Маша быстро, как могла, переместилась на стул Рема, чтобы посмотреть Судье в глаза и не дать так резко уйти.
- Так вы мне расскажете, что случилось?
Диана Никоновна смотрела исподлобья, и тяжёлый подбородок двигался так, словно она собиралась что-нибудь пережевать. Машину опущенную на стол руку, например.
В стороне разговаривали Рем и Сабрина, точнее болтал по большей части врач, а Сабрина снисходительно слушала. Потом они, видимо, что-то для себя решив, вышли из дома. Глухо хлопнула дверь. Подперев голову кулаком, Маша тяжело вздохнула.
- Понимаете, я не стала бы вас донимать. Я вообще не в свои дела не лезу. Вот только это вы меня вызвали. И поэтому это дело – уже моё. И я не отстану.
Судья отвела взгляд, едва заметно поморщившись.
- На меня напал демон.
В окно постучала голая ветка вишни. Маша пощипывала подбородок, глядя то на ветку, то на дохлых мух между рамами. Она удивилась бы и, может быть, попросила экспертов проверить, если бы сама не видела длинные царапины на руке судьи – наискось. Да и экспертов тут не было: не выделили в Центре.
- Бродячие демоны – большая редкость, вы знаете? Вы раньше видели здесь демонов?
Судье надоело откровенничать. Она поднялась, неторопливо разминаясь – расправила плечи, потопала ногами на месте. На дощатый пол с её ботинок со старомодными круглыми носами упали комья грязи.
- Никого я не видела. Ничего не знаю. Это ваше дело, вот вы и разбирайтесь. А мне пора уже, дел полно.
- А почему вы с утра пошли на кладбище? – не удержалась Маша. Будь она в Центре, в комнате допросов, с двумя боевиками за дверью, от неё бы никто так просто не ушёл, и от этой мысли хотелось шибануть кулаком по и без того трясущемуся столу.
Судья оглянулась, мазнула взглядом то ли по Маше, то ли по пыльным дохлым мухам между рамами.
- Вот это уж точно не твоего ума дело.
Оставалось только ковырять застывшее пятно жира на столешнице. Маша положила руки перед собой – рукава военного дождевика доходили ей почти до кончиков пальцев - и поскребла старое дерево так увлечённо, словно это был лотерейный билет.
Судья вышла, хлопнув дверью сильнее и резче, чем Сабрина и Рем. В комнате витал насыщенный больничный дух вперемешку с запахом подгоревшей каши. Маша впервые за всё утро ощутила, как проголодалась, и что готова съесть даже подгоревшую кашу, даже холодную картошку на сале, которую вчера унесла на крыльцо Гала. Если она ещё осталась, эта картошка.
Но взгляд всё равно упрямо скользил по сухим мухам, запертым в темнице между рамами.
- Зачем утром жечь собак на кладбище? – пробормотала она себе под нос, скривив губы от абсурдности самой этой мысли.
Маша перевела взгляд на мобильный телефон, затерявшийся в глубоком кармане куртки. Конечно же, сети здесь не было.

Часть 2. Кричите громче

- Где эта, вторая… Маша, да?
Сабрина, мирно дремавшая в углу кухни, приоткрыла один глаз. Жёлтая лампочка – за окном темнело очень быстро – освещала основательную фигуру Судьи. Так стояла посреди комнаты, уперев руки в бока, и от этого казалась ещё больше.
- Маша на кладбище, - лениво сообщила Сабрина, снова закрывая глаза.
- На кладбище?

С ней такое случалось.
Маша сбросила куртку и кроссовки в прихожей и закрылась в комнате, только в последний момент рассмотрев, что в углу кровати сидит Сабрина.
- Ой, ты здесь? Я думала, ты ушла с этим врачом.
- Ушла, - меланхолично пожала плечами её подруга. – И что мне, до вечера с ним гулять? Я просто увела его, чтобы вам не мешал.
Маша бросила блокнот и ручку на постель и зашагала по комнате. От окна дохнуло холодом. Она развернулась и пошла обратно, тяжело впечатывая шаги в пол.
- Ни демона понять не могу!
Сабрина молча ждала. Она знала: с Машей такое случалось, и не торопилась встревать с расспросами. Увлекательные беседы с самой собой – неотъемлемая часть рабочего процесса.
- Это дело просто из ряда вот! – выдохнула Маша, потрясая руками. Если бы её сейчас видела Судья, она была бы просто обязана покраснеть со стыда. – Мне ещё ни разу не попадалось настолько пропащее дело.
- Закрывай и поехали в город, - зевнула Сабрина, прекрасно, впрочем, понимая, что никуда Маша не поедет. Даже если её потащить за шиворот.
- Где состав дела? Ну вот где? Врачи говорят, что все смертельные случаи – результат какой-то инфекции. Судья уже все уши мне прогудела, что инфекции быть не могло. Где не могло? Почему? Я не медик, конечно.
Она глухо зарычала, опускаясь на край кровати, но тут же снова вскочила.
- Ты понимаешь, у меня нет состава преступления! У меня ничего нет. У меня только бред каких-то сумасшедших в качестве показаний.
- У тебя всю жизнь так, - вздохнула Сабрина, опять же, не надеясь, что её услышат. Таков был почти священный ритуал.
Маша схватилась за голову.
- Как я буду перед начальством отчитываться?
- Я бы на твоём месте не волновалась, - улыбнулась Сабрина, прикрывая глаза. Руки её были спокойно сложены на груди, голова – откинула на поставленную торчком подушку. Она явно собиралась вернуть себе положенную порцию сна.
- У меня – ни экспертизы, ни оперов, ни баз данных. Я даже до ребят дозвониться не могу! – жалобно протянула Маша и уже основательно осела на кровать.
Сабрина ждала, потому что знала – скоро это кончится. Ещё недолго осталось.
В окно снова застучал дождь, он поливал разбитую дорогу, превращая её в грязное месиво. Сабрина задумчиво смотрела на старую яблоню за окном – на её ветках уселись галки. Краем глаза она видела, как Маша ковыряет грязное пятно на джинсах.
Вскоре ей это занятие надоело, и Маша выудила из кармана телефон. Уныло пискнули кнопки. Судя по выражению её лица, связи так и не было.
- Пойду, поищу, где ловит. Может, всё-таки до ребят дозвонюсь, - протянула она тоном умирающего лебедя.

- Ну да. Она там по телефону разговаривает.
Судья потопталась на пустой холодной кухне и, судя по звукам, ушла. Сабрина всё-таки задремала, но неясное беспокойство заставило её открыть глаза и убрать ноги с соседней табуретки. За окном не то, что стемнело, там едва можно было рассмотреть старую яблоню. Небо затянулось тяжёлыми беспросветными тучами.
- Который час? – крикнула Сабрина, в соседнюю комнату. Её собственный телефон конфисковала Маша, чтобы выяснить, ловит ли тот лучше, а наручных часов она не носила отродясь.
- Два почти, - отозвалась Гала, после чего послышался грохот.
Сабрина вскочила на ноги. Два, а Маша ушла в двенадцать, после того, как пару часов поблуждала по деревне, поела вчерашней картошки и, забившись в угол, начертила несколько кособоких схем. Они до сих пор валялись в углу стола.
Что ей там делать, два часа на кладбище?
Сабрина сорвала с гвоздя в прихожей свой дождевик, проверила пистолет на поясе и выскочила из дома. Шёл противный дождь, и местные жители успели попрятаться на дома, не гавкали из подворотен даже собаки.
Покрутившись на месте, Сабрина вспомнила, в какую сторону они шли утром, туда и направилась. Шлёпать по грязи пришлось долго, прежде чем вдалеке показались знакомые развалины и пёстрый кустарник. И ещё покосившиеся кресты на фоне тёмных зарослей – безрадостное зрелище.
Ей никто не попался на встречу. Одно только радовало – дождь смыл горький запах гари. Но было тихо, только шуршала листва, и поскрипывало вдалеке дерево. Было тихо, и это тревожило Сабрину больше всего.
Если бы через кладбище шла Маша, треск сучьев и припоминания демонов были бы слышны на всю округу. Хорошо, не на всю, но Сабрина точно различила бы их. Она снова осмотрелась, но в сумраке непогоды только покачивались ветки деревьев.
Пришлось идти, искать узкие проходы между оградками и пачкать руки облупившейся краской. Облезлые портреты и даты на надгробиях не были различимы. Из-под ноги иногда выскакивали с натужным шорохом мыши.
На горизонте замаячил большой памятник в форме трапеции, когда Сабрина поняла, что Маши тут не было. Но на всякий случай она добралась до края кладбища, послушала журчание ручья, нашла пресловутую кучу жжёной листвы и убедилась, что шла сюда зря.
- Где её носит, - прошипела Сабрина сквозь зубы, щурясь на памятник. В полумраке оказалось сложно различить отдельные черты, но она разглядела четыре овальных портрета в ряд.
Она вернулась в деревню по тропинке, которая виляла вдоль ручья, заглянула в дом – Машиной куртки в прихожей не было. Сабрина вдохнула домашнего тепла и снова вышла на улицу, пор зарядивший с новой силой дождь.
Сабрина уже в который раз обругала сама себя за то, что поддалась на её уговоры и не пошла следом. Особенно после сообщения Судьи, что на неё кинулся бродячий демон, не стоило бродить по тёмному кладбищу в одиночку.
Тяжело вздыхая, она снова вышла на дорогу. Тревога уже не просто беспокоила – царапала кошачьими когтями изнутри и на ухо нашёптывала страшные вещи. Сабрина направилась в противоположную сторону, к другому краю деревни. Вчера-то они обошли её всю.

