Пролог.

Незнакомец жестами указал в мою сторону, и мои щеки тут же окрасились в ярко-красный. Он улыбнулся, и эта улыбка буквально пригвоздила меня к месту. Я не могла пошевелиться, не могла сделать ни единого вздоха. Сердце будто замерло, а кровь закипела. Меня снова бросило в жар, хотя лицо и без того было приличного малинового цвета.
Я, наверное, чувствовала то же, что обычно чувствуют люди, прыгая с парашютом или ныряя с головой в ледяную воду, только в тысячу раз сильнее. И я уже начала думать, что лучше бы я сейчас тоже прыгнула. Столь неожиданна и велика была сила этого взгляда.
Я попыталась отвести глаза, но ничего не получалось; и незнакомец, словно читая мои мысли и глядя прямо в душу сквозь установленный между нами зрительный контакт, усмехался над сложившейся ситуацией.


- 1 –

Конец XIX столетия.
Жизель глянула в открытое окно, и перед ней на темном, затуманенном небе предстал огромный кипельно-белый диск луны, сверкающий подобно бриллианту в оправе дорогого обручального кольца.
Она любила ночь. Любила магию тишины, что каждый раз витала где-то в воздухе. Любила пушистые, как первый снег, звезды. Любила любоваться ими каждый раз. Но лунный свет слишком сильно бил ей в глаза, и девушка с ненавистью задернула тяжелую ткань лиловых штор, отгораживаясь от внешнего мира звенящей тишиной таинственного полумрака.
–Жизель! – неожиданно громкий голос заставил ее вздрогнуть и резко обернуться на зов, разметая по плечам блестящие черные кудри.
В противоположном конце комнаты на широкой кровати из белого золота, ножки которой были увиты изумрудами роз, под алым пологом восседал невероятно красивый юноша. Точеное личико было словно вырезано мастерами из хрусталя или драгоценного камня. Ощущение нереальности придавала и белая, будто покрытая инеем, кожа.
Парень сидел неподвижно, и, если бы не отсутствие на теле шарнирных соединений, издалека его легко было принять за куклу.
– Ты должна идти, Жизель, - он небрежно тряхнул головой, убирая с лица непослушные каштановые пряди. – Близится рассвет…
– Ну и пусть! – девушка в несколько шагов пересекла комнату и опустилась рядом. Ее голос был полон решимости и, в то же время, звучал по-детски упрямо.
– Близится рассвет, - повторил парень, растягивая слова и совершенно на нее не глядя.
Жизель обижено хмыкнула и, с наигранным интересом начала расправлять складки на своем бальном платье цвета спелой вишни.
– Не хочешь ли ты, Максимилиан, упрекнуть меня в незнании новых законов нашего королевства? – ее глаза наполнились слезами, а голос был по-прежнему холодным, как лед. – Я прекрасно помню все, что связано с рассветом. Я знаю это не хуже тебя!
– Жизель… - тот, кого она только что назвала Максимилианом, тяжело вздохнул, словно имел дело с человеком далеким от понимания даже самых элементарных вещей.
Его синие глаза неожиданно потемнели, и он, повернув девушку к себе лицом, взял ее маленькие хрупкие ручки в свои. Он поймал на себе ее туманный взгляд и успел разглядеть в нем смесь различных не сочетаемых эмоций. Он уже видел такое, в глазах тех девушек, что были здесь раньше, до нее.
– Если ты действительно знаешь наши законы достаточно хорошо, то должна помнить, что может произойти после восхода солнца, - слишком сладкий шепот, мягче шелка под ее пальцами, - Не забывай. Мы с тобой представители одной расы… С древнейших времен тьма притягивала свет, а свет – тьму. Именно поэтому мы не можем быть вместе, - он нежно провел рукой по ее волосам, не сводя глаз с ее бледного личика – Двум темным не прожить друг с другом дольше одной ночи…
- Я прекрасно помню об этом, Максимилиан, - Жизель попыталась отмахнуться от его настойчивых прикосновений, но едва ли ей это удалось. Бороться с собой было куда сложнее.
- Рассвет убивает лжецов! – продолжал юноша – Все, что было между нами – всего лишь игры нашей фантазии… Ты ведь это умеешь, правда? – в его голосе прозвучала насмешка, но он тут же заставил забыть о ней, затягивая девушку в поцелуй полный страсти.
Между тем, в щелочку между шторами стали заглядывать первые лучи солнца, заставляя парня прищуриться и слегка отстранить от себя Жизель. Девушка тоже заметила их. Они послужили для нее, своего рода, знаком, и она немедля подошла к окну.
- Ничто не случается зря, Максимилиан, - с какой-то невообразимой печалью Жизель окинула взглядом комнату. Ее взгляд задержался на королевском ложе, но лишь на миг – У меня все было по-настоящему. А рассвет… он лишь подтвердит мое поражение, ведь не смотря на все твои слова, я не смогла сделать тебя своим.
Сказав это, Жизель распахнула окно так, что ясный утренний свет в мгновение ока залил собой всю пустот темной комнаты. Яркие лучи пронзили тело девушки, словно она была соткана из воздуха, из прохладного ветерка. Пара секунд. Она еще смотрела ему в глаза и тут же рассыпалась на тысячи сверкающих бликов и исчезла в прозрачной синеве.

