racoon1111, спасибо

всегда пожалуйста)))

Пролог.

- Марка, куда ты лезешь?! – Теод в последний момент успел схватить сестрёнку, которая пыталась влезть на стену по опутавшей её лозе. Схватил он её как раз вовремя: лоза соскользнула с камней вниз.
- Вверх, - падение «лесенки» малышку не расстроило. Пятилетняя Маранта заёрзала в руках у старшего брата и задрала личико, рассматривая другие возможности влезть по стене в окно на втором этаже.
- Нет, я тебе не разрешаю, - Теод составил сестру на землю и повёл её прочь от дома.
- Нет, ты не можешь мне не разрешать, - тотчас же возмутилась Маранта. – Ты не мама, не папа и не тётя Аля!
- Могу, я твой старший брат, - Теод присел, поправил на голове у сестрёнки панамку и повёл её дальше.
Он был старше Маранты почти на двадцать лет и был ростом с их отца, но девочка твёрдо знала разницу между братом и взрослыми: брат – это брат, и родители так же наказывали и говорили ему, что делать, как и ей. В каком-то смысле, они были равны друг перед другом.
Маранта к тому же была ещё самой младшей и единственная жила с родителями. Остальные же разъехались из их дома. Теод же чаще всего навезал их. И Маранта любила его больше всех братьев и сестёр.
Они вышли из сада на полянку для пикника перед террасой дома. Там как раз сидел отец и разговаривал с их гостем. Маранте его представили как «папин друг».
Этот странный человек в чёрном платье и льняной тоге с синей бахромой. Он был ростом почти с отца, но был не таким широким в плечах и таким красивым. У отца были рыжие волосы, как у самой Маранты, а тётя Аглая всегда говорила, что её отец – самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. Гость же был бледным, с короткими чёрными волосами и блестящими чёрными глазами. Маранта особенно запомнила у него на руке тольстый круглый браслет с голубой эмалью. Когда гость только прибыл, она потянулась к нему посомтреть на забавную вещичку. Мужина хмыкнул и, сняв браслет с руки, дал ей посмотреть. Маранта с восторгом увидела, что металл не просто покрыт голубой эмалью, а на самом деле изображал длинную пёструю змею, которая ползла по голубым листьям.
Её отцу почему-то не понравилось, что она рассматривает это украшение. Он попросил гостя забрать у неё браслет, а самой Маранте велел идти поиграть.
- Она опять пыталась карабкаться по стене, - пожаловался Теод, подведя сестрёнку к взрослым.
- Надо будет эту лозу вырезать, - отец облокотился о садовый столик из гнутого дерева и недовольно поморщился.
- Там её и так остаётся только вырезать – Марка её оборвала.
- Она сама упала! – на всякий случай предупредила отца Маранта, испугавшись, что её снова будут ругать.
- Тогда тем более вырезать её, - улыбнулся их гость. Отец неопределённо повёл плечами и сказал:
- Теод, скажи матери, что наш гость отбудет до ужина.
- Да, я не буду вас долго стеснять, - кивнул гость. Теод пожал плечами и, посадив Маранту на колени к отцу, ушел в дом. Отец пересадил дочь поудобней и повернулся к гостю:
- Лейв, ты уверен, что не ошибся?
- Разумеется. Три яйца. Мы повесили почти дюжину жрецов, которые пытались их оживить. Всего пять групп, которые были относительно независимы друг от друга.
- Пять?
- Три с собствнеными яйцами, одна группа - с муляжом, и ещё одна просто собиралась возвращаться в Долину Льот. Два яйца были мёртвыми, а вот третье было готово проклюнуться. Когда мы его вскрыли, там был уже почти сформировавшийся птенец.
- А вылупившиеся птенцы вам не попадались?
- Пока, к счастью, нет, - мужчина засмеялся, но его смех звучал неестественно. Он замолчал, - Мы рассеяли птицепоклонников, окружили их своими людьми, но они всё-равно пытаются собраться и возродить своих богов. Но это ещё мелочи. Я был вынужден сжечь командора и троих жрецов своего ордена, которые выкрали из архивов информацию о яйцах и пытались найти такое, чтобы управлять им.
- Это уже хуже, - отец снял с Маранты панамку и встрепал ей волосы. Девочка засмеялась. У её мамы и тёти Аглаи волосы были рыжие, прямые и жёсткие, красиво лежавшие на плечах. Отец же был рыжим, волосы у него были неровными и лежали на голове пышной гривой. Все говорили, что у Маранты такие же волосы и её это очень радовало.
- Разумеется, - согласился Лейв. – Я слышал, у вас здесь та же ситуация.
- Да, - рука отца замерла, потом осторожно расправила детские волосики. – Пока я был в Мемфае, тоже нашел парочку яиц. Не знаю, мёртвые или как, но я велел их разбить. Два десятка прицепоклонников повесили. Среди своих я измени не замечал, к счастью. Все эти ваши фокусы у нас не пользуются популярностью.
- Это радует, - Лейв облокотился на стол, - Но я всё-равно настаиваю, что архивы надо уничтожить.
- Я подумаю.
- Обязательно подумай, - Лейв поднялся из кресла. – Что ж, маршал Мартин Орх, я рад был с тобой повидаться. Хотя, должен признаться, ты выбрал странное место. Тут жарко, душно и тут живут странные люди. Никогда бы не признался в этом, но это место даже хуже, чем Мемфай.
Отец расхохотался в голос.
- Я думал, вы тут меня не достанете, но я ошибался. Ладно, Лейв Пёстрый, уползай отсюда. Ты и так удивил меня, когда заполз ко мне в сад.
- Поверь, мне было очень непросто доползти сюда, - Лейв сложил руки на груди и коротко поклонился. – Удачи тебе. И вам, маленькая Орх, - он шутливо пожал руку Маранте и направился прочь с полянки.
Девочка завертелась на коленях отца.
- Пап, а почему он пёстрый?
- Потому что он змея, а пёстрые змеи – это гадюки, - пояснил отец.
- Как змейки Теода? – пояснила Маранта. Её брат держал у себя в Эйтаноне большой стеклянный ящик со змеями. Однажды одна такая змейка укусила его, и он потерял сознание и потом три дня лежал в кровати, прежде чем смог сесть и поесть.
- Почти. Змейки твоего брата ленивые и безобидные. Они сами не нападают, а яда в них мало. Пёстрые гадюки с севера хитрые, злые и яда в них хватает на трёх человек.
- А этот дядя кусается? – не поняла Маранта. Она никогда не видела людей, которые бы кусались, как змейки Теода.
- Не знаю, вроде я за ним такого не замечал, - отец задумчиво покрутил на правой руке большой золотой перстень префекта Эйтанона. – хотя чёрт его знает, может быть, уже отрастил себе клыки. Ладно, беги к тёте, скажи, что наш гость уже ушел.