Только у самой окраины она разглядела в подступающих ранних сумерках две фигуры, бредущие по обочине. По интонациям, разносящимся далеко по округе, Сабрина поняла, что одна из них – точно принадлежит Маше. Та размахивала руками, что-то увлечённо объясняя спутнику – смысла слов Сабрина не разобрала.
Она подлетела к парочке, никакого внимания не обратив на второго, и схватила Машу за руки.
- Где ты гуляешь? Я тебя обыскалась.
Дышать стало легче. Сейчас Сабрина и сама не могла объяснить, с чего так разволновалась. Вчера Маша весь день бродила по деревне одна – и ничего.
- Прости, - виновато улыбнулась Маша. Её руки были холодными, но на щеках играл румянец. – Я правда немного заблудилась. Представляешь, пошла в другую сторону от ручья. А там болота. Хорошо, что встретила Рока, он помог мне выйти к деревне.
Только тут Сабрина обернулась на её спутника. Мужчина старательно отводил взгляд, делая вид, что их разговоры его волнуют мало. Он был высоким и, как многие здесь, одевался просто и тепло: из-под просторной куртки выгладывал ворот толстого свитера.
- А, спасибо, - суховато кивнула ему Сабрина.
- Да, мы пойдём, - снова улыбнулась Маша, оборачиваясь к Року.
Тот лишь кивнул и зашагал обратно, спокойный – как будто каждый день ловил на болотах потерявшихся следователей и возвращал их домой.
- Довольно странный тип, - призналась Маша, когда они отошли на приличное расстояние. Она пыталась согреть руки, втянув кисти в рукава, но, видно, всё равно не получалось, потому что голос её подрагивал.
- Ты дозвонилась кому-нибудь? – Сабрина взяла её за локоть и повлекла в сторону дома. Кажется, Маша слишком увлеклась своими размышлениями, чтобы ориентироваться в переплетении улиц и переулков.
- Ой, кажется, да. Правда, помехи постоянные, разговаривать было невозможно. Но я послала Нику сообщение. И Луксору – фотографию одной руны. Ну, со стены в доме Комиссара. - Она говорила без остановки, значит, волновалась. И теребила край рукава. - Теперь нужно почаще на кладбище появляться, чтобы ответ поймать.
- Я пойду с тобой, - невесело отозвалась Сабрина.
Она кожей ощутила чужое присутствие. Осторожно обернулась: чутьё воина не подвело. Несмотря на проливной дождь, у одного из заборов на лавочке сидела старушка. В сером мареве было не понять, куда она смотрит, но Сабрина различила положение её рук – бабуля словно поглаживала кошку, сидящую у неё на коленях.
- Всё, хватит на сегодня, - буркнула Сабрина и потянула Машу за локоть. – Домой, нарисуешь ещё пару схем. А побродим завтра.

Вечером – хоть было всего четыре часа дня, но все дружно называли хмурый сумрак за окном именно вечером – Маша снова копалась в своих бумагах, перебирала схемы и водила по ним ручкой. Ручка изредка плевалась чёрными чернилами, оставляла на листах кляксы, и Маша тут же превращала их в смешных человечков.
Сабрина медленно перемешивала сахар в давно остывшем чае. Пить не хотелось, но ей нужно было хоть чем-то занять руки. Сабрина не скучала, нет. Просто то, что Маша вырисовывала на листах бумаги, она пыталась уложить в голове и прочувствовать.
- Слушай, - Маша потеребила её за рукав свитера. – Странно. Я этого Рока вообще в переписи не найду. А Судья сказала, что тут все должны быть.
На кухне тускло горела жёлтая лампочка. Гала предусмотрительно задёрнула шторы, как только они заявили о желании включить на кухне свет.
«Вдруг заглянет кто», - таинственно прошептала она и смутилась от скептического взгляда Сабрины. А вот Маша зябко повела плечами.
- Брось, - вздохнула Сабрина, вертя в руках видавшую виды чайную ложку. - Может, он тебе неполное имя сказал. И на самом деле его зовут Эроик какой-нибудь.
Маша почесала ручкой в затылке, потом спохватилась, что чешет пишущим кончиком и принялась вслепую оттирать с кожи чернила.
- Да нет, я вроде бы всех отметила, кого нашла вчера и позавчера. Его здесь точно нет. Надо будет у Судьи спросить.
Она подняла голову: словно в ответ на её слова хлопнула входная дверь, и в прихожей послышались шаги. Потом приглушённое ворчание, и на кухню заглянула Судья.
Её пальто было насквозь мокрым, с волос капало, а на лице поселилось такое выражение, словно это Сабрина с Машей вызвали дождь, чтобы ей навредить.
- Сидите? – хмуро уточнила Судья. – Ну сидите, сидите. А там, между прочим, ещё человек умер. Вы вообще как считаете, хорошо работаете, да?
Маша вскочила так резко, что вздрогнула даже Судья. Бросив всё, чем только что занималась, в художественном беспорядке, она кинулась в прихожую и принялась натягивать кроссовки.
- Где? Кто это? Врачей уже позвали?
Сабрина неторопливо подошла и привалилась к косяку. Дождевик и сапоги – надевать недолго, а лицо Судьи показалось ей очень занимательным. На нём сменилось сразу несколько выражений – от удивления и до привычной раздражённости. Она потопала по полу, будто сбивая с ботинок грязь.
- Без вас проблем по горло! Ту ещё показывай, кто, куда. Ладно. Одевайся быстро, - буркнула она, ни на кого не глядя.
Сабрина оторвалась от косяка и протянула руку за дождевиком.
Они вышли из дома и правились влево – от кладбища, значит, в противоположную сторону. Всю дорогу Маша и Судья шагали чуть впереди, обсуждая умершего. Маша спрашивала, Судья отвечала вяло, односложно.
Сунув руки в карманы дождевика, Сабрина шла шагов на пять позади них и оглядывалась. На положенном месте бабушки с котом не нашлось, и от этого даже захотелось с облегчением вздохнуть. Впрочем, мало ли сумасшедших в глухой деревеньке.
Дом, к которому они свернули, изнутри светился таким же бледно-жёлтым маревом, как и кухня Судьи. Из-за того, что первая комната была едва ли больше грузового лифта в городе, казалось, что она до отказа забита людьми. Не раздеваясь, Сабрина осталась у дверей – с мертвецом тут было кому разобраться и без неё.
Пахло приторно и по-больничному. Из угла слышался тихий полувой-полуплач, Сабрина глянула туда, но увидела только пёструю шторку, отделяющую от общей комнаты небольшое пространство.
Рем и его коллега хлопотали у размётанной белой постели. Кто там лежал, Сабрина не увидела, но Маша подошла ближе и, потыкав себе в подбородок ручкой, которую так и не выпустила из рук, принялась что-то вполголоса спрашивать. Рем вдруг обернулся и, увидав Сабрину, улыбнулся ей и подмигнул. Маша тут же потащила его за рукав – ты чего, мол, не отвечаешь.
Сабрина про себя усмехнулась. Мимо неё, дыша тяжело, как пароход, проплыла Судья. На мгновение замерла, окинула Сабрину взглядом и пошла дальше. Вскоре хлопнула дверь.
- Ну что, совсем никаких признаков? – слишком уж громко всплеснула руками Маша. На неё все обернулись, и седой дедушка, сидящий за столом у окна, глухо закашлялся в кулак.
Прикрыв глаза, Сабрина слушала плач, разговоры и покашливаия, пока к ней не подошла Маша. Блокнот в её руках был весь исписан, вот только никакого удовольствия она от этого не испытывала. Перебрала загнутые уголки и проворчала, не глядя на Сабрину:
- Опять! Врачи говорят, что по всем признакам – просто инфекция. Правда, что это такое, они даже приблизительно не скажут. Но, во-первых, врачи у нас, - она бросила беглый взгляд на рыжего Рема, - не профессора, прямо скажем. А во-вторых, мало ли какую заразу можно на болотах подцепить. К тому же родственники говорят, она никуда не ходила, ни с кем не ругалась. Злобных врагов не имела.
Сабрина поднялась на цыпочки и увидела, наконец, убитую. Или умершую. На белых простынях лежала нестарая, в общем-то, женщина, бледная и худая, и смерть уже навела на неё чёрные тени, но жутко больной она не выглядела.
- Закрою я это дело, ко всем демонам! – снова слишком громко возмутилась Маша. Старик за столом закашлялся с новой силой. – Что мне с ними делать, ну вот что?
Она притихла, покусала губы и рассказала, глядя в сторону, на старый сервант с поблекшими от пыли стёклами.
- Правда, умерла как-то странно. Вчера вечером всё хорошо было, а утром тоже ничего, но, говорят, уставшей выглядела. А под вечер слегла. И легко так, без мучений в мир Ничто отправилась. Я не медик, конечно…
- Ночью? – переспросила Сабрина и, подумав, взяла её за локоть.
Улица встретила их промозглым дыханием ветра и ледяным дождём. Маша поёжилась и, по привычке, втянула руки в рукава до самых кончиков пальцев. Из рукавов дождевика теперь выглядывала только вездесущая ручка, которой Маша постукивала то по стене дома, то по деревьям.

Они обошли вокруг дома раз, шлёпая по размокшей земле, вернулись за фонариком и обошли снова.
- Ты что, думаешь, к ним ночью пролез кто-то? – поинтересовалась Маша, рассматривая заляпанную грязью и дождём стену под окном. Естественно, следов длинных когтей или ожогов от огненных заклинаний там не было.
- Ну, это единственное, что пришло мне в голову.
- Знаешь, ты права. – Маша посветила фонариком выше. Размокшие рамы чуть выступали, казалось, что подцепить и открыть их – проще некуда. – Если это и правда убийство, то маг должен был хоть посмотреть ей в лицо. Я уже не говорю, что прикоснуться… М-да.
Она щёлкнула кнопкой фонарика и сунула руки в карман. Заборы вокруг каждого дома стояли такие, что выдержали бы, наверное, и нападение пары-другой волков. Представить лезущего через них мага Сабрина не могла. Воображение всегда было её слабым местом.
Они вернулись с дом, снова вдохнули запах грязного белья и чужих жизней. Сабрина осталась подпирать дверь – не видела смысла проходить в комнату, - а Маша вынула блокнот и отправилась на охоту.
Она вернулась довольно быстро, недоумённо скривилась и кивнула Сабрине на выход.
- Спросила, кто к ним сегодня заходил вообще. Сказали, что прям вот никто, но вообще мимо дома соседка проходила и постучала, чтобы поздороваться. Ещё Комиссар, он часто ходит по деревне и просит ну… опохмелиться. И потом, она сама ходила к Алине. У них вот коза заболела. Хотели какое-нибудь средство. Впрочем, Алина не дала.
Сабрина кивнула и толкнула дверь. Она поддалась тяжело, ухнуло что-то в подполе. Почесав ручкой в затылке, Маша кивнула своим мыслям и шагнула на крыльцо.
- Пойдёшь со мной на кладбище? Может быть, сообщения придут.
- На кладбище? – возмутилась Сабрина, она-то уже приготовилась вернуться на тёплую кухню, и вдруг там готов ужин, можно будет сразу после него завалиться спать – под шорох дождя спится очень хорошо. – Ты с ума сошла, там же темно, и развезло небось так, что не пролезть.
Вместо ответа Маша достала из кармана фонарик и направила его луч себе на лицо. Улыбнулась. Гримаса вышла жуткой.