- 2 –

Наши дни.
Большой оранжевый зонтик выглядел слишком ярко на фоне дождливого майского утра. Он превращался в пятно света среди серых прохожих, не оставляя возможности его обладательнице Марии Кинг смешаться с толпой. Мария терпеть не могла сырость, но сегодня была даже рада дождю. Ведь он будто бы мог оправдать ее случайную грусть, пришедшую на смену постоянной улыбке.
Школьный двор пустовал, и тяжелые капли, с шумом ударяясь о мокрый асфальт, стекали в огромную грязную лужу. Именно она не давала ученикам старшей школы возможности дойти до корпуса, не промочив при этом ноги. И только маленький серый котенок, не обращая внимание на сырость, подбежал к трубе для дождевой воды и стал лакать из лужицы, отражавшей в себе темное грозовое небо. Увидев его, Мария не смогла пройти мимо.
«Он так одинок в этом мире, - девушка подошла ближе и погладила котенка – И нет человека, который мог бы ему помочь, которому можно было бы довериться… Жизнь теряет краски, если ты один».
Она осторожно подняла малыша с тротуара и прижала к своему теплому вязаному свитеру. Котенок дрожал и смешно прятал носик в собственную мокрую шубку. Он замерз и, наверняка, был голоден. Однако целый час домой под проливным дождем не казался Марии самым удачным вариантом, и она, положив нового друга в сумку, поспешила к школьным дверям.
- Сколько раз я просил, чтобы вы не опаздывали на мой урок?! Мария! – учитель математики, пожилой мужчина в огромных круглых очках, был явно с самого утра не в духе. Он мерил шагами кабинет, при этом размахивая указкой из стороны в сторону.
- Это первый раз… - тихо ответила девушка, мечтая лишь о том, чтобы как можно скорее оказаться на своем месте.
- И вы считаете это допустимым?! – повысил голос математик, и его очки угрожающе сверкнули – Я думал, вы не столь расточительны как остальные ваши одноклассники. Но видимо я ошибался.
- Извините, - Мария уже готова была отдать все на свете, лишь бы учитель забыл про нее и начал объяснять новую тему.
– Если это повторится, я буду вынужден жаловаться директору школы! Можете сесть.
Мария облегченно выдохнула и почти бегом кинулась к своей парте в дальнем конце класса. Сколько себя помнит, она всегда сидела там, напротив большого окна, ведущего на оживленную улицу. Мария любила это место отчасти потому что, если сидя на уроке становилось совсем тоскливо, она могла, чуть повернув голову набок наблюдать за тем, что происходит снаружи, но и потому, что именно в такие моменты как сейчас, здесь можно было скрыться от всевидящих глаз преподавателя.
«Где пропадала?» - не прошло и пяти минут, как до Марии дошел слегка помятый клочок бумаги с корявым почерком поперек строк.
Она оглянулась. С первой парты ей весело подмигнула голубоглазая девочка с вьющимися пушистыми волосами, смутно напоминающими светлый шарик одуванчика. Это была Лиззи, подруга детства, с которой Мария до сих пор неплохо общалась, не смотря на ее весьма непростой характер.
«Пришлось задержаться. Не важно,» - Мария поняла, что сегодня так и не сможет сконцентрироваться на математике и нацарапала карандашом ответ.
«Случилось что-то интересное?» - любопытство Лиззи как всегда зашкаливало.
«Боюсь, что нет».
«Тогда ты многое пропустила! В наш класс зачислили новенького, прямо в конце года! Странно, правда? Он довольно милый. Может хоть он сможет произвести на тебя должное впечатление. Из всех девчонок только ты пока без пары».
Мария перечитала только что пришедшую записку еще раз и невольно фыркнула. Нашла, что вспомнить, ее это не волнует. Все мальчишки были одинаковыми, и нечего на них тратить свое время.
С другой стороны стало невероятно интересно, что за личность посетила их в такое время. Но ведь Мария до сих пор не наблюдала никаких новых лиц.
«Ну и где же он?»
Лиззи хихикнула, передавая записку обратно.
«Оглянись».
Ни секунды на раздумья. Взгляд назад и ее карие глаза встретились с другими, темно-синими и такими глубокими и бездонными, что Мария испугалась, что лишится чувств прямо здесь и сейчас.
« Чужой!» - мелькнула в голове тревожная мысль.
Незнакомец выделялся особым шиком и аккуратностью, чего не было ни у одного из знакомых мальчишек.
«Боже, он пялится на меня! И, судя по всему, делает это с тех самых пор, как я появилась в классе».
Парень улыбнулся так, словно слышал все, о чем успела подумать Мария, и это заставило ее щеки гореть адским огнем. Никогда еще она не попадала в такое дурацкое положение. Разве что в тот самый раз, когда ее самым подлым образом бросил Дей, первый и единственный парень в жизни Марии. С тех пор она старалась избегать отношений ближе тех, что сложились за годы учебы с ее одноклассниками.
Но как же так получилось, она уже готова изменить своим принципам?
- Макс, - одними губами произнес незнакомец.
- Мария, - так же тихо, словно в трансе, ответила она.
Макс протянул ей руку, и девушка пожала ее, продолжая зачарованно смотреть в его глаза, отливающие цветом морской волны.
Вспышка. Кончики пальцев словно пронзил разряд электрического тока, магнитом сливая две ладони в единое целое, не давая отдернуть руку, прижать к себе. А может, ей это вовсе и не нужно? Его ладонь была мягкой и теплой, почти такой же, как пушистая шкурка котенка. Марии даже казалось, что она чувствует, как течет кровь под его кожей, неся жизнь к каждой клетке, давая ему возможность дышать и так привлекательно ей улыбаться. И она ответила улыбкой, пусть даже мысленно ругая и отвешивая себе подзатыльники.
«Я сдалась, - рыдал внутренний голос – Пора прекращать это».