Отец уехал на работу в Эйтанон через два дня. Перед этим он заперся с Теодом, мамой и тётей Аглаей в своём кабинете. Они долго о чём-то спорили. Маранта в это время сидела под дверью и ждала, когда они выйдут, потому что ей было скучно. Она слышала, как мама тихо что-то говорила – она всегда говорила тихо, как резко бросила тётя Аглая: «… я согласна. Сам вспомни, месяц назад к нам пытались влезть. Мы сменили уже трёх архивариусов!». Отец ходил по скрипучему кипарисовому паркету. Маранта слышала скрип от его шагов.
- Хорошо, - наконец, бросил он. – Теод, ты займёшься этим.
Следом за отцом уехала мама и тётя Аглая. Маме было нужно на время вернуться в больницу, потому что ей стало хуже. Тётя Аглая её сопровождала.
- Слушайся брата! – велела Маранте мать, прежде чем тётя усадила её в автомобиль. Маранта кивнула. Маме действительно стало хуже: она побледнела и рядом с тётей казалась маленькой и бледной.
Когда они уехали, Теод вынес из отцовского кабинета большой деревянный ящик, в которых они хранили документы.
- Садись сюда, - он посадил её на ящик. – Тут очень важные документы. Никуда не уходи и никого к ним не подпускай, ясно?
Она кивнула. Брат принёс ещё больше двадцати ящиков. Маранта не очень хорошо считала, поэтому сначала загибала пальцы, считая ящики, потом поджимала пальцы на ногах. После двадцати она сбилась.
Теод, поставив последний ящик на землю, разжёг в яме для жарки мяса огонь, снял с кирпичей решетку и, открыв один из ящиков, кинул туда картонную папку. Огонь неохотно принялся лизать зелёные корочки.
- Ух! – Маранта с восторгом смотрела, как папка чернеет и неохотно идёт черным же димком. Теод палкой откинул крышку, и документы внутри радостно завертелись в язычках пламени. Следующие папки он уже раскрывал, вынимал из них документы и кидал так.
- И я так хочу! – Маранте надоело смотреть, как брат ворошит папки, кидая их содержимое в костёр. Она слезла с ящика, на котором сидела и подошла к брату.
- На, держи, - он вынул из тонкой папки стопку бумаг и дал сестре. – Осторожненько! – он поднял её за пояс и поднёс к очагу. Девочка с удовольствием кинула в огонь бумаги. Те тотчас же занялись пламенем. Маранта засмеялась и захлопала ладошками.
- Всё, теперь помогай мне, - он вручил ей длинный прут, - Смотри, чтобы всё сгорело.
- Ага, - девочка вооружилась прутом и тотчас же начала ворошить горящие лисочки.
Они сидели так почти до темноты. Маранта устала ворошить костёр, а бумаги всё никак не заканчивались. Брат принёс ей садовое кресло, и она дремала в нём, свернувшись калачиком и глядя, как брат методично уничтожает документы из отцовского архива.
Через два дня в загородный дом маршала и префекта Эйтанона Мартина Орха влезли воры. Они отключили сигнализацию и до рассвета рылись в ящиках с документами. На утро Аглая Орх обнаружила, что все ящики были перевёрнуты, а документы перемешаны на полу. Когда архивариусы разобрали их, выяснилось, что ничего не пропало.

racoon1111,


Глава 5.

Мартиша тщательно выгладила форму, потом долго пыталась с помощью чёрного и зелёного карандашей и медицинского пинцета облагородить лицо. Вышло… вроде ничего. Мартиша долго пыталась запудрить нос так, чтобы не блестел, но не очень в этом преуспела: пудра, которую ей удалось раздобыть, была тёмной даже для неё. Старая же безвременно погибла под руинами старого места работы.
Такие приготовления были связаны с тем, что они собрались фотографироваться. Инициатором, как ни странно, была Мартиша. Стелем в одном из своих писем прислал ей свою фотокарточку. Он не просил в ответ её портрета, но и так было понятно. Мартиша долго мялась, искала, у кого есть фотокамера, есть ли у них тут приличное место для «фона». Выручил её их политрук, к которому она обратилась за советом. Он широким жестом указал ей на стенд с со свежими газетами в читальном зале.
- Лучше ты здесь всё-равно не найдёшь.
Это заявление было логичным: на тех трёх этажах, что им выделили под жильё и работу, это было самым живописным и не секретным местом.
Фотоаппарат она нашла здесь же, в их «библиотеке». Вообще, библиотекой это было сложно назвать. Просто просторная подвальная комната, где стояло два шкафа с книгами, папками и другими материалами по поводу их экспедиции ( с непременными томами сочинений об основах республики, о вреде южных культов и армейские уставы, вплоть до флотского). Здесь они чаще всего проводили свободные часы, перечитывая конспекты или сидя за письмами.
Впрочем, последним в основнмо занимались только Мартиша и Курт Черак.
Как ни странно, не смотря на ограничение доступа к сети, у них был доступ к самой обычной, бумажной почте. Так Мартиша, к своему огромному удивлению, получила весточки от своих бывших сослуживцев из разгромленной пограничной крепости. Лейтенант Инфета выжила и благодарила за то, что благодаря Мартише ей сохранили глаза. Сама Хундин не могла вспомнить, успела ли она как-то помочь ожогам пилота или нет. Пришло запоздалое письмо от полковника Ханда, написанное его электронным секретарём под диктовку, с достаточно искренними пожеланиями выздоровления и возвращения в строй. Если бы Мартиша не знала бывшего командира лично, то решила бы по тону письма, что он желает ей помереть в жутких конвульсиях. Ещё к ней пришло письмо от капитана Стилема Дросса. Ответ она написала быстро, написала всего за день, но вот отправить – только со второго раза. Цензоры вернули ей письмо с указанием переписать, убрав все намёки на их работу и место, где они находятся. Мартишу всё это даже обескуражило: она-то представляла себе секретные мероприятия как что-то ну совсем секретное, когда даже чихнуть без разрешения нельзя. А здесь такое поразительное уважение к людям. Ответ от Стилема тоже пришел быстро. Так и началась их переписка.
Курт переписывался с младшей сестрой Альбией. Девушка была моложе него почти на десять лет и поступала на одну из инженерных специальностей в Эйтаноне.
- Поэтому я и подрядился на это мероприятие, - поделился с ней Курт, когда они вдвоём пытались реанимировать его перьевую ручку. – Раньше Аль жила в общежитии при училище, так то моего жалования вполне хватало. А теперь если она поступит, то придётся нам снимать новую квартиру. Там, где жил я, места мне самому едва хватает. А тут нехилая надбавка и премия. И внеочередное звание.
- Премия?
- Да, тут идёт мощная прибавка в жалованию и премия по итогу. Дело-то не особо законное.
- Это как?
- А вот так, - Курт выловил из стаканчика со спиртом пишущую часть ручки и встряхнул её. – Мы с северянами воевали против Пустошей, когда те ещё были сильны. После того, как они лишились воды, и мы, и северяне, закрыли границы. И тогда же Мратин Орх подписал с их каким-то диктатором договор о том, что Пустоши будут закрытой территорией, и что никто, ни мы, ни они, туда не сунутся. Договор на веки вечные.
Капитан хмуро скосил глаза на стену, потом снова уставился на ручку.
- Я слышал такое. Мол, пустынники обладали разными чудо-оружиями, и всё это осталось там лежать. А наша задача – узнать, сколько его там, были ли там северяне и вообще, добыть материала нашим умникам, чтобы они решили, что пригодится Республике.
- Странно, что это не сделали уже давно.
- Боялись войны с Севером. Царство Лето здорово поднялось после междоусобицы и правления Мартина Орха. Наши главные боялись развязаться войну ещё и с Севером, - Курт вставил в ручку картридж с чернилами и попробовал её расписать. – Но царство Лето мы здорово потрепали, и войны на два фронта уже можно не опасаться.
- Думаешь, оно так и есть?
- А как оно ещё может быть? – рука расписалась, и Черак принялся собирать её корпус. – Так или иначе, мне нужны деньги, а это был единственный способ их добыть, не считая ограбления банка.