Маша сидела на приземистой оградке и покачивала скрещенными ногами. Отсюда не видно было огоньков деревни, фонарик она отключила, чтобы глаза привыкли к темноте, а свет – голубоватый, призрачный – давал только экран мобильного. Он же и освещал сосредоточенное лицо Маши.
Сабрина побродила по склону, каждый раз старательно обходя дотлевшую кучу листьев, и прислушалась к шороху листьев, в журчанию ручья. Ни одного постороннего звука – хорошо. Вот демон нёсся бы так, что его стало бы слышно за километр. Тупое животное.
Человек стал бы подкрадываться тихо, но его бы Сабрина засекла тоже. Шуршали бы листья под ногами. И по кладбищу просто так не пройдёшь – или в оградку врежешься, или застрянешь между.
- Ну что, пришёл ответ?
Маша отрицательно качнула головой.
Вздохнув, Сабрина зашагала обратно – к большому трапециевидному памятнику, снова сощурилась, стараясь рассмотреть портреты в овальных фарфоровых рамках.
- Слушай, - негромко позвала её Маша. – Я вспомнила. Мне такой страшный сон сегодня снился.
Сабрина хмыкнула: кладбище – чем не место для пересказывания кошмаров.
- Снилось, как будто бы я умерла. И как будто моё тело закапывают в землю. Но я сама словно наблюдаю это со стороны. Стою и хочу сказать, мол, да вы что, вот же я, чего вы плачете. А все плачут. И мне не страшно, что я умерла, а просто очень грустно, потому что все плачут. – Она резко замолчала и передёрнула плечами.

- Кошмар, - выдохнула Сабрина. Она не считала себя пугливой, но рассказы о смерти на фоне крестов и серого неба, под звуки дождя и её приводили в тягостное настроение.
Она хотела добавить, что всё это – действие свежего воздуха, но, возвращая их в реальность, пискнул мобильный телефон, и Маша радостно вскрикнула, поднесла его к лицу, отчего опять осветилась голубоватым светом.
- Я же говорила, что придёт сообщение, - рассеянно пробормотала она, тыча в кнопки непослушными от холода пальцами. – Вот. Всё, пойдём, дома спокойно прочитаем.
Дорога обратно заняла, казалось, куда больше времени, чем если бы они снова пробирались мимо могил и памятников. Тропинка над ручьём от дождя стала скользкой, и несколько раз Сабрина подхватывала Машу под локоть, когда та норовила свалиться в воду.
Быстро стемнело – теперь кругом стояла уже не дождевая серость, а настоящие осенние сумерки. Они грызли отвесный берег над ручьём и норовили подступиться к их ногам. Сабрина с облегчением выдохнула, когда за деревьями увидела рыжие квадратики окон.
- Я не дорассказала сон, - вспомнила Маша, когда они уже вышли на более или менее ровную улицу, где не нужно было хвататься за деревья, чтобы не свалиться в ручей. – Там много кто был, и я их как будто бы знала, но сейчас я понимаю, что это не мои родные и друзья.
- Так часто бывает во сне, - попробовала успокоить её Сабрина, потому что видела, как Маша судорожно сжимает пальцы на рукояти фонарика. По побеления. Хотя откуда бы Сабрине знать о снах. Она очень редко видела их.
Почти никогда.
В окнах дома Судьи тоже горел свет. За шторами мелькал силуэт. Должно быть, Гала готовила ужин и накрывала на стол. Когда они вошли, Сабрина сразу же ощутила запах жареной рыбы, и это показалось настолько тёплым и привычным, что захотелось вытянуться во весь рост и замурлыкать.
Маша сосредоточенно стянула кроссовки, бросила их в прихожей и прямо в дождевике, капая на пол водой, прошла в комнату. Там, спиной к ним, на колченогом табурете устроилась Судья. Без пальто она выглядела ничуть не меньше, чем в нём. Серый бесформенный свитер и шерстяные брюки, свалявшиеся катышками, делали её похожей на странного сердитого зверя, замершего посреди кухни.
- Я встретила кое-кого сегодня, - без предисловий, как всегда, начала Маша, усаживаясь напротив старосты. – Он представился Роком.
Сабрина бесшумно прошла на своё место в углу кухни и закрыла глаза, откинув голову на стену. Она услышала, как скептически фыркнула Судья, и даже представила, как после этого Маша поджала губы.
- И что? Я не вижу его в списках.
Зашуршали бумаги – Маша достала их и хлопнула на стол перед Судьёй. Та выразительно постучала по столешнице.
- Нет такого, и не было. Это тебя кто-то надурил, девонька. У нас тут такой народ. А ты уши развесила. – Судья засмеялась. На её вкус шутка деревенского жителя вполне удалась. – Говорила я. А мне опять какую-то малохольную прислали. Нет, ну конечно, как же нормального следователя у них для меня нет. Это городские проблемы – о, проблемы. А наши так… Что им сделается, мол, да?
Она повздыхала и поднялась. Шкворчала на сковородке у Галы рыба, и Сабрина представляла, как Гала оглядывается вслед уходящей сестре, силится спросить, не останется ли та на ужин, да не хватает смелости.

Часть 4. Ангел-хоронитель

- Добрый день. А у вас не пропадала собачка? Чёрненькая такая? Нет?
Маша отцепилась от очередного забора и, отряхивая руки одну об другую, вернулась к Сабрине – на середину улицы, если так вообще можно называть разбитую колею, едва подсохшую после вчерашнего дождя. Бледное солнце пронизывало кустарник тонкими ломкими лучами.

- Ну как? – вежливо, как могла, осведомилась Сабрина, в ответ на что Маша только дёрнула плечом.
- Не думаю, что в таких местах бывают бродячие собаки. То есть, если они дикие, то это одно. Но тогда уж они бегают стаями. А та явно была домашней.
- И что, ты теперь по всей деревне будешь спрашивать?
Рано утром – но не так рано, как вчера – они вышли, чтобы разыскать дом загадочного Рока. И единственной зацепкой было то, что вчера, рассказывая Маше о себе, он махнул рукой на восток. Туда они и направились, попутно спрашивая у всех проснувшихся о собаке.
- Я же не сошла с ума, - пробормотала Маша себе под нос.
Вчера ей пришло одно полноценное сообщение и ещё – обрывок, съеденный расстоянием. Первое было от Луксора – он, наверняка перерыв все справочники, рассказывал, что символ, зарисованный Машей в доме Комиссара, ничего не обозначает. Просто каракули сумасшедшего.
Вот обрывок оказался куда интереснее. В ней Ник писал, что Алина несколько лет назад проходила по статье… И сообщение обрывалось, сохранив интригу на самом интересном месте. Сколько Маша ни трясла телефон, сколько бы ни поднимала его повыше, он упрямо молчал. Оставшийся кусок текста не собирался приходить. В конце концов, она бросила это бесполезное занятие, и легла, отвернулась к стене, не прихватив с собой даже листочка схемы.
Это был грустный знак. Но утром, только открыв глаза, она повернулась к Сабрине и сказала:
- Версия такая: Алина всё-таки кое-что понимает в магии. Она рассердилась на местных за то, что они её не приняли, и наслала на них злобное колдунство. - Маша скривила губы и уставилась в потолок. – А, и кстати, вчерашняя умершая тоже к Алине приходила. Так что вполне.
- Зачем тогда мы ищем Рока? – спросила Сабрина, когда вспомнила этот утренний разговор. Дождь прекратился, но ветер дул самый что ни на есть мерзкий, а застывшая грязь украсилась серебринками льда. В расстёгнутой куртке она быстро продрогла – пришлось дёрнуть молнию вверх.
- Мне просто интересно, - заявила Маша, рассматривая колдобины под ногами. - Не бойся, Алину мы успеем сцапать. Не думаю, что она сейчас кинется бежать. О, там, кажется, кто-то ходит.
Она ускорила шаг и свернула к ещё одному забору. Захрустели под её ногами сухие сорняки.
- А у вас случайно собака не пропадала?...
Сабрина усмехнулась. Расходовать силы она привыкла очень экономно, и оправдания «просто интересно» отметала куда подальше, но не отпускать же правда Машу одну в компанию к странному типу, которого нет даже в переписи.
Когда они дошли до окраины, Сабрина откинула взглядом просторы промёрзших болот, развела руками и обернулась к Маше.
- Куда дальше? По болотам пойдём или к кладбищу?
Пощипывая подбородок, Маша посмотрела по сторонам: в добротный дом с высокой оградой она уже успела нанести визит – Рока там точно не было. Ещё один дом выглядел явно заброшенным, а все остальные она помнила.
- Пойдём дальше, - пожала плечами она, разыскивая под ногами палку покрепче, чтобы не свалиться с ненадёжной кочки в чёрную жижу. – Может, он – что-то вроде лесника?
- Болотника разве что, - вздохнула Сабрина, понимая, что от прогулки так просто не отделается.
За равниной, покрытой кочками и – кое-где – кустарником, – поднималось бледное, как будто вымороженное солнце. Край болота застилал туман, не давая рассмотреть, что там дальше. Кажется, редкие деревца, и – совсем далеко – железнодорожная станция, единственная связь с большим миром.
Маша ушла далеко вперёд, с завидным вдохновением перепрыгивая с кочки на кочку, когда Сабрина заметила, что слева, со стороны кладбища, к ним приближается неясный силуэт. Она быстро нагнала Машу и остановила её прикосновением к плечу.
Та вздрогнула и оглянулась – но так ничего и не спросила, тоже заметила силуэт на границе тумана.
- Похож? – негромко поинтересовалась Сабрина, прищуриваясь. Она сама не удосужилась рассмотреть Рока вчера.
Маша тоже присмотрелась, мотнула головой и зашагала ему навстречу.
Туман растёкся серым маревам, клоками цепляясь за кустарник. Из него вышел Рок. Как и вчера, он был в меру растрёпан, в меру отрешён и в меру вежлив: Маше только молча кивнул, а Сабрину окинул оценивающим взглядом. Она ощутила в нём противника. Сильно и уверенного – странно.
- Доброе утро, - заулыбалась Маша, высвобождая руки из просторных карманов дождевика. Она всегда много жестикулировала, когда волновалась. – А мы как раз вас ищем. Вчера не смогли спокойно поговорить.
- О чём? – сухо поинтересовался Рок, скользнув взглядом по Сабрине, рука которой замерла у пояса.
- О местных. Вы давно здесь живёте? – Прежняя улыбка ещё играла на Машином лице, но тон стал уже другим. Сабрина хорошо знала этот тон. Таким бы она спросила: «У меня есть нож с вашими отпечатками. Сознаетесь или поболтаем ещё часик?»
- Всю жизнь, - слабо усмехнулся Рок, отводя взгляд в сторону. – Идёмте.
Он развернулся и снова зашагал по замёрзшему болоту – уверенно, спокойно. Сабрина переглянулась с Машей за его спиной, та только едва заметно пожала плечами. Спокойней, мол, кругом же люди.
Сабрина окинула взглядом притихшую деревню. Вдалеке гавкнула собака и всё. Бледное солнце красиво крыши в цвет старого серебра, но оно совсем не согревало ладони, даже если их подставить под лучи.
Маша нагнала Рока и, кажется, заглянула ему в глаза.
- А как вас зовут на самом деле?
- Рок – это моё настоящее имя, - ответил он так мерно, что Сабрина готова была принять его голос за шуршание ветра в сухой траве. Маша тоже наморщила лоб – ей было сложно слушать.
- Ясно. Просто я не нашла вас в переписи. – Она теперь шла, едва ли не задом наперёд, в один момент оступилась и упала бы, если бы Рок не удержал её за руку.
- Судья, наверное, что-то напутала, - примирительно и уже как будто мягко произнёс он. – Я там есть.
- Судья… А, Диана Никоновна, - Маша сморщилась – уже притворно. – Я слышала, её многие так называют. А почему, интересно?
Сабрина мысленно возвела глаза к нему. В реальности она, конечно, не позволила себе хоть на мгновение выпустить Рока из поля зрения, но игра Маши её всегда забавляла. Рок усмехнулся уже неприкрыто.
- Кажется, потому что она всегда была скора на расправу. Но я могу и ошибаться.
Сабрина не могла видеть, что выражало его лицо, но Маша вдруг замерла, удивлённо приподняв брови, и пропустила его вперёд. А с места сдвинулась, только когда Сабрина взяла её за руку. Рок успел уйти на десяток шагов вперёд. Он даже не обернулся, и они рисковали потерять его в густом, как сгущёнка, тумане.

