хрустящим под ногами дорожкам, стриженным кустам и ровным газонам, стенам, поросшим плющом, Ксавье встречает её уже в саду, по-прежнему сидя в своём инвалидном кресле, с мышиного цвета пледом на коленях.
- Вы знаете, - говорит он, - я подумал. По рукам.
- По рукам, профессор, - отвечает Эмма, и он морщится.
- Зовите меня Чарльз.
- Тогда по рукам, Чарльз.
Эмма никогда не думала, что всё окажется так легко.

2.

продолжение

Фантазия и ум Чарльза Ксавье - единственное, что остаётся у Эммы, и на самом деле ей это не нравится, не должно нравиться.
Признай, мысленно говорит она себе, стоя у зеркала, ты бы ни за что не доверилась ему, будь у тебя что-то лучше. Проблема в том, что у неё нет ничего лучше.
Эмма уверена, что и у Чарльза тоже. Она догадывается, как это бывает: он вскакивает посреди ночи от резкой боли в спине, распахнув глаза, замирает на пару секунд, пытаясь перевести дыхание, и только потом вспоминает, что парализован. Он ждёт, пока боль утихнет, чтобы дотянуться до пачки таблеток и стакана с водой на прикроватном столике и не может заснуть до самого утра, так и глядя в потолок, всё вспоминая, всё просчитывая, где он и что упустил. Наверное, иногда ему снится Эрик; может быть, Эрик снится ему даже чаще, чем Эмма думает.
Эмма же каждое утро просыпается в пустой постели, и сперва, сквозь сон, шарит вслепую рукой по лишней подушке, как будто здесь, рядом, должен спать кто-то ещё.
Проснувшись, Эмма убеждает себя в том, что никого в её постели не должно быть, и уж подавно там не должно быть Шоу. Потом она умывается ледяной водой, долго причёсывается, натягивает чулки, возится с застёжками из крошечных белых крючочков на юбке и плаще, густо подводит глаза и перекрашивает ногти, как делала это и год, и два, и пять лет назад.
Она по-прежнему встаёт в шесть утра, на два часа раньше, чем все; теперь она объясняет себе это тем, что будет безопаснее, если лишить Эрика Леншерра лишней возможности застать её спящей. Дело не в том, что ей нужно привести себя в порядок, и не в том, что есть образ жизни, к которому она слишком привыкла.
Признай, мысленно говорит себе Эмма, поправляя чулочную подвязку, что тебя волнует не то, что Шоу мёртв, а то, что Эрик паршивый руководитель, и что вряд ли когда-нибудь он начнёт доверять тебе, и что вряд ли ты проживёшь и полгода в новом Клубе Адского Пламени при таком раскладе. Однажды ему что-то придёт в голову, и он всё-таки задушит тебя, свернёт тебе шею или проткнёт тебя острым куском железа ещё до того, как ты подумаешь о бриллиантовой оболочке.
- Ты знаешь, что заставило меня согласиться на эту сделку, - говорит ей Чарльз на их второй встрече; Эмма сама не понимает, когда расстояние между ними успело сократиться до "ты".
- А зачем эта сделка тебе? - спрашивает Чарльз.
- Мне просто не нравится Эрик и все те, кого он привёл в Клуб, - лукавит Эмма.
- Ты хочешь вернуть Шоу, - говорит за неё Чарльз и грустно улыбается.
Эмма сглатывает.
- Мне казалось, что я хорошо защитила свои мысли.
- А мне неловко, но это была достаточно слабая защита.
Эмма щурится.
- Будь честной, раз уж мы с тобой работаем вместе, - говорит Чарльз. - Если это можно назвать работой.
- Хорошо, - признаёт Эмма после пары секунд молчания, - я хочу вернуть Шоу. И мне не нравится твой доверительный тон.
- А кому ещё нам с тобой доверять, кроме как не друг другу? - пытается рассмеяться Чарльз. Руки у него маленькие, жёлто-белые, по-стариковски сухие. Всякий раз, когда Эмма смотрит на них, Чарльз, словно извиняясь, поясняет, что это из-за лекарств, а скоро он будет выглядеть гораздо лучше и, может, даже попробует ходить.
На миг его лицо становится серьёзным.
- Обещай мне, - просит Чарльз, - что если мы сможем вернуть Шоу, вы обойдётесь без планов ядерной войны.
Если бы Эмма не могла ничего пообещать, она всё равно бы сказала "да"; но в этот раз ей не приходится врать.
- Себастьян нужен мне для других целей.
- Для каких же? - уточняет Чарльз.
Эмме ужасно хочется отшутиться, снова сказав, друзьями не разбрасываются, но она, вздохнув, пожимает плечами.
- Для чего мужчина нужен женщине?
- Женщины... - только и произносит Чарльз Ксавье, невидящим взглядом смотря на чёртовы газоны, чёртовы ровные дорожки и мраморную фигурку на фонтане.