- Мар, мы тебя заждались, - её товарищи тоже привели себя в порядок. Майор Фальк ради такого дела одел форму с нормальными погонами. Его подчинённые тоже были наряжены как для съёмок официального армейского календаря. Это было забавное издание, которое ежегодно выпускало военное ведомство, с фотографиями молодых офицеров на каждом листе. У девиц и молодых женщин это издание пользовалось бешеной популярностью.
Даже Карл Ивде, кротавший свой досуг за починкой разной техники, по такому случаю побрился, причесался и почистил ногти. Мартиша подозревала, что это было непреодолимым влиянием их командира – рука у Теодориха Флька была тяжлая.
Снимать их должен был капитан Ур. Хотя он был «земным» воплощением куратора их проекта, полковника Эва, они так и не выяснили, как его зовут на самом деле. Майор и капитан Черак обращались к нему просто Ур, остальные члены команды – «капитан». Сам офицер прояснять ситуацию со своим именем не спешил. По советы Мартиши он всё-таки ложился в стационар на обследование, где ему зачем-то поменяли ещё цвет глаз. Правый стал нежно-голубого цвета, а левый – зловеще красным. Незнакомые с капитаном теперь шарахались от него, если сталкивались с ним в полумраке.
- Мар, ты стоишь в центре, - ей поставили спиной к стенду рядом с майором. Ей было несколько неловко так стоять, потому что на всех фотографиях она, из-за роста, стояла позади всех где-нибудь с краю, особенно в школьные годы. Здесь же вся их команда была примерно одного роста, не считая Курта Черака. Он был выше майор Фалька почти на полголовы. Его поставили с краю, потом туда же сдвинули Мратишу. Она вздохнула свободней: всё-таки, край – это её. Хотя какой край может быть у «стенки» из шести человек.
- Улыбаемся или делаем умные лица, - капитан Ур поставил на треногу аппарат и настроил вспышку. Мартиша чуть улыбнулась. Вспышка была жидкая, но капитан уверил их, что кадр вышел хорошим.

- Мартиша, теперь вы, - капитан разогнал желающих посмотреть, как они выглядят, и протянул девушке деревянный стул с гнутыми ножками. Мартиша послушно поставила его под стендом с газетами, села и сложила на коленях руки.
- Мар, ты бы улыбнулась, - покачал головой Свен, когда она замерла в ожидании вспышки. Карл Ивде в подтверждение его слов скорчил за плечом товарища рожу. Мартиша не выдержала и засмеялась. Вспыхнула вспышка.
- А ты ничего вышла, - объявил Карл, когда капитан принёс им распечатанные на плотной фотографической бумаге снимки. Мартиша действительно вышла на своём портрете очень милой: с широкой улыбкой и смеющимися глазами. Капитан дал ей ещё карточку копией снимка.
- А нам по портрету можно? – засмеялся Свен. – Вилл был бы очень не против.
Их инфекциолог покраснел и забормотал, что это всё поклёп.
Бумажную копию портрета Мартиша отправила Стелему в тот же день. Потом, не удержавшись, отправила ему и электронную версию, хотя по сети им общаться было тяжело: прямого доступа у Мартиши в сеть не было, послание должно было сначала пропылиться некоторое время в общем ящике крепости, прежде чем до него доберутся цензоры. Такими темпами электронное письмо порой шло гораздо медленней живого.

Тренировки в их учебном «центре» были тяжелыми. Мартиша считала, что находится в неплохой физической форме, всегда сдавала положенные спортивные нормативы, но здесь выяснилось, что до «нормы» ей далеко. Утром – в спортзал, после завтрака – четыре часа тренировок на тренажере, имитирующем их катер и некоторое пространство пустошей. Тренажёр этот был в каком-то здоровом помещении без окон, похожем на подземный склад.
Они уже три недели не поднимались на поверхность. Курт Черак стал раздражительным, Вилл временами скатывался в откровенное нытьё, а Матиша чувствовала, что сходит с ума. Жалобы на имя полковника, что экспедиция вот-вот сойдёт с ума, на помогали. Им оставалось только дальше глотать витамины, а Курт ещё получил от их врачей пачку снотворного. Черак стал вялым и молчаливым.
После тренировок были обед и четыре часа лекций. География и биологический мир Пустошей, политзанятия и что-нибудь дополнительное. Потом снова два часа тренировок, ужин и два часа свободного времени. Через день их поднимали ночью по тревоге и гнали заниматься, отвечать на вопросы их лекторов и бегло пересказывать содержание дневных лекций. Всё чаще их заставляли укладываться спать на тренажере, имитирующем их катер, чтобы привыкали.
Первую неделю Мартиша сразу после душа падала на кровать и засыпала глубоким сном без сновидений до подъёма. Потом она втянулась и положенные два часа стала проводить в библиотеке. Сил на то, чтобы сходить в бассейн – плавать Мартиша умела и любила – почти было. Плаваньем она себя награждала только раз в неделю.
К началу декабря старший лейтенант Хундин уже знала об их «стрекозе» - переоборудованном для их экспедиции катере боевой поддержки спецназа - практически всё, даже то, что ей не моглобы ей пригодиться ни в какой ситуации. Внутри катера было тесно, пахло горелой электроникой и откуда-то вечно дуло в шею. Хотя Свен утверждал, что в настоящем катере всё не так печально, и что подобные трудности обусловлены моделированием некоторых неполадок в климат-контроле, верилось с трудом. У неё постоянно болело горло, а пачка красных леденов-сосалок от простуды стала её постоянным спутником.
Лазарет на катере, который находился в подчинении девушки, был более, чем скромным. Коморка в полтора на два с половиной метра, с операционным столом и встроенным в торцовую стену напротив входа роботом-хирургом. Шкафы с были намертво вделаны в перегородки, а лекарства и инструменты лежали в специальных гнёздах на полках. Во время моделирования чрезвычайных ситуаций, катер безбожно трясло, и Мартише приходилось даже пользоваться специальными креплениями, которые фиксировали хирурга около операционного стола. По результатом тренировок, все действия ей засчитывали. Пока её основная работа заключалась в том, чтобы молча сидеть в своём закутке или выползать из него за ранеными. Один раз ей пришлось сшивать нутро манекена.
Кормили их хорошо, тут жаловаться было не на что. Разнообразно и питательно. На ужин полагалось сладкое, раз в неделю, в субботу, выдавали алкоголь. Ребята по настроению брали либо пивом, либо сладким эйтанонским вином. Мартиша почти не пила, но свою порцию всё-равно брала.
То, что называется психологической обстановкой, в их небольшом коллективе было на уровне. Теодорих Фальк, не смотря на некоторые странности (Мартиша долго не могла привыкнуть к его разным лычкам), работать с коллективом умел. На тренировках он всегда действовал чётко, команды отдавал адекватные и всегда был в курсе абсолютно всего. Мартиша, наблюдая за тем, как он упорно защищает их бестолкового инфекциолога от гнева коллег (порой очень праведного), начала его уважать.
Огорчал её только Вилл Ингоф. Молодой учёный был её сверстником, только недавно защитившем диссертацию на тему «влияние ядохимикатов на флору Пояса Соприкосновения» и получил пинок под зад из своего исследовательского института на границе с Севером из-за какого-то неприятного скандала. Сам он ничего не рассказывал, а майор коротко бросил, что парень попёр против какого-то уважаемого человека. Результат сидел у него за спиной и гневно пыхтел. Проблема же Вилла во взаимоотношениях с коллегами была в том, что по негласным армейским правилам он, несмотря на свои отличный диплом Мемфайского университета и диссертацию, был самым «младшим» в их группе. Сам Ингоф считал себя вторым после майора Фалька. Тот с трудом удерживал других мужчин команды от разговора с молодым человеком «под душам». В итоге Теодориху пришлось поговорить с молодым человеком самому. И хотя разъяснить Виллу ситуацию полностью он не смог, но умудрился без мата донести до парня, что его дело – выполнять приказы, а когда приказов нет – сидеть в своём углу и не подавать признаков жизни. Как только Ингоф это понял, тренировки превратились практически в праздник.