- А у вас не пропадал чёрненькая собака? – Маша взяла в руки чашку, глиняного цвета, будто Рок самостоятельно слепил, обжёг, а вот раскрасить забыл. Но бока чашки оказались приятными на ощупь, да ещё и тёплыми – а за лишнюю крупицу тепла Маша готова была расцеловать кого угодно. Хоть демона.
Хоть демона. Она оглянулась на голую стену. Дом, куда их пустили, был небольшим и тёмным. Сабрина так и сказала, едва переступив порог:
- Темновато тут.
Чай достался и ей, он пах травами и малиной. Сам Рок сел за стол с другой стороны и скрестил руки.
- Собачка, - напомнила ему Маша, заметив, что собеседник не расслышал её вопроса, а может, просто не захотел отвечать.
- Нет. - Рок качнул головой. Руки его лежали на деревянной столешнице так же спокойно.
- Странно. – Она провела руками по столу и чуть не вскрикнула: в кожу впилось сразу несколько заноз. Необработанные доски щетились ей навстречу новыми. - А вы не знаете, у кого пропадала? Мы тут просто нашли интересную вещь. Кто-то жёг костёр на кладбище, и под листьями лежал труп собаки.
- Это ритуал, - произнёс Рок так же мерно, как всегда. Как будто ничто не свете не могло его удивить.
- Вы видели, кто это делал? – Маша едва не поперхнулась чаем.
За окном покачивались и стучали в окно голые малиновые лозы. Сквозь мутное окно пробивалось не так уж много света, а тёмный потолок нависал и, наверное, давил бы, если бы она так не увлеклась разговором.
- Это ритуал, - повторил Рок, моргнув. – Человек ест плесневелый хлеб, пьёт собачью кровь, а потом ему позволяется провести обряд на кладбище. Это ритуал на смерть.
Так спокойно он мог бы рассказывать и про нынешний урожай – картошка ни к демонам, а вот лук – самое то. Круглый, золотистый, гладенький такой. Маша бездумно отхлебнула горячего чая и тут же закашлялась. Рок терпеливо ждал, даже не отводя взгляда, а Сабрина протянула к ней руку. По спине похлопать хотела что ли… Но не дотянулась, опустила ладонь на край стола и снова обернулась на радушного хозяина.
- Откуда вы знаете? – пробормотала Маша, как только смогла разговаривать.
Рок пожал плечами. Мол, а чего тут не знать-то.
- И кого же хотели убить с помощью этого ритуала? – снова спросила она, вдруг ощутив, как нависает потолок. Почти касается макушки. Глянула вверх: нет, по-прежнему высоко.
Рок молчал. У него была особая манера молчать – так, что не хотелось переспрашивать, всё равно ведь ясно, что не ответит. То ли не хочет, то ли не знает.
- Зачем? – пробормотала Маша, обращаясь больше к себе, чем к нему – странному собеседнику. Иногда ей казалось – в полуулыбке Рока нет ничего человеческого. – Это Алина, да? Она не маг, но она могла бы… чтобы отомстить.
Рок всё так же улыбался, глядя мимо. В доме как будто бы стало ещё темнее. Маше захотелось выйти, вдохнуть холодный воздух и больше не думать о том, как давит потолок. Но что-то заставляло её остаться.
Перебирая в уме то одну версию, то другую, она пыталась понять, какие вопросы хотела задать, но ещё не задала. На какие вопросы он смог бы ответить.
- Скажите, здесь есть бродячие демоны? Вы их видели? – идиотский вопрос, она поняла это, ещё не произнеся его до конца. Если бы Рок столкнулся с демоном, его бы с большой вероятностью не было перед ними вовсе. Или его тело украшали бы несколько незаживающих чёрных шрамов.
- Бродячих? – он правда удивился, если его лицо вообще могло хоть что-то выражать. – Бродячих нет. Совершенно точно нет. Я бы видел.

…Маша выскочила на улицу, потому что у неё вполне реально перехватило дыхание. Ей казалось – сейчас кончится воздух, сплющится грудная клетка, и сверху рухнет потолок. Находиться в доме Рока больше не осталось сил. Она, кажется, даже не попрощалась. Но Рок не обиделся. Так сказала Сабрина, когда они уже шли по деревне, и Маша старалась выровнять сбившееся дыхание.
- Он так улыбался тебе вслед.
- Смеялся что ли? – буркнула Маша, вспоминая своё позорное бегство. Что это на неё нашло, интересно? Теперь она не могла понять.
- Нет. Просто улыбался. Так… дружески. – Сабрина щёлкнула в воздухе пальцами. – Я думала, он маньяк.
- Маньяки не бывают такими. Они или вообще ни слова тебе не скажут, только чик по горлу, или весьма обаятельно куда-нибудь затаскивают. Нет, на маньяка он не похож, - серьёзно задумалась Маша, пока не поняла, что Сабрина смеётся.
- Но к двери ты кинулась здорово, да, - она замолчала, касаясь губ кончиками пальцев. - Холодно. Мы к Алине?
Маша смотрела себе под ноги. Там, в застывшей за ночь грязи, ей чудилось свернувшиеся калачиком трупы собак. Чудился человек с гнилыми зубами, вгрызающийся в зеленоватую корку хлеба.
- Нужно бы. Только давай сперва отдохнём? Меня немного трясёт.
- Да что с тобой? – уже не на шутку взволнованно откликнулась Сабрина и взяла её за руку.
- Знаешь, что мне сегодня снилось? – Маша высвободила свою ладонь из её и посмотрела на бледную кожу так, словно умела читать линии жизни.
Отвлёкшись от дороги, она едва ли не упала снова. Под ноги попалась на редкость большая колдобина. Маша подняла взгляд: Сабрина молча, сжав губы, смотрела на неё с тревогой. Пыталась высмотреть на знакомом лице признаки дикой усталости или безумия?
- Мне снилась такая дорога. Такая же. С застывшей грязью. Я шла по этой дороге. Иногда слышала, что сзади едет машина, но я не пыталась её остановить, нет. Наоборот, я бросалась к обочине и пряталась там. Было страшно.
Сабрина выслушала её, не проронив ни слова, вцепившись в жесткий рукав дождевика, а потом протянула руку.
- Отдай мой телефон.
- Зачем? – Маша дёрнулась бы в сторону, но Сабрина держала крепко.
- Отдай, говорю. Позвоню нашим, скажу, чтобы забирали тебя отсюда. Мне всё это не нравится. Пошлю тревожный сигнал. Пусть хоть вертолёт высылают, как угодно.
- Сабрина, ты паникуешь, - попыталась улыбнуться Маша, высвобождая рукав из её пальцев. - Подумаешь, сон. Ну, сон дурацкий, что же теперь, работу бросать?
Сабрина сжала губы ещё сильнее, до тонкой ниточки.
- Ну хорошо, - произнесла она, и по тону стало ясно, что ничего хорошего Машу не ждёт. Сабрина развернулась и зашагала к дому судьи.

Кукла с забитыми грязью глазницами сидела, прислонившись к забору. Там же валялась ещё куча хлама, но внимание Маши привлекла именно кукла – в грязном платье, с по-детски вытянутыми вперёд ручонками.
- Приветствую вас в моём скромном жилище! – раздался зычный голос за её спиной. Словно в ответ залаяла собака – визгливо и громко.
Маша охнула и мгновенно отскочила от забора: она увидела низкую фигуру, закутанную в цветастый балахон. И на мгновение, не рассмотрев лица, испугалась, вообразив себе нечто мистическое. Но фигура склонилась в по-шутовски глубоком поклоне, седые волосы разворошил ветер, и Маша узнала Комиссара.

- Ох, простите. Я стучала, но… - Она сглотнула, чуя, как глупо оправдывать своё висение на чужом заборе.
- Да, меня не было дома. Прошу. – Комиссар повёл рукой, и край его накидки, украшенный бахромой, проволочился по земле.
Маша кивнула и потянула на себя незапертую калитку. Хорошо утоптанный двор был просторным, как баскетбольное поле, и таким же пустым. Приоткрытая дверь в дом посрипывала на одной противной ноте. Комиссар снова возник перед Машей и приглашающее вытянул руку в сторону крыльца.
Только сейчас, присмотревшись, она заметила, что его накидка – не что иное, как обмотанная вокруг тела старая штора. Из-под неё показывались истоптанные ботинки – Комиссар пошаркал к дому.
- Вы хотите что-то спросить, капитан?
В доме Маша не пренебрегла гостеприимством и тут же устроилась на подушке, хоть по земляному полу тянуло холодом. Она скрестила ноги и, улыбаясь, подумала о том, стоит ли доставать блокнот. Комиссар выглядел на удивление нормальным, но никогда не знаешь, что выведет человека из себя.
- Да, я хотела поговорить. Вы долго здесь живёте?
- Капитан, - протянул он, и все домыслы о его вменяемости у Маши как рукой сняло – во взгляде собеседника проступила безнадёжная пустота. – Капитан. Я живу так долго, что никто не способен себе вообразить. Я жил ещё, когда не было мира. Ничего не было. Пустота.
- А, - кивнула Маша. – Хорошо. Значит, вы знаете всех местных? Судью, например?
Из-под цветастого балахона выглядывали его голые щиколотки, поросшие чёрными волосами. Точно такие же – редкие и чёрные росли у него на подбородке, и Комиссар теребил их, перебирал и подёргивал. Маша удивилась, когда увидела его впервые: совершенно седые локоны на голове и чёрна борода.
- Как в тумане, - пробормотал Комиссар, изображая руками неясные символы. – Как в тумане всё плывёт и уплывает.
Маша покивала, задала ещё несколько ничего не значащих вопросов, получила пару таких же мутных и бессмысленных ответов, и, уже ёжась от холода, сделала то, что и собиралась: попросила у хозяина воды.
- Можно я пройду на вашу кухню? – она кивнула в сторону воющего от сквозняков прохода между комнатами.
Комиссар часто-часто закивал.
Символы, украсившие стены всего дома, Машу больше не волновали. Она рассматривала их походя, не заостряя особого внимания. Символы походили на кляксы, с которыми психологи проводят свои тесты. Символы тоже выдавали мысли Маши, играли в её подсознании.
Один из них явно напомнил ей Рока: длинный, тонкий, чуть ссутулившийся. И потолок сверху – вот-вот рухнет. Второй был как свернувшаяся калачиком мёртвая собака. Третий – девушка за шитьём, и волосы неудобно спадали ей на лицо.
Маша не знала, что собиралась обнаружить на кухне у Комиссара. Гору плесневелого хлеба или кружку с собачьей кровью? Там ничего такого не было, зато нашлось ведро с колодезной водой, такой ледяной, что сводило зубы.
Комиссар всё это время стоял за её спиной, покашливая, покряхтывая и хрустя суставами. Единственная деревянная лавка, заменившая здесь всю мебель, и чёрная от грязи и копоти печка – вот и вся обстановка. Нет, Маша не нашла здесь расчленённых тел, но она нашла главное: в самом углу примостилась забытая и уже завонявшаяся кастрюлька с серым месивом на дне.
А пока она висела на заборе, она успела рассмотреть будку. Небольшую, сколоченную кое-как, но всё же будку, в которой ещё не успели завестись мыши.

Сабрина скрестила руки на груди.
- Интересные дела. И сколько раз я должна тебя по всей деревне разыскивать? – Куртка её была расстёгнута, ветер шевелил полы, и в крупных петлях свитера застряли серебринки снега. Маша только тогда заметила, что пошёл снег.
- Прости, - сказала она, глядя исподлобья. Когда Сабрина сердилась, на неё нельзя было смотреть в упор. И на солнце нельзя, и на Сабрину. – Я должна была кое-что проверить.
Начавшийся неплохо день так и не разгулялся. Солнце спряталось за тучей, и холодный ветер мёл улицы, нёс листья и пыль, перемешанные с мелкими колючими снежинками. Болотом запахло сильнее.
- Проверила? Мы собирались к Алине.
Маша отрицательно покачала головой.
- Мы не можем идти. У меня на неё ничего нет. Сама подумай: ну да, Судья её не любит, ну да, кто-то когда-то к ней ходил, и что? Это не доказательства для обвинения в убийстве.
Сабрина невесело засмеялась, глядя мимо. Снежинки блестели даже в её волосах – чёрных, туго стянутых в хвост на затылке.
- Когда это стало для тебя проблемой? Надави как следует, расскажи ей о всех прелестях чистосердечного признания. Ну! Ты же умеешь.
Маша искусала губы до крови и теперь морщилась от солёного привкуса во рту. Она умела. О да, она умела.
- О чём ты думаешь? – вдруг холодно и совершенно без смеха поинтересовалась Сабрина.
Ветер гнал по дороге снежинки, перемешанные с сухими листьями.
- Я думаю, что ритуал провёл Комиссар. Я думаю, он вовсе не безумен. Я думаю, он всё понял по моему лицу.

Часть 5. Ночные обитатели улиц

Весь вечер Маша ловила сообщения на кладбище. Небо было не серое и не чёрное – мутное, пятнистое от облаков и словно покрытое оспинами. Птицы кричали, как оглашенные. Сабрина рассмотрела фотографии на большом трапециевидном памятнике.
Все четыре фарфоровых овала несли на себе изображения мальчиков, на вид – учеников начальной школы. Все, как один, были по-взрослому серьёзны и смотрели на мир пустыми взглядами, размытыми дождём и непогодой. Сабрина даже прочитала их имена, но ни одного не запомнила. Потом, от нечего делать, посчитала, сколько прожили несчастные. Оказалось и правда – по семь лет каждый.
Маша вытягивала вверх руку с зажатым в ней телефоном и хмурилась. Сообщения не приходили и не уходили тоже. Наверное, виноваты во всём были низкие облака, но Сабрина терпеливо ждала и мерила шагами обрыв над ручьём. Вправо пять и влево семь.
- Что-нибудь пришло?
- Какие-то обрывки. Ничего не могу понять.
Сабрина вздохнула и снова зашагала к жестяному памятнику. Ради интереса глянула на даты смерти: у всех она была одна и та же, у всех – не так давно, всего пять лет назад, хотя казалось бы, на этой стороне кладбища должны быть совсем древние могилы.
Сабрина подавила желание уйти вглубь кладбища, разобраться, что здесь не так. Маша сидела на оградке, уткнувшись в телефон, а ведь именно возле ручья на Судью напал демон.

- Пришло что-нибудь?
Маша потрясла головой, и это означало - нет. Птицы пищали жалобно и уже тише. В небе они кружились целой стаей, то ли намереваясь улетать, то ли чувствуя неладное. На мгновение Сабрина, глядя в небо, забыла даже о четверых мальчиках.
- Хватит. – Маша решительно спрыгнула с оградки. – Пойдём к Алине, я у неё сама допытаюсь, за что её судили.
Не успела Сабрина с облегчением вздохнуть, как с неба посыпал снег. Колючий, холодный. Пришлось застёгивать куртку и уходить вглубь кладбища. Идти над ручьём Маша наотрез отказалась, припомнив, как вчера едва не навернулась в чёрную воду.
Она ловко ориентировалась между оградок и внезапно долго искала дом Алины на покорёженных улицах. Рядом с обгорелым остовом Маша остановилась и задумалась.
- Знаешь, о чём я подумала?
- М? – Сабрина возвела глаза к нему: птицы по-прежнему кружили над кладбищем.
- Мне снились не мои сны. Понять бы, чьи.
Она замолчала и резко сорвалась с места, зашагала вперёд, туда, где за рыжими кустами скрывался домик Алины – внучки местной знахарки.
…Им долго не отпирали дверь. Света в окошках не было, хотя какой свет – серый день тянутся покрывалом до самого горизонта. Для верности Маша постучала ещё и в окно.
- Уходите! – послышался отчаянный и приглушённый стеклом вопль. Девичий растрёпанный силуэт мелькнул в окне и тут же скрылся в темноте.
- Разобьём? – со знанием дела Сабрина кивнула на то самое окошко. Рамы там были слишком узкими, но она сама бы полезла.
- Пока не надо. – Маша ушла к двери и села на верхнюю ступеньку крыльца, хоть её уже покрывал тонкий слой первого в этом году снега. – Хорошо, хочешь через дверь, так давай через дверь. Может, расскажешь, от кого ты там прячешься?
Сабрина, привалившись к столбику, подпирающему крышу над крыльцом, уставилась на дверь. С чего Маша взяла, что Алина там, а не забилась в подпол или за печку? Но Машу ничего не смущало. Она разговаривала как будто с дверным косяком – разбрызганным грязью и покрытым царапинами.
- Давай я сама расскажу, а ты будешь кивать. Нет, кивать – не подойдёт. Стукнешь в дверь, если я скажу неправильно.
Она прислушалась к тишине. За домом шумел в кустарниках ветер. Неухоженный сад кивал в ответ ветками яблонь. Маша отвернулась к забору. Он выглядел так же убого, как и весь дом. Вряд ли он смог бы сдержать новое нашествие борцов с ведьмами.
- Так вышло, что ты сбежала от родителей. – Она снова смотрела на дверной косяк. На мгновение поджав губы, замолчала, а потом заговорила снова. – Нелегко тебе пришлось. Видимо, идти было совсем некуда. Мама рассказывала тебе когда-то об этой деревне. Не самый плохой вариант, да?
Никто ей не ответил. Никто не стукнулся в дверь. В заброшенном саду умирали ростки травы, ошалевшие от недавнего тепла. Тепло кончилось, налетела осень, закричали птицы над кладбищем, и ростки умерли.
- Я думала… - Маша привычным жестом пощипала подбородок. – Этот сон про дорогу. Страшно. Ты думала, что тебя будут преследовать, будут искать. Почему? Вероятно, не полиция. Вероятно, твои же собственные родители.
- Отчим, - тихо донеслось из-за двери.
Сабрина удивлённо округлила глаза. До сих пор она свято верила, что Маша думает вслух, изрекает свои догадки в небо – всё равно же там птицы кричат. Если будет неправда – никто не укорит.
- Да, ясно. – Она кашлянула. Всё-таки сидеть на ступеньке, запорошенной снегом, было нехорошо. - После этого я думала, почему на тебя так взъелась Судья. И кое-что выяснила. Вот только не могу догадаться, какая же статья. Халатность?