Но в любой бадье сиропа должна быть кружка ацетона. В их случае этой неприятной добавкой оказался дублирующий состав.
Его предназначением было служить резервом для экспедиции, на случай, если кто-то из их шестёрки не сможет отправиться в Пустоши, но выходило всё по-другому. Дублирующий состав их команды был набран из молодых офицеров, амбициозных, талантливых и тоже очень быстро сбившихся в единый коллектив. Вот только к основному составу экспедиции дублёры относились очень плохо. Привыкнуть к таком яростному шипению в спину Мартише оказалось сложно.
Она долго не могла понять, почему такое отношение? Ей была понятна ещё злость Курта Зинде, место которого в отряде она заняла. Но остальные?
- Я же говорю, нам полагается солидная премия, - пояснил ей как-то Курт Черак. – Вот они и бесятся. Тут же все, считай, именно из-за этого и появились.
- Я пришла из степени.
- Чего?
- Чтобы диссертацию написать.
- Как Игноф, что ли? Хм. А что, это так сложно?
- Чтобы написать научную работу, надо получить условия, лабораторию, практику… Меня в своё время выперли на северный ветер и велели о таком даже не мечтать.
- Хм. Что ж, у всех свои проблемы.
Вообще, Курт ей нравился. Хотя Черак порой был агрессивным и хамоватым в общении, он никогда не доставал её разговорами… Вообще, говорить с ним было приятно. Он был чем-то похож на Стелема Руфима: так же плечистый, внешне неповоротливый и приятный в общении – ей, по крайней мере. Правда, Стелем был всё же ниже капитана Черака. И улыбаться он её заставлял гораздо чаще.

Ещё Мартиша плавала, и плавала хорошо и быстро. В этом с Мартишей мог сравниться только Карл Ивде.
- У нас в училище спотзала не было, - поделился причинами своего успеха техник. – Я когда к ним поступил, его разобрали для ремонта. Потом закончились деньги, потом начали расследование по поводу хищений, сняли всё руководство, а потом уже я получил диплом.
Остальные члены их команды в плавании не преуспели. Майор влез в воду только один раз, с трудом проплыл от одного края бассейна до другого брасом и больше плавать отказался, потому что плыл он смешно: очень медленно и судорожно дёргаясь. Его подчинённые не удержались и язвительно комментировали весь его заплыв.
- Всё, посмеялись – и хватит, - обиделся Фальк и удалился в душ.
Свен плавал чуть лучше командира, а Курт – вообще не умел. Мартиша и Карл пытались его научить, но капитан упорно шел на дно. Наконец, снова нахлебавшись воды, он отказался от обучения и если приходил в бассейн, то сидел на бортике.
Так что в основном компанию ей составлял именно Карл. Они занимали две полосы из четырёх и гоняли на перегонки. Главное было не увлечься и не забыть об отбое.
Но иногда Мартиша приходила сюда одна: ей нравилось плавать и думать. В тот раз она тоже пришла одна, оставив товарищей играть в шахматы на щелбаны. Карл, чудом обыгравший молодого Ингофа, готовился к разгромному поражению от Майора Фалька, который разгромил перед ним Мартишу (и остальных, помогавших ей советами).
Девушка привычно переоделась, заперла вещи в шкафчике в раздевалке и направилась через душ к самому бассейну. Первое время её очень здорово нервировало то, что раздевалка и душ был один на всех, но потом она привыкла.
К её удивлению, бассейн не был пуст. Из дублирующего состава плаваньем никто не увлекался, поэтому она привыкла, что бассейн был фактически всегда в её распоряжением. Лежащий на воде коллега, непризнанный гений медицины Курт Зинде.
Зинде был красивым молодым человеком, но чем-то неумолимо напоминавшим крысу. Он был пропорционально сложенным, с длинными белыми пальцами и характерной покачивающейся походкой, из-за которой его за спиной называли лунатиком. Порой он забывал правильно причесаться, и его белёсые неровные волосы торчали как пух одуванчика.
Мартиша положила полотенце на скамейку, поставленную у стены, и подошла к краю бассейна.
- Привет, - Зинде перевернулся на живот и взялся руками за гирлянду, делящую бассейн на дорожки.
- День добрый, - это был первый раз, когда они заговорили. Мартиша выдавила из себя улыбку и спустилась по стальной лестнице в воду. Вода была прохладной, и у неё по коже привычно пошли мурашки.
- Я бы хотел с тобой поговорить, - Курт поднырнул под гирлянду и всплыл рядом с ней. Мартиша взрогнула и чуть-чуть отплыла от него.
- О чём именно?
- Зачем тебе нужна эта экспедиция?
- Мне? – Мартиша недоумённо моргнула. – Я хочу написать диссертацию и получить работу в Мемфае.
- У тебя нет другого способа это сделать?
- Нет, - она догадалась, куда он ведёт разговор. Предложит сейчас уступить ему место в экспедиции, потому что у него яко бы поездка в Пустоши – мечта всей жизни. Что ему дедушка это завещал или ещё что. – Я не будут уступать тебе место.
Курт вздрогнул и стал часто моргать.
- Почему?!
- Потому что меня не волнует, почему ты хочешь в Пустоши, - она отплыла от него к бортику и взялась за керамический выступ.
- Ты… ты меня даже не выслушала! – возмутился Курт.
- Я и не хочу слушать. Мне всё-равно, зачем тебе туда: из-за денег, чтобы найти там Горячий камень или тебе дедушка завещал туда отправиться.
- Дед.
- Что?
- Дед. Он хотел, чтобы я отправился в пустоши. Когда я был мальчишкой, он постоянно говорил, что я должен туда попасть! И перед смертью тоже!
- Трогательно, - в дедушек Мартиша не верила. – Курт, я могу отказаться, но вас в экспедицию не пустят. Вы не подходите.
- Я?! – молодой врач взбесился. Мартиша вздрогнула и попыталась отодвинуться от него поближе к лестнице. – А кто подходит?! Ты?!
Мартиша пропустила момент, когда он оказался рядом и повис на её плечах. Хундин с хрипом ушла под воду, не успев вздохнуть. Курт навалился на неё, обхватил плечи руками и тянул вниз. Мартиша барахталась. В лёгкие ей попала вода и она чувствовала, что ей долго так не пробарахтаться. Она подавила желание вдохнуть, ударила взбесившегося молодчика в грудь и оттолкнула его от себя.
Пока Курт барахтался, она каким-то чудом ухватилась за керамический бортик бассейна и подтянулась к воздуху. Мартиша с хрипом вздохнула, выплёвывая воду. Курт снова схватил её за плечи и попытался утянуть под воду, но на этот раз у Мартишы была опора. Она удержалась над водой, пнула Курта в бок и, перебирая руками, поплыла к лестнице как быстро, как могла.
- Стой! – Курт отплевался от воды и потянулся за ней, но Мратиша уже перевалилась через бортик бассейна. Чуть не поскользнувшись на кафеле, она пробежала к двери. Курт что-то кричал, но она не слушала. Мартиша пробежала через душевую, свернула в раздевалку и выбежала в коридор.
- Кто-нибудь! – она закричала и закашлялась. В лёгких ещё оставалась вода, и девушка, кашляя, сползла по стенке на пол.
Первым её заметил капитан Ур, шедший по своим делам. Их и.о. куратора удивлённо остановился, потом подбежал к сидящей в коридоре мокрой и почти голой девушке.

Но в любой бадье сиропа должна быть кружка ацетона. В их случае этой неприятной добавкой оказался дублирующий состав.
Его предназначением было служить резервом для экспедиции, на случай, если кто-то из их шестёрки не сможет отправиться в Пустоши, но выходило всё по-другому. Дублирующий состав их команды был набран из молодых офицеров, амбициозных, талантливых и тоже очень быстро сбившихся в единый коллектив. Вот только к основному составу экспедиции дублёры относились очень плохо. Привыкнуть к таком яростному шипению в спину Мартише оказалось сложно.
Она долго не могла понять, почему такое отношение? Ей была понятна ещё злость Курта Зинде, место которого в отряде она заняла. Но остальные?
- Я же говорю, нам полагается солидная премия, - пояснил ей как-то Курт Черак. – Вот они и бесятся. Тут же все, считай, именно из-за этого и появились.
- Я пришла из степени.
- Чего?
- Чтобы диссертацию написать.
- Как Игноф, что ли? Хм. А что, это так сложно?
- Чтобы написать научную работу, надо получить условия, лабораторию, практику… Меня в своё время выперли на северный ветер и велели о таком даже не мечтать.
- Хм. Что ж, у всех свои проблемы.
Вообще, Курт ей нравился. Хотя Черак порой был агрессивным и хамоватым в общении, он никогда не доставал её разговорами… Вообще, говорить с ним было приятно. Он был чем-то похож на Стелема Руфима: так же плечистый, внешне неповоротливый и приятный в общении – ей, по крайней мере. Правда, Стелем был всё же ниже капитана Черака. И улыбаться он её заставлял гораздо чаще.