Она на секунду замолчала, прислушалась. Но в доме было так тихо, что даже голос Алины, прозвучавший не так давно, показался шорохом листвы. Иллюзией в прозрачном холодном воздухе. Сабрина преодолела желание потянуться к Маше и взять её за локоть. Та не заметила. Продолжала пощипывать подбородок.
- Хах… Оставление в опасности?
Один лёгкий удар в дверь.
- Интересно, - протянула Маша. – Значит, это было профессиональным. Нужно уточнить у Судьи, как ей это удалось притянуть за уши. Но всё равно, это не такое уж страшное наказание. Они хотели чего-то более значительного?
Едва различимый удар. Маша подтянула коленки к груди и обхватила их руками. Кажется, она уже замерзала, но сама не замечала этого. Вдруг в её кармане пискнул телефон. Маша завозилась, вытащила на свет его мерцающее бледно-голубым тельце.
Удивлённо приподняла брови.
- Оправдана при повторном заседании суда? Такое бывает? Ох.
Невидимая притаившаяся за дверью Алина стукнулась ещё раз.
- Судья была расстроена.
Сабрина откинула голову назад и звучно стукнулась затылком о деревянный столбик - сама. Алина в доме притихла.
- Я тебя ни в чём не обвиняю, - повторила Маша, склоняя голову ещё ниже. - Я хочу, чтобы ты рассказала всё, что сама знаешь.
Щёлкнул дверной замок.
Комнатка была крохотной и тёмной, и света из единственного окна явно не хватало. Алина отошла в угол и устроилась там в старом кресле, накрытое вылинявшей шалью. Маша принесла из прихожей колченогий табурет и, поставив его рядом с окном, уселась, поджав под себя ногу. Из просторного кармана куртки в её руках появился блокнот.
- Я хочу сначала уточнить кое-какие подробности. – Она достала ручку из пружинки, соединяющей листы, и потыкала ею себе в подбородок – по привычке. Сабрина наблюдала за этим из дверного проёма. Так она могла видеть сразу всю комнату, а сделай Алина хоть одно угрожающее движение, и Сабрина не оставила бы это без внимания. – Давайте сначала. Когда я была на кладбище, я конечно же заметила тот большой памятник. У двух мальчиков, которые похоронены под ним, фамилия Судьи. Ещё двоих я не знаю, но это не важно. Ты работала учительницей?
Алина покачала головой. Это было едва различимо, да и Сабрину больше интересовали её руки, сложенные на коленях. Бледные пальцы на серой юбке.
- Я никем не работала. Ну, официально. Потому они и не смогли ничего доказать. Я просто попросила какую-нибудь работу, и мне… дали шанс. Попробовать. На второй же день это всё и случилось.
- Да, - кивнула Маша то ли её словам, то ли своим мыслям.
Пальцы Алины начали заметно подрагивать. Она вцепилась в юбку.
- Я сама себя чувствую виноватой. Очень виноватой, что так случилось. Я просто не смогла уследить. – Медленно и обречённо она покачала головой. Спутанные волосы выскользнули из-за уха, попали в луч света и не заблестели. – Я всё понимаю, но мне правда некуда больше идти.
Маша покивала ей, беспрестанно что-то зачёркивая и дописывая в блокноте.
- А здесь же кругом болота. Темно было. Они убежали. Заигрались, наверное. В общем, на северной окраине услышали крики, прибежали, но спасти уже никого не смогли. Даже тела не все нашли, понимаете. Там очень нехорошие места, понимаете?

- Могу себе представить, - невесело усмехнулась Маша.
Сабрина устало привалилась к дверному косяку.
- Потом суды, меня арестовали, весь этот ужас… Да что об этом рассказывать. Судья была просто в бешенстве, когда меня приговорили к штрафу. У неё глаза были красные, а губы – белые. Я думала, она меня убьёт. Как она вообще меня не убила? Потом она узнала, что можно передать прошение о пересмотре дела. И тогда меня совсем оправдали.
- Алина, что было потом? – Маша подняла взгляд на неё. – Мне важно это знать. Знаешь, я подозреваю в убийствах именно её.
Алина приоткрыла рот, её глаза расширились от удивления.
- Её? Почему? Она же не пыталась меня убить.
Маша покачала головой.
- Расскажи, что было после. Я и так открыла тебе секрет следствия, не думаю, что это хорошо с моей стороны. В любом случае, у меня нет доказательств.
Сабрина хмурилась, переводя взгляд с одной на другую. Все эти разговоры по её глубоко личному мнению больше походили на болтовню подружек, чем на допрос. Маша себя так раньше не вела. Что случилось, она пожалела бедную маленькую девочку, которой не везло всю жизнь?
- Потом… - пробормотала Алина, опуская голову. Она пошевелила пальцами, но без истерики, без паники. Просто перебрала оборки на юбке, привычным жестом, каким треплют по холке любимого старого пса. – Потом всё стало, как сейчас. Судья очень злилась, и сейчас злится. Она уже много раз пыталась меня выселить, выгнать. И официально, и не очень – просто подговаривала деревенских, чтобы ко мне приходили попугать. Но куда я отсюда уйду? Я бы с радостью.
- Ясно. – Маша подвинулась к ней и накрыла ладонью её запястье. – Не бойся, всё будет хорошо. Я со всем разберусь. Ты молодец, что всё рассказала.
У Сабрины едва не свело скулы. Алина смотрела на Машу глазами брошенного под дождём щенка и едва не плакала. В свете бледного дня было видно, как дрожат её губы. Слёзы Сабрина терпеть не могла.
- Вы закончили? – вообще-то не в её правилах было встревать в подобные разговоры, но ей упрямо хотелось на улицу, да и от спёртого пыльного воздуха уже першило в горле.
- Да, - успокоила её Маша и встала. – Алина, до свидания.
Та мгновенно вскочила, чтобы открыть и закрыть за ними дверь.
…Холод, теперь показавшийся приятным и освежающим, пощипывал кончики пальцев. Сабрина обернулась на Машу, которая сосредоточенно глядела куда-то мимо.
- Как ты догадалась? – спросила она, хоть на языке ворочался другой вопрос. Ворочался медленно и неприятно, поэтому проще было проглотить его вместе с кислым привкусом недоговорок, чем произносить вслух.
- Догадалась о чём? – Маша вздрогнула, отвлечённая от своих мыслей, и обернулась к ней.
- О том, что мальчики и Алина связаны. Мало ли, как они могли погибнуть.
На улице деревни было безлюдно и тихо, только где-то поскрипывали деревья. Окраина. Маша дёрнула плечом.
- Ну да, а Судья Алину просто так ненавидит? Так не бывает.
- Нет, правда же, как?
Маша смущённо улыбнулась.
- На самом деле только после того, как поговорила с Комиссаром. Он сказал одну фразу, наверное, просто так. Он постоянно несёт какую-то ерунду. Но тогда он сказал, что Судью и назвали Судьёй, потому что она скора на расправу.

Они вернулись на знакомую улицу, в конце которой стоял дом Судьи, и что-то заставило Сабрину обернуться. У забора на кособокой лавочке сидела давешняя старушка, она была укутана в безразмерную фуфайку, цветастую шаль, а глаза слепо смотрели прямо.
Одна сухая рука замерла над другой, словно бы старушка гладила кота и нежно придерживала его, чтобы не грохнулся с колен. Вот только кота не было. Сабрина подняла взгляд на её лицо: губы бабули беспрестанно, но беззвучно шевелились.

Сабрина проснулась мгновенно и поняла, что Маша тоже давно не спит, хоть лежит неподвижно, чтобы не скрипнула кровать, чтобы не отозвались старческим хрипом половицы пола. Она проснулась и увидела в темноте широко распахнутые глаза Маши.
А через минуту она услышала едва различимый шорох. За незашторенным окном кто-то ходил, осторожно ступая по сухим листьям и земле, скованной корочкой льда. В небе мерцали яркие звёзды – вот и всё, что увидела Сабрина со своей кровати.
- Ты это слышишь? – одними губами спросила Маша.
- Да.
- Оно разговаривало, - тревожным, едва-едва ли не всхлипывающим шёпотом произнесла Маша. Сабрина увидела, как она вцепилась в край одеяла.
Маша была одета, как будто спать ещё и не ложилась, а решила только притвориться. Джинсы и белый свитер – одеяло накрывало её не полностью. Но в доме было темно и тихо, как может быть только глубокой ночью.
Сабрина тряхнула головой и припомнила, что спать отправилась раньше Маши. Та ещё сидела на кухне – рисовала схемы и дожидалась Судью. Сколько же она просидела?
- Кто? – отозвалась Сабрина.
Маша глазами указала на окно. Свет звёзд бледно-серым освещал подоконник, на котором привычно валялся её телефон. Шаги больше не звучали, и Сабрина опустилась на подушку, чтобы спокойно подумать над тем, кто может ходить вокруг дома по ночам и что ему там понадобилось. Пистолет лежал у неё под подушкой, а заговорённый меч в ножнах повис на стене. Сабрина мало чего боялась в этой жизни.
И вдруг её как током дёрнуло: шаги зазвучали снова, замерли, кажется, у самого окна, и тихий голос прошелестел:
- Выйди.
Маша закусила губу и зажмурилась, словно увидела перед собой невыносимо яркую вспышку. Её кровать тоже стояла так, что дотянуться до окна, чтобы положить телефон можно, хоть и с некоторыми усилиями, а вот выглянуть – нет.
- Выйди-выйди-выйди.
Сабрина спустила ноги на пол. Голос шелестел на грани шороха листьев, но она не сомневалась, что слышала это. Она уже поднялась, когда отчаянный жест Маши остановил её. Та протягивала руки вперёд, как будто говорила: «Нет, не подходи, не смотри». Сабрина медленно села на постель.
- Выйди, - повторили за окном. Нельзя было разобрать даже, мужской или женский это голос, эмоций в нём не было, только просьба, похожая на глухой удар лопатой о промёрзшую землю. – Выйди.
- Ты знаешь, кто это? – спросила она у Маши, но та только замотала головой в ответ. – Хорошо.
Не глядя на неё, Сабрина вскочила и принялась натягивать одежду – сначала брюки, потом свитер. Половицы не скрипнули, Сабрина умела ступать бесшумно.
- Сейчас я выйду.
Рукоять меча легла в руку приятной прохладой. Бледно-серый свет отразился в лезвии.
- И утрою им.
- Сабрина! – отчаянно вскрикнула, вцепляясь ей в локоть. – Пожалуйста, не нужно.
Та легко высвободилась.
- А ты сиди тут, пока я не вернусь.
Но Маша бросилась следом за ней, неудачно громко хлопнув дверью. Сабрина поморщилась: сейчас проснётся весь дом, Судья начнёт кричать. Ей только повод дай. Гала будет хлопать руками, как курица – крыльями, и спрашивать, где пожар. Ещё спугнут ночного гостя.
- Тихо ты!
Она остановилась, когда в полутёмной прихожей наткнулась на Судью. Та неподвижно стояла, прижавшись спиной к стене между вязанкой лука и старым шкафом, в котором хранили консервы на зиму. Босая, хоть в доме и было холодно, как в морге, в залатанных домашних штанах, она глядела прямо перед собой совершенно пустыми глазами.
Судья словно и не заметила ни Сабрину, ни Машу, ни шум, который они подняли. Лишь через несколько секунд, показавшимися им вечностью, взгляд её стал осмысленным. Маша уткнулась Сабрине в плечо, вцепилась в неё и шумно задышала в ухо.
- Не ходите туда, - медленно и тихо проговорила Судья и откинула голову назад, вздыхая. А, может быть, всхлипывая.