Ещё Мартиша плавала, и плавала хорошо и быстро. В этом с Мартишей мог сравниться только Карл Ивде.
- У нас в училище спотзала не было, - поделился причинами своего успеха техник. – Я когда к ним поступил, его разобрали для ремонта. Потом закончились деньги, потом начали расследование по поводу хищений, сняли всё руководство, а потом уже я получил диплом.
Остальные члены их команды в плавании не преуспели. Майор влез в воду только один раз, с трудом проплыл от одного края бассейна до другого брасом и больше плавать отказался, потому что плыл он смешно: очень медленно и судорожно дёргаясь. Его подчинённые не удержались и язвительно комментировали весь его заплыв.
- Всё, посмеялись – и хватит, - обиделся Фальк и удалился в душ.
Свен плавал чуть лучше командира, а Курт – вообще не умел. Мартиша и Карл пытались его научить, но капитан упорно шел на дно. Наконец, снова нахлебавшись воды, он отказался от обучения и если приходил в бассейн, то сидел на бортике.
Так что в основном компанию ей составлял именно Карл. Они занимали две полосы из четырёх и гоняли на перегонки. Главное было не увлечься и не забыть об отбое.
Но иногда Мартиша приходила сюда одна: ей нравилось плавать и думать. В тот раз она тоже пришла одна, оставив товарищей играть в шахматы на щелбаны. Карл, чудом обыгравший молодого Ингофа, готовился к разгромному поражению от Майора Фалька, который разгромил перед ним Мартишу (и остальных, помогавших ей советами).
Девушка привычно переоделась, заперла вещи в шкафчике в раздевалке и направилась через душ к самому бассейну. Первое время её очень здорово нервировало то, что раздевалка и душ был один на всех, но потом она привыкла.
К её удивлению, бассейн не был пуст. Из дублирующего состава плаваньем никто не увлекался, поэтому она привыкла, что бассейн был фактически всегда в её распоряжением. Лежащий на воде коллега, непризнанный гений медицины Курт Зинде.
Зинде был красивым молодым человеком, но чем-то неумолимо напоминавшим крысу. Он был пропорционально сложенным, с длинными белыми пальцами и характерной покачивающейся походкой, из-за которой его за спиной называли лунатиком. Порой он забывал правильно причесаться, и его белёсые неровные волосы торчали как пух одуванчика.
Мартиша положила полотенце на скамейку, поставленную у стены, и подошла к краю бассейна.
- Привет, - Зинде перевернулся на живот и взялся руками за гирлянду, делящую бассейн на дорожки.
- День добрый, - это был первый раз, когда они заговорили. Мартиша выдавила из себя улыбку и спустилась по стальной лестнице в воду. Вода была прохладной, и у неё по коже привычно пошли мурашки.
- Я бы хотел с тобой поговорить, - Курт поднырнул под гирлянду и всплыл рядом с ней. Мартиша взрогнула и чуть-чуть отплыла от него.
- О чём именно?
- Зачем тебе нужна эта экспедиция?
- Мне? – Мартиша недоумённо моргнула. – Я хочу написать диссертацию и получить работу в Мемфае.
- У тебя нет другого способа это сделать?
- Нет, - она догадалась, куда он ведёт разговор. Предложит сейчас уступить ему место в экспедиции, потому что у него яко бы поездка в Пустоши – мечта всей жизни. Что ему дедушка это завещал или ещё что. – Я не будут уступать тебе место.
Курт вздрогнул и стал часто моргать.
- Почему?!
- Потому что меня не волнует, почему ты хочешь в Пустоши, - она отплыла от него к бортику и взялась за керамический выступ.
- Ты… ты меня даже не выслушала! – возмутился Курт.
- Я и не хочу слушать. Мне всё-равно, зачем тебе туда: из-за денег, чтобы найти там Горячий камень или тебе дедушка завещал туда отправиться.
- Дед.
- Что?
- Дед. Он хотел, чтобы я отправился в пустоши. Когда я был мальчишкой, он постоянно говорил, что я должен туда попасть! И перед смертью тоже!
- Трогательно, - в дедушек Мартиша не верила. – Курт, я могу отказаться, но вас в экспедицию не пустят. Вы не подходите.
- Я?! – молодой врач взбесился. Мартиша вздрогнула и попыталась отодвинуться от него поближе к лестнице. – А кто подходит?! Ты?!
Мартиша пропустила момент, когда он оказался рядом и повис на её плечах. Хундин с хрипом ушла под воду, не успев вздохнуть. Курт навалился на неё, обхватил плечи руками и тянул вниз. Мартиша барахталась. В лёгкие ей попала вода и она чувствовала, что ей долго так не пробарахтаться. Она подавила желание вдохнуть, ударила взбесившегося молодчика в грудь и оттолкнула его от себя.
Пока Курт барахтался, она каким-то чудом ухватилась за керамический бортик бассейна и подтянулась к воздуху. Мартиша с хрипом вздохнула, выплёвывая воду. Курт снова схватил её за плечи и попытался утянуть под воду, но на этот раз у Мартишы была опора. Она удержалась над водой, пнула Курта в бок и, перебирая руками, поплыла к лестнице как быстро, как могла.
- Стой! – Курт отплевался от воды и потянулся за ней, но Мратиша уже перевалилась через бортик бассейна. Чуть не поскользнувшись на кафеле, она пробежала к двери. Курт что-то кричал, но она не слушала. Мартиша пробежала через душевую, свернула в раздевалку и выбежала в коридор.
- Кто-нибудь! – она закричала и закашлялась. В лёгких ещё оставалась вода, и девушка, кашляя, сползла по стенке на пол.
Первым её заметил капитан Ур, шедший по своим делам. Их и.о. куратора удивлённо остановился, потом подбежал к сидящей в коридоре мокрой и почти голой девушке.

- Мартиша, что случилось? – он положил кожаную папку с какими-то документами рядом с ней и взял её за плечи.
- Курт… Зинде! – выплюнула она. – Он… там…
Она снова закашлялась.
- Что он сделал? – не понял офицер.
В коридоре появился Вилл Ингоф. Молодой учёный округлил глаза, разглядывая эту сцену и тоже кинулся к ним. Мартиша почувствовала холод, поняла, что всё уже в порядке и позволила себе расплакаться.

Разбирательство было коротким. В бассейне были камеры видеонаблюдения, поэтому никаких сомнений, что Курт Зинде хотел утопить Мартишу Хундин, не было. Молодого врача заперли на сутки в карцере (за неимением других камер поблизости), потом повели на срочное заседание трибунала. Полковник Карл Эв по такому случаю спустился к своим подопечным и лично курировал расследование. Курта задержали прямо на бортике бассейна. Он сидел на нём и трясся. Вид у него был настолько испуганный и несчастный, что Мартише стало его жалко.
- Ты какая-то сумасшедшая! – возмутился Курт Черак, когда узнал, что она навещала Зинде в его камере. – Он тебя утопить пытался!
Девушка в ответ только повела плечами.
Суд был закрытым. В комнату, где проходил трибунал, пустили только Мартишу для дачи показаний. Ради такого случая она в сопровождении капитана Ура покинула их корпус и прошлась по крепости под чистым небом и могла посмотреть на солнце. После этого она вовсе простила неудачливого утопителя, о чём и сказала судьям.
Приговор им не сказали, а Мартиша видела, как двое солдат УБС вынесли из комнаты, где жил Курт Зинде, его вещи. Оба состава экспедиции в тот день собрались в столовой и молчали. Кадры из бассейна видели все, поэтому укоризненных взглядов на себе Мартиша почти не ловила. Но разговаривать не хотелось никому. Только Курт невозмутимо жевал ужин и бурчал, что того придурка надо было самого утопить.
После Мартиша поймала в коридоре капитана Ура и спросила, что решил трибунал. Тот недовольно потёр виски и уклончиво ответил:
- Там открылись непредвиденные обстоятельства. Его отправили в Левайе для доследования.
- Непредвиденные обстоятельства?
- Да. Не спрашивайте, что именно.
- Его дедушка был из Пустошей и хотел, чтобы внук туда вернулся? – попыталась пошутить Мартиша.
- Ну… да, там с дедушкой проблемы, - кивнул капитан. Его механические глаза остались неподвижными.

СПАСИБО!!!

Эпилог.
Рёльмар Вейм оглядел собравшихся в большом зале храма Яу. Зал был красивым, построенным всего год назад. Тяжелую золочёную крышу из меди поддерживали два ряда высоких толстых колонн, раскрашенных красным и расписанными змеями, химерами и растениями. Среднюю галерею храма освещали огромные бронзовые люстры со множеством рожков и чаш для масла. Внизу каждой люстры была подвешена большая плоская чаша с ликами великого бога. Боковые галереи лежали в темноте. Храм в это время был закрыт для простых посетителей, поэтому зажигать там свет не стали.
А если бы свет горел, то можно было увидеть расписные стены, на которых были изображены Сады Яу и мелкие боги-прислужники, которыми повелевает Безликий Бог. Все росписи были свежими, сочными и красивыми. Когда строили храм, то не думали о деньгах. Огромная статуя Яу была высечена из мрамора и ярко раскрашена. Там, где у бога должно было быть лицо, была бронзовая улыбающаяся маска. Безликий бог не был добр, но мастер, делавший маску добился эффекта, что половине приходивших в храм казалось, что бог злорадно скалился, а остальным казалось, что он умиротворён и благодушно взирает на людей.
Сейчас, в неясном свете, маска злорадно скалилась.
Колдун с усмешкой подумал, что храм был последним замечательным событием, которое объединило эту страну. Он надеялся, что пока просто «на долгие годы», а не последним.
По его просьбе в храм в этот поздний час пришли Иохан Красс и Сибилия Евер, оба консула Мемфая. Он же был простым логофетом-мираклом, ответственным за всё колдовство, что творилось в Республике. А пришедшие консулы были нужны ему для разговора, который он готовил уже несколько лет.
- Добро пожаловать, магистраты, - Рёльмар сложил ладони в знаке приветствия, принятого в сред колдунов Мемфая. – Я рад, что вы пришли.
- Ты умеешь уговаривать, - величаво кивнула Сибилия Евер. Эта женщина, разменявшая седьмой десяток, уже два раза была диктатором, пятнадцать лет была маршалом Мемфая, и последние десять – консулом. Наверное, в Мемфае сейчас не было человека, более ненавидимого и более любимого, чем Сибилия Евер. Тридцать лет назад она спасла Мемфай, разрушив чуть ли не его основы. Если она бралась за что-то, то доводила это до конца, снося препятствия. Она бы разрушила таким образом всю Республику, если бы не была необыкновенно прозорлива и гибка, порой принимая очень неожиданные решения, которые неизменно оказывались правильными.
Иохан Красс был гораздо моложе своей коллеги и придерживался более мягких методов работы. Он тоже был выходцем из армии, но перешел оттуда в политику гораздо раньше Сибилии. Он был консулом уже пять лет и славился тем, что во всём поддерживал Сибилию Евер. Многие считали его инфантильным и бездарным политиком, которого Сибилия привела в политику, чтобы у неё не было конкурентов. Лишь не многие, знавшие молодого консула так же хорошо, как Рёльмар, могли оценить его ум, деловитость и способности к управлению. Будущее у него было самым радужным, как казалось Рёльмару.
Сибилия, сухая, строгая, с выцветшим лицом и в зелёной тоге, села на предложенный ей раскладной стульчик. Иохан на входе сломал пряжку, скрепляющую его консульское одеяние на плече, и поэтому остался в одном чёрном платье с высоким воротником и без рукавов. Красс не был военным или атлетом, но держал себя в форме, поэтому руки у него выглядели красиво. Рёльмар даже позавидовал ему. Иохан был красавцем – на удивление неизбалованным красавцем.
- Зачем ты нас вызвал? – Сибилия наклонилась вперёд и опёрлась о подлокотник стула. Иохан подошел к горящему алтарю Яу и кинул в огонь кусок воска, которому неловко придал вид птицы.
- У меня к вам серьёзный разговор, - Рёльмар, как колдун, не носил тоги. Когда-то колдуны людей были рабами, но, даже заняв достойное место среди сородичей, тогам они предпочитали короткие плащи, которые они подвязывали на поясе, чтобы отличаться от других людей. Впрочем, Рёльмар тоги носил, когда был не на работе – как сотни его коллег.
- Я не сомневалась, раз вытащил нас сюда ночью, - вздохнула Сибилия. – Не тяни, Рёль, что случилось?
- Вот, - колдун махнул рукой, и из темноты боковых галерей вышли два берга с птичьими головами и короткими ногами. На плечах у них лежали два длинных шеста, на которых была подвешена стальная клетка из широких железных полос. Клетка была небольшая, всего четыре локтя в высоту и три в ширину. На дне клетки лежало, свернувшись, белёсое странное существо. Берги вынесли клетку к алтарю и поставили её между магистратами так, чтобы все смогли разглядеть её содержимое.
Рёльмар перехватил посох и ткнул им между прутьями. Существо завизжало и выпрямилось, насколько это можно было сказать про клетку и про само существо. Сибилия прищурила глаза, разглядывая это существо.
- Это нелюдь? – с интересом спросил Иохан, наклонившись к клетке.
- Да, - кивнул Рёльмар. – И я бы не стал так делать.
Молодой консул поспешно выпрямился и отошел от клетки.
- Это нелюдь, - Рёльмар стукнул посохом о пол, зажигая на конце посоха огонёк. – Смотрите, - он поднёс огонёк к клетке. – Свежепойманная, на восточной границе, около Зубчатых гор.
Нелюдь зашипела на них. Это было существо в три локтя ростом, тощее, в блеклой одежде, со сморщенной мордой. Пасть твари была полной мелких желтых зубов. На голове у нелюди было что-то вроде мочала, в которое были вшиты бусины, верёвочки и длинные тростниковые трубочки, раскрашенные в цветные полоски.
Пахло от твари плохо.
Когда Иохан не удержался и наклонился к клетке, чтобы разглядеть нелюдь поближе, тварь дёрнулась и, протянув бледную пятипалую руку с неровными ногтями между прутьями, попыталась его достать.
- Злобная, - довольно хмыкнул Рёльмер. Он быстро перехватил посох и ударил тварь по руке. Нелюдь заскулила и сжалась в клетке в комок. – И ещё этот экземпляр колдует.
Он постучал по клетке, потом резко просунул конец посоха – со светящимся набалдашником – между прутьями и ткнул им в тварь. Огонёк погас, зато клетка наполнилась изнутри синим пламенем.
- Их вышло из-за гор почти два десятка. Остальных наши пограничники перестреляли, а этого прислали сюда как подарок, - пояснил Рёльмар, снова опершись на посох.
- И ты за этим вызвал нас сюда? – проскрипела Сибилия. – Мне это не интересно. Эти уродцы получили от нас по голове, так что вряд ли когда-нибудь снова её поднимут.
- Он вызывает у вас отвращение? – поинтересовался Рёльмар.
- Не то слово, - кивнул Иохан. – Хочешь снова с ними повоевать?
- Этот экземпляр испорчен магией, - продолжал колдун. – Для сородичей он выглядит как если бы я облез, покрылся слизью и от меня стало бы вонять… Да вы сами знаете, что порой делает с нашими колдунами их ремесло, - он сделал паузу, чтобы все вспомнили, как именно магия корёжит тела тех, кто пытается ею управлять. Сам Рёльмар имел ещё вид человека, хотя эти изменения коснулись и его: ноги у него искривились, а стопы всё более и более походили на звериные. Особенно сильно изменились его стопы за последний год: он три раза был вынужден заказывать себе новую обувь. Ещё немного –и логофет не сможет ходить по-человечески.
И ему ещё повезло. Большинство магов его уровня силы и знаний, вовсе теряли человеческий облик. Их ноги срастались в хвосты, головы обрастали рогами, а тела покрывались шерстью или чешуёй. Люди тыкали в них пальцами и смеялись. Рёльмар знал, что многие не выдерживают такой участи и накладывают на себя руки.
- Ты боишься, что мы решим избавиться от магов? – поняла Сибилия.
- Да, - кивнул колдун. Он поднял руку, прося консулов ничего не говорить. Берги унесли клетку с нелюдью к выходу из храма и встали там. Было слышно, как в тенях колонн скрепит о стальные полосы нелюдь. – Давайте я сначала скажу, потом вы поправите меня, хорошо?
Рёльмар откашлялся и начал говорить.
- Когда-то Мемфай был маленьким городком за деревянным частоколом, который стоял на этом холме, - он постучал по цветному полу посохом. – Мы постоянно подвергались нападениям соседей, среди которых были как люди, так и нелюдь. Мы расширяли границы, воевали с соседям. Мы изобрели новое оружие. Когда мы поняли, что наша магия слабее той, что у наших противников, мы научились обходиться без неё. У нас появились танки, огнестрельное оружие, артиллерия, которая способна сровнять с землёй любую крепость. Нелюдям с нами не сравниться. И людям – тоже.
- Это ты к чему? – нахмурился Иохан.
- К тому, что магия нам уже не нужна, - слабо улыбнулся Рёльмар. – Сейчас гораздо эффективней выпустить на поле боя десять танков, чем сотню колдунов. Мы не творим огненные дожди. Мы не можем повернуть реки вспять. Мы не можем летать, оживлять мёртвых. Наши возможности достаточно ограничены. А за последние пятьдесят лет так называемая «настоящая наука» сделала такой шаг вперёд, что встал вопрос: а нужны ли нам маги?... Я договорю! – он жестом прервал возражения. – Магия сейчас переживает не лучшие времена. Мы тоже её исследуем, ищем новые возможности. Но пока простая механика дают лучшие результаты, чем этот раздел физики. Все наши эксперименты пока… как вам сказать… Не могут быть использованы здесь и сейчас и так же эффективно, как танк. Я, как колдун, могу сказать вам, что магия в будущем сольётся с механизмами и выйдет на новый качественный уровень.
- Если ты считаешь, что мы хотим уничтожить всех колдунов, то ты глуп, - пожала плечами Сибилия. – Зачем нам уничтожать своих же граждан?
- Вам? Вам незачем, - кивнул колдун. – Но выслушайте все мои слова.
Рёльмар вздохнул, прошел к чаше алтаря и продолжил.
- Кроме того, что мои коллеги выглядят для других граждан как фокусники с бессмысленными трюками, они ещё выглядят жалко. Вызывают отвращение своими телами, которые магия лишает человеческого облика. Маг может умереть ребёнком, а может прожить столетия. Может быть способным испепелить взглядом, а на следующий день он может быть уже ни на что не способным. Сколько раз было, когда маги нечаянно калечили людей?
Он перевёл дыхание и продолжил.
- Всё это вызывает среди граждан вполне объяснимое недовольство тем, что среди них есть колдуны. Мы уже не играем такой роли в армии, как раньше. Медицина тоже обходится без нас. Рано или поздно, когда Мемфаю понадобится внутренний враг, толпа обрушится на мнеподобных.