Глава 6. Молчаливые духи птиц

Я ненавижу свет луны.

Серое утро поднималось над болотами и прошивало лёгкую бледно-коричневую штору солнечными лучами. Тревожило ярким светом ноющие глаза, в которые, казалось, бросили песку. Маша сидела, уткнувшись лицом в ладони, и воображала, как же сильно она хочет спать, но всё равно не могла задремать даже на минуту.
Она в очередной раз потёрла глаза – легче так и не стало – и снова собрала перед собой разбросанные по столу схемы.
- Так, если сон про побег и правда был сном Алины… - Она изо всех сил зажмурилась. – Ужас, голова не работает. Я слова в предложения связываю еле-еле.
- Иди ляг, - мертвенно спокойно предложила Сабрина, ни на секунду не отрываясь от созерцания собственного меча. Блики света играли на лезвии. Сабрина рассматривала его и так, и эдак, искала то ли незаметные трещинки, то ли пыль. Она могла проводить так часы. Это было её любимым занятием, сколько Маша себя помнила.
- Ну да, - буркнула она. – Там под окном кто-то ходит, а я «иди ляг»? С ума сойти!
Они втроём сидели на кухне с того самого часа, когда гость с сухим шуршащим голосом позвал к себе. Шаги долго звучали за окнами, порой невидимые коготочки принимались скрестись в дверь. Иногда казалось – шаги раздаются уже в прихожей. Маша видела, что Сабрина напряжённо наблюдает за дверным проёмом, и понимала, что ей не чудится.
Но в кухню никто не вошёл. Судья не шевелилась. Она сидела напротив них, сгорбившись, устало подперев голову рукой, но не спала – широко раскрытыми глазами смотрела на потрескавшуюся старую клёнку, заменяющую здесь скатерть.
Не так давно шаги стихли. Ровно перед тем, как солнце прошило лучами лёгкую штору.
- Никто там уже не ходит. Всем призракам пора по домам. – Сабрина усмехнулась одним уголком губ и, наконец, оставила меч в покое.
И в дверь постучали. Судья вздрогнула, обернулась. Она выглядела жутко: запавшие глаза, тёмные круги под ними и трясущиеся руки. Маша испугалась за неё только сейчас, ощутив болезненный укол в груди.
- Сидите, - бросила Сабрина, резко поднимаясь со своего места. Меч привычно лёг в её ладонь. Стук раздался снова – требовательный, деловой. Он не был похож на всё то, что творилось ночью, но от усталости Маше всё было едино.
- Может, не надо? – робко предложила она, покрываясь мурашками от одного вспоминая о шагах и царапании.
- Выйди, - передразнивая голос ночного гостя, прошелестела Сабрина и тут же рассмеялась. – Перестань.
Она вышла в прихожую и загремела железными засовами. Маша опустила голову на стол – страх отступал, давая место робким насмешкам над самой собой. Сейчас у неё было время посмеяться и подумать, что же всё-таки происходило там, под окном. Было время – ровно до темноты.
Маша не отдавала себе отчёта в том, чего же боялась больше: увидеть за окном в ночном мраке страшное призрачное лицо или того, что за богатое воображение Сабрина её засмеёт. Но сама она так и не вышла. Так и не вышла – почему? Чувство самосохранения победило гордость? Или полумёртвый вид Судьи мог остановить даже самого бесстрашного?
Хлопнула дверь. Маша поднялась и пошла за подругой, ёжась от холодного утреннего ветра, впущенного в комнату. Наспех накинув куртку, она толкнула дверь и замерла на пороге. В комнате с бледно-коричневыми шторами было не разобрать, а на улице оказалось совсем светло.
В нескольких шагах от крыльца стояли Сабрина и Рок. Вероятно, услышав, как хлопнула дверь, Сабрина оглянулась и приоткрыла рот, словно собиралась что-то сказать, но так и не решилась. Рок вполголоса произнёс всего одно слово – Маша не разобрала, ветер вдруг рванул в другую сторону, – и Сабрина повернулась к собеседнику.
Решив, что та и так всё расскажет, тем более что Маша основательно продрогла, она захлопнула дверь. Хлюпая носом, ушла в комнату. Есть не хотелось, разве что горячего чаю, но его ведь надо было греть, приносить с веранды ведро с колодезной водой, наливать в чайник. Потом, может быть. Она собиралась всего минуту полежать под одеялом. Согреться и дождаться Сабрину, чтобы выспросить её, зачем так рано утром демоны принесли Рока.
Минуту. И не заметила, как заснула.

Она проснулась рывком, резко села и сжала зубы от того, как заныли виски. Сабрина сидела на соседней кровати, привалившись к стене и, нахмурившсь, рассматривала Машин блокнот. Кипа изрисованных схемами листов громоздилась тут же, у её ног.
- Отдай, - ворчливо потребовала Маша, хватаясь теперь за затылок. Сонная одурь никак не проходила, во рту было сухо, в ушах шумело, а ладони стали влажными. – Не люблю, когда мои записи читают. Почему ты меня не разбудила?
- Прости. – Сабрина закрыла блокнот и уложила его сверху бумаг.
- Который час? – Она потянулась к подоконнику за мобильным телефоном, но неверная после сна рука сорвалась, телефон упал на пол. Выпала и отлетела под кровать батарейка.
- Уже около двенадцати, - отозвалась Сабрина, помогая ей достать мобильный из-под кровати. Она перебралась на Машину кровать и устроилась на самом краю. – Послушай.
Маша завозилась, сбрасывая одеяло. Пискнул телефон, на его экране ожило приветственное сообщение. Она приложила его холодное тельце к горящей, словно в лихорадке, щеке, но легче не стало.
- Что-то случилось?
- Сегодня утром Рок рассказал мне, что на кладбище нашёл ещё один костёр. И собака в нём была уже побольше. И запах от него весь день по деревне. – Уголки её губ брезгливо дёрнулись. – В общем, если ты хочешь…
- Пойдём, - пробормотала Маша, сон как рукой сняло.

Птицы больше не кричали. Они безмолвными фантомами сидели везде: на ветках деревьев, на покосившихся памятниках и крестах со стёртыми датами. Пока Маша и Сабрина пробирались в противоположную от ручья часть кладбища, ни одна из птиц не вспорхнула.
Запах мертвечины и палёного мяса становился всё нестерпимее. Маша нашарила в кармане куртки носовой платок и прикрыла им рот и нос. Стало лучше, но не на много. Ради интереса она махнула рукой на ворону, устроившуюся на обмёрзшей оградке. Та неторопливо перебрала когтистыми лапами – отодвинулась, но не взлетела.
Костёр нашёлся в низине, где из-под тонкой корочки льда просачивалась вода, и шаги отдавались хрустящим эхо среди могил.
- Как здесь можно было развести костёр? – удивилась Маша и взглядом поискала палку – ближе подходить не хотелось, но и подходящей ветки поблизости она не увидела. Сабрина молча вздохнула за её спиной.
Костёр всё ещё тлел, серый дым валил и, повинуясь ветру, вилял, как собачий хвост – то в одну сторону, то в другую. В десятке шагов от него Маша выломала из сухого старого кустарника подходящую палку и поворошила ею тлеющие листья. Снаружи они были сухие, словно тот, кто жёг костры с собаками внутри, специально высушил их и принёс сюда. Внутри всё прогорело дотла.
- Да, задачка, - Маша бросила палку и присела на корточки, рассматривая чёрную собаку с опаленной шерстью. Желтоватые зубы скалились на мир.
Не поднимаясь, она достала мобильный и стала набирать один номер за другим. Сначала – Ника. Обычно они работали вместе, но в случае с деревней вопрос встал остро, и отпустили только их с Сабриной. Полились длинные гудки, потом – короткие, потом знакомый всем женский голос заученно и хрипло заверил, что аппарат находится вне зоны действия сети.
На десятом вызове телефон жалобно пиликнул, в нём кончался заряд. Припоминая самых жутких демонов и ощущая, как онемели от холода и неудобной позы ноги, Маша принялась набирать номер дежурного. По этому ей просто обязаны были ответить, хоть дежурный, хоть охранник, хоть любой их оперов, вышедших сегодня на работу.
Лились гудки, бежали секунды, телефон снова пискнул, как новорождённый котёнок, и замигал красным значком – батарейка разрядилась до критического уровня. Она почти не поверила, когда в трубке раздался сдавленный расстоянием и помехами голос:
- Да, я слушаю.
- Капитан Орлова, - быстро представилась Маша. – С кем я говорю? Ох, Ник, это ты.
Она едва не рассмеялась от облегчения, хоть его голос то и дело прерывался помехами, да и шум на линии связи был кошмарный.
- Мне срочно нужно кое-что узнать. Слушай и не перебивай, ладно? Посмотри, есть ли такой ритуал – труп собаки и сухие листья сжигают на кладбище, скорее всего, вечером или уже ночью. Мне нужно хоть что-то – знак, символ, руну, чтобы узнать колдуна, который этим занимается. Предположительно, это ритуал на смерть, но я не знаю точно. Ты сможешь выяснить?
- Да, - прохрипело по ту сторону трубки.
- Постарайся быстрее, я то, чую, следующую ночь нам будет тяжеловато. Я позвоню… - Связь оборвалась очень вовремя. Если бы на минуту раньше, Маша не успела бы сказать и половины.
- Маша, - тихо, но твёрдо произнесла Сабрина за её спиной.
- А?
- Ты же знаешь, кто это сделал. Зачем ещё подтверждения? Ты же сама мне говорила, что это, вернее всего, Комиссар. И никакой он не сумасшедший. Просто неизвестно, чего он хочет. Мы можем взять его прямо сейчас и допросить с особым пристрастием.
Маша щёлкнула крышкой мобильного и сунула его в карман.
- Можем, да, - вздохнула она. – Только я уже ни в чём не уверена. Понимаешь – ни в чём.