- Ты нагнетаешь ситуацию, - проскрипела Сибилия. Иохан покачал головой, показывая, что слушает дальше.
- Но я утверждаю, что магия ещё пригодится нам. Нельзя допускать того, чтобы это знание было забито и утеряно. Поэтому я предлагаю сделать то, что случится после того, как в Мемфае начнётся война между колдунами и простыми гражданами.
- Вырезать всех колдунов?- приподняла брови Сибилия. – Не обижайся, я тебя слушаю.
- Разделить страну, - Рёльмар замер, ожидая реакции консулов на эти слова.
- Разделить страну? – Иохан, казалось, не поверил своим ушам.
- Что ты имеешь ввиду? – Сибилия впервые за их встречу оживилась.
- Разделить страну, - Рёльмар опёрся на посох и задумался над тем, что говорил. – Последние семь лет большинство колдунов переселялись на север, в провинции у Дружных Сестёр. Там магам легче жить: меньше внезапных смертей, меньше испорченных тел. Отчасти это правда, но на семьдесят процентов – моя ложь, чтобы собрать их там.
- И что дальше?
- Мы соберём там всех наших колдунов. Переведём туда магистратов-колдунов, военных-колдунов. Всех. Это каждый одиннадцатый в Республике, колдуны и их семьи. Мы соберём их там. Потом дадим им автономию со своим префектом, как Фессору. А потом они отсоединятся и станут независимыми от нас. Мирно. К тому времени я думаю, вы будете ещё на коне, маршал Евер, а вы, молодой консул, получите ещё власти и опыта её использования.
- Чтобы избежать войны, верно?
- Да. Три провинции у Дружных Сестёр отсоединятся от нас. С запасом техники, ресурсов и знаний они сумеют выжить и организовать своё государство, - кивнул Рёльмар. – Или будут раздавлены через некоторое время Мемфаем, что докажет неспособность колдунов к жизни.
- А если выживут? – проскрипела Сибилия.
- Если выживут, то им придётся крутиться и выдумывать, как жить, - это было самое слабое место в плане колдуна. Что, если отделение не произойдёт? Что, если Мемфай не захочет терпеть такой сепаратизм? Прециндентов ещё не было. Зато был Бертен, который они сровняли с землёй так, что теперь мало кто скажет, где был этот огромный город. Жителей – тех, что до последнего оставались в городе – тоже никто уже не найдёт.
К востоку от Дружных Сестёр – царство Льот-Маар, вечная головная боль Мемфай. Закрытая страна, удобно лежащая между трёх горных цепей и солёного Белого Озера, была сильнее Мемфая, как бы это не было печально. Никто не знал, чем они там живут. Все контакты Мемфая с Льот-Маар ограничивались столкновениями на границе.
Результаты этих столкновений были неутешительными: жители Льот-Маара вышли победителями из первого столкновения на границе, а когда мемфайцы вторглись в их долину, то разгромили две танковые армии. Это был существенный удар. А когда они снова столкнулись , в третий раз, маарцы уже имели военную технику, хотя до того знали только примитивное огнестрельное оружие и пользовались в основном колдовством, которым владели виртуозно. В третьем конфликте мемфайцы сумели отбить нападение маарцев и даже захватили несколько их машин. Рёльмар сам, тогда ещё молодой и с целыми ногами, с ещё полудюжиной колдунов был послан сенатом изучать эти машины. Но как они не бились, они так и не поняли, что маарцы сделали с попавшими к ним машинами. В конструкции, ходовой части, вооружении они недалеко ушли от мемфайцев, но вот то, что они поставили вместо движка – было чем-то странным. Они назвали эту вещь реактором, разобрали его по винтикам и изучили все материалы, из которого он был сделан, но ни один из них не смогли запустить снова.
Да что там, они даже не поняли, как они работают!
Но ясно было одно: это было неизвестное мемфайцам использование магии. Реактор получал энергию «се’юс» без участия человека. Кроме того, что эти реакторы положили конец давним спорам о природе «се’юс» как особом продукте жизнедеятельности и творчества колдунов. Теперь можно было считать, что «се’юс» - такое же физическое явление, что и радиоволы, гравитация и электричество. Со своими свойствами, которые им ещё предстояло изучить.
Для Рёльмара это было знаком, что у него и его сородичей есть будущее. Пусть им пока становится всё труднее и труднее жить с сородичами, но когда-нибудь у них будет новое возвышение.
Вот только, к сожалению, для части его коллег реакторы маарцев были не знаком их будущего, а знаком их смерти. Знаком, что скоро колдуны окажутся не нужны. Рёльмар знал о настроениях среди высших колдунов Мемфая: реакторы надо уничтожить, потому что они приведут к их гибели. Люди поймут, что для управления «се’юс» не нужны особые люди, которые обладают по рождению талантом к её укрощению. Не надо будет сохранять чистую кровь магов, не надо будет их терпеть рядом с собой.
Они лишатся власти, положения в обществе и, возможно, даже жизни.
Рёльмар один раз попробовал убедить своих коллег, что они смотрят не в ту сторону, но встретил такую стену непонимания, что поспешил пойти на попятную – внешне – чтобы его не смели как угрозу их благополучию.
Колдун вздохнул и продолжил свои слова:
- Если положение останется таким, как есть, то через десяток лет начнётся грандиозное избиение мне подобных… если не раньше. Люди не любят и боятся колдунов. То, что нам удалось захватить в последнем конфликте с Льот-Маар, доказывает, что мы можем использовать магию иными путями, нежели как мы делаем сейчас. Заклинания могут быть долговечными и разнообразными. В будущем мы не будем не убивать магией, а лечить, усиливать механизмы. Возможно, мы полетим быстрее и лучше, чем сейчас можем. Но… Мои коллеги, которые поднялись наверх, получили положение в обществе и свои богатства, боятся, что знание о том, что магия не порождение человека, лишит их шелка и серебряной посуды.
- Я понимаю, я читала твои доклады, - кивнула Сибилия. – И ты хочешь, чтобы маги, не дожидаясь резни, ушли в другое место, где развивались без основной части Мемфая?
- Да, вы правильно поняли. Рано или поздно, магия и техника встретятся, и к тому времени, чтобы нашим детям не пришлось мучительно навёрстывать то, что можно было сделать раньше, нужно не допустить уничтожения магии.
- А почему ты думаешь, что люди уничтожат именно вас, колдунов? Почему не механиков? Не физиков, не инженеров, не конструкторов? – внезапно спросил Иохан.
Рёльмар засмеялся.
- Потому что магия ненадёжна, непрактична и пугает. К тому же то, что раньше могла сделать только она, сейчас с успехом делается без её участия. Уже не нужны маги, которые сжигали бы противников – у нас есть огнемёты. Нет нужды кидать в них огненные заряды, когда у нас есть стальные пушки. Помножим это на косность мышления, столь свойственную всем людям, и простым гражданам, и мне подобным, и получим удурчающую картину: магия отмирает.
- Зачем нам вас убивать? – не понял молодой консул. – Я этого решительно не понимаю. Просто перестанем делать новых магов, и всё.
Сибилия зашлась в скрипучем смехе.
- Ты молод ещё. Рёльмар прав. Мы подавили восстание на юге. Царство Лето страшно перепугано тем, как мы обошлись с его северными провинциями, и пока жив старый царь Мион, воевать с нами будет только если мы сами нападём. А мы не нападём, нам надо сначала разобраться с новыми провинциями. Льёт-Маар тоже не пойдёт на нас, мы в последнем конфликте показали им зубы. Что делают люди, когда у них, всё время воевавших, нет внешнего врага?
- Знаю, грызут друг друга, - кивнул консул, поняв, куда клонила его наставница.
- Вот именно. А мы сейчас самая подходящая группа для травли, - вздохнул Рёльмар. – Поэтому я считаю, что Мемфай надо разделить, чтобы он не перегрыз глотку самому себе.
- Это смелый план, - Сибилия качнулась вперёд и потёрла сухие руки. – Но допустим, всё удалось. У Дружных Сестёр появилось новое государство. Мы его не раздавили в самом начале. Они организовались, начали развиваться в том направление, которое нам нужно… Кстати, тебя мы выселим вместе с ними.
- Разумеется.
- Так вот. Всё у нас удалось. Но как они потом вернутся в Мемфай? Это дело не одного столетия. За это время наши колдуны превратяся в другую страну, получат другой язык, станут другими людьми.
- Я думаю, заложить в новом государстве такие законы, чтобы сохранить наш менталитет, язык и культуру. Они будут жить так же, как и мы.
- Звучит очень… несбыточно, - снова качнулась Сибилия. – Я бы сказала, это невозможно.
- вы думаете, что образ жизни, который складывался поколениями, может мгновенно деградировать до уровня варваров из царства Лето? – Рёльмар посмотрел на маску Яу. Тот скалился, явно довольный их планами: будет много трудов, много разочарований и боли, а этому жуткому созданию только и надо, что посмотреть на такое.
- Хорошо, допустим, кое-как они сойдутся, - Сибилия потёрла руки. – Это дерзкий план, Рёльмар. Очень дерзкий и почти несбыточный. Было бы интересно его претворить в жизнь! Иохан, как ты на это смотришь?
- Положительно, - кивнул консул. – Можно попробовать. Но нужно будет время, чтобы всё продумать. Хотя я думаю, что такие радикальные меры…
- Скажи прямо – такие глупости излишни, - подсказал Рёльмар.
- Почему же сразу – глупость! – смутился молодой консул. – Просто я думаю, что можно решить вопрос проще.
- Возможно. Но изучение магии в таком случае встанет, что может навредить нашему будущеме.
- Так или иначе, ты предложил интересное решение проблемы, Рёльмар, - величаво кивнул Сибилия Евер, поднявшись со складного стульчика. Иохан тотчас же передал ей её трость. – Нам всем троим надо это обдумать. Этот план достаточно безумен, чтобы быть осуществлённым.
Она поправила свою зелёную тогу и направилась к выходу. Иохан на мгновение задержался около Рёльмара, который нервно пощипывал себя за короткую чёрную бородку.
- Хочешь войти в историю как человек, основавший новый Мемфай?
- Новый Мемфай? Скорее уж хочу принести пользу нашему Мемфаю.
- Основав у него на границе враждебное ему государство?
- Принести пользу стране можно не только построив храм или разбив его врагов. Можно ещё и спасти Мемфай от пожирания самого себя.
- Если честно, всё это звучит бредом. Если ты уйдёшь на севре со своими колдунами, а я останусь в Мемфае, ты же знаешь, что я буду делать?
- Да, строить на севере крепости для войны с нами. Это я знаю. А те, кто придут после нас, будут призывать к войне друг с другом.

- То есть мы придём к тому, от чего бежим.
- Не скажи. Война на границе совсем иное, нежели война соседа с соседом. Гражданская война убьёт обоих, а так будем только скалить друг на друга зубы.
- Интересно, почему я тебе настолько доверяю, что пришел сюда один и без охраны, чтобы слушать этот бред? – Красс тихо засмеялся и замолчал, - Ладно, доброй ночи тебе, логофет. Хотя я склоняюсь к тому, что всё тобою сказанное – бред, и мы найдём более реальный выход из этой ситуации.
- Может быть. Так или иначе, лишь время покажет, кто из на справ, - кивнул колдун. Когда консулы вышли через боковые двери храма к ожидавшей их охране, он подошел к чаше алтаря и, не удержавшись, задул её, усилив своё дыхание колдовством. Чаша мигнула, огонь в ней стал ярким и жёлтым, взметнулся почти до лица статуи бога и погас.
Перед этим Рёльмару показалось, что Яу по-доброму улыбнулся и кивнул.
Чего только не могло привидеться в игре теней!

спасибо!!!!!!!