- Да чего ты вообще ждёшь? – Сабрина обошла её и встала сбоку, так, что Маша видела её боковым зрением, и всплеснула руками. Та отвернулась и, нащупав в кармане мобильный, снова щёлкнула его крышкой – нервно.
- Я думала, она успокоится. А она разошлась ещё больше.

Маша поплескала на лицо тёплой водой, это было самое приятное за последние несколько дней. Она глянула в подвешенное тут же, в углу кухни, зеркало, поправила волосы и тяжело вздохнула. Из зеркала на неё смотрел ночной призрак – никак не лучше. Даже губы побледнели и истончились.
- Хочешь чаю? – поинтересовалась из противоположного угла комнаты Сабрина.
- Ничего не хочу. – Она представляла, что сегодня придётся ещё раз идти на кладбище, чтобы позвонить Нику, и от этого каждый раз внутренне вздрагивала. – А где Судья, не знаешь?
Сабрина, наливая кипяток себе в чашку, пожала плечами.
- Наверное, на работе.
- Лучше бы ей дома посидеть, - вздохнула Маша, опускаясь на табурет. Она стянула у Сабрины из-под носа кружку с чаем и безумно отхлебнуло. Горло обожгло, но стало лучше – замёрзшие чувства начали оттаивать.
Сабрина потянулась за ещё одной чашкой.
- Ну хорошо, давай мыслить логически, хотя в нашем случае это и звучит глупо, - Маша коротко и нервно рассмеялась. – Допустим, деток Алина подняла, чтобы Судье отомстить, только вот чего они к нам прицепились?
- М? – поддержала разговор Сабрина, бросая в кипяток два сахарных кубика. Она сузила глаза и глянула на Машу выжидающе. Сахар в чае таял, становился рыхлым, как весенний снег. Маша задумчиво потыкала в него своей чайной ложкой.
- Ты когда-нибудь задумывалась, в чьей комнате мы ночуем? Сама посуди – две кровати, сама комната небольшая. Очевидно, это бывшая детская. По всем законам призраков они просто обязаны были к нам прицепиться. Только всё равно, ну зачем это Алине? Если я и так ей сказала, что подозреваю Судью, что арестую её и всё прочее.
Сабрина подтянула чашку поближе к себе и положила руку на стол – как будто отгородилась.
- Может быть, она устала ждать? Хочет, чтобы мы поскорее вместе с Судьёй сгинули отсюда… - Сабрина красноречиво повела глазами в сторону окна. Там, невидимая за туманом, была железнодорожная станция.
В доме на мгновение стало так тихо, что они услышали, как громко тикают часы. Но потом из дальних комнат послышался шорох и бормотание: Гала затеяла уборку. Маша прикрыла глаза и усмехнулась.
- Да. Всё как будто сходится, но меня кое-что настораживает. – Она постучала ложкой по столу, но ритм быстро сбился. – Если Алина и правда всё вела к этому, она должна была убедиться, что мы арестуем именно Судью. Ну, подкинуть нам улик. А у нас до сих пор на неё ничего нет. Со стороны Алины это глупо.
Маша хлопнула ладонью по столу, от чего чай выплеснулся через край чашки, и вскочила.
- Я не могу так работать. Мне катастрофически не хватает информации.
От хождения из угла в угол быстро устали ноги, а ответы так и не нашлись. Маша прижалась лопатками к дверцам буфета и закрыла глаза, откинув голову назад.
- Есть ещё одно. Если я правильно угадала, то сон про побег и правда принадлежит Алине. Эдакий кошмар – как она сбежала от ненавистного отчима и всё боялась, что он её догонит. Но остаются ещё два сна: о смерти и о войне.
- Постой, - не выдержала Сабрина и со стуком поставила чашку на стол. – Откуда ты вообще берёшь эти сны? Я помню, что ты рассказывала о баку, но всё равно. Тут полно людей. Мало ли кому могла присниться всякая чушь.
Маша приоткрыла глаза и уставилась в низкий потолок. Крашенная белым фанера кое-где протекла, серые разводы, как причудливые растения, расцветали над буфетом и в углах.
- Видишь ли, логикой тут вряд ли можно обойтись. Но если уж мы попали в сумасшедший дом, то и мыслить нужно, как сумасшедшие. Если так судить, сильнее всего я связана сейчас с теми, с кем разговаривала чаще всего. А это: Алина, Судья и Комиссар.
- Почему ты не берёшь в расчет меня и Рока? – фыркнула Сабрина, явно недоверчиво покосившись на Машу. Может быть, её и удивило попадание прямо в цель со сном Алины, но вот всё остальное казалось явным бредом. Призраки, костры на кладбищах – это ещё куда ни шло. Но слон с головой тигра, путающий людские сны – явно слишком даже для Маши.
- Всё очень просто. Ты же сама говоришь, что никогда не видишь снов. А вот Рок, - Маша покусала губы, задумчиво разглядывая чуть провисшие белые картонные квадраты. – Мне кажется, я сегодня видела его сон. Днём. Я стояла и смотрела на чёрную пустоту. И думала: «Так и надо, так и надо». Я поняла, что сон его. – Она дёрнула плечом. – Интуиция. Или нет. Опыт. Так как ты думаешь, что умирал, Судья или Комиссар?
- Пойдём на кладбище, - выдохнула Сабрина, тяжело поднимаясь из-за стола. – Скоро стемнеет. Не хочу там бродить по темноте. Ну их к демонам.
В ножны, подвешенные на поясе, она вложила меч.

В прозрачных сумерках тучи на небе разошлись и обнажили растущий месяц, тоненький и бледный. Сабрина смотрела на него всё то время, пока они шли к кладбищу. На улицах ещё попадались люди, но и те норовили попрятаться по домам, как будто страшная история о призраках успела разлететься по округе. Но с чего бы Судье болтать?
Кладбище встретило их угрюмо – хлюпающей под ногами сыростью и птицами. Сотни птиц на оградках, на крестах и на деревьях, в полумраке их, казалось, стало ещё больше, чем днём. Ни одна не шевелилась, не вскрикнула, не шарахнулась от них, идущих напролом через подступающие очень близко друг к другу могилы и хрупкий осенний кустарник.
- Они как будто бы зомбированы, - нашла Сабрина подходящее слово и протянула руку к ближайшей – та не шевельнулась, даже когда Сабрина коснулась её перьев. Перья трепал ветер.
Не отвечая, Маша сунула руку в карман за телефоном и тут же зашипела сквозь зубы.
- Я забыла его зарядить. Дай мне свой, а?
Когда она получила мобильный Сабрины, голубоватый свет озарил её сосредоточенное лицо, Маша поводила телефоном из стороны в сторону, и по тому, как дёрнулись в улыбке её губы, Сабрина поняла, что сеть нашлась.
Они не дошли до второго костра с десяток шагов и остановились в узком проходе. Это заставляло Сабрину то и дело оглядываться: места для манёвров не было никакого. Но Маша спокойно тыкала в кнопки телефона и вскоре приложила трубку к уху, слушая длинные громкие гудки. На такие могли бы сбежаться все демоны кладбища.
Сабрина обнажила меч и оттеснила Машу за ограждение – калитка проржавела и валялась на могильном холмике так давно, что её едва можно было различить за слоем прошлогодних листьев. Маша послушно отошла, а Сабрина получила хоть небольшое, но всё же пространство. Незамеченным бы к ней никто не подобрался.
- Ник? – проговорила Маша, опасливо прикрывая рот ладонью. – Ну что там?
Она слушала его, иногда просила повторить. Помехи шипели так громко, что их слышала даже Сабрина, а вот голос Ника – нет. Но Маша то и дело согласно отзывалась.
- Хорошо, я попробую, - сказала она, наконец, и это было первая длинная фраза, сказанная ею за последние несколько минут. – Нет, не нужно помощи. У нас всё в порядке, днём я немного преувеличила. Спасибо тебе.
Маша закрыла телефон, отключилось голубое мерцание. Сабрина оторвалась от наблюдения за кладбищем. За всё время – ни постороннего шороха, ни движения. Только от ветра иногда покачивались ветки кустарников.
- Что там?
- Так, - Маша пожала плечами, протягивая ей телефон. – Он сказал, что это правда ритуал для мёртвых. И колдун для того, чтобы его провести, должен месяц есть только плесневелый хлеб и пить собачью кровь.
- Месяц? – не сдержалась Сабрина. – Это где же достать столько собак и плесени?
- Ник говорит, что в теории так. А на практике он ещё никогда не видел, чтобы этот ритуал совершали. И описанных случаев не нашёл. Так что все наши предположения по-прежнему довольно шаткие. - Маша повернулась в сторону костра и задумчиво поджала губы. – Пойдём уже отсюда, а то действительно жутко из-за этих птиц.
Сабрина не возражала. Уже достаточно стемнело, чтобы силуэты птиц, крестов и деревьев слились в один шевелящийся от ветра сумрак. Холод пробирал насквозь, через свитер и куртку, это был уже настоящий зимний холод, не какая-нибудь осенняя прохлада.
…Они едва различили деревню между темнеющим небом и чёрным простором болот. Свет не горел ни в одном окошке. Только подойдя ближе, Сабрина разлядела дома, хоть никогда и не жаловалась на зрение. С пригорка казалось, что они жмутся друг к другу, как испуганные животные. На улицах стояла обморочная тишина, и было безлюдно.
- Демоны побери, - выдохнула Маша, замершая за плечом Сабрины. Она тоже заметила. Не могла не заметить.
- Пойдём, - хмуро отозвалась та.
Легко спустившись с пригорка по подмёрзшей грязи, они скорее интуитивно, чем осознанно выбрались на нужную улицу. Фонари – большая роскошь для такой деревеньки, но всё равно, каждую ночь здесь горело несколько, и один – возле дома Судьи. Сейчас не горел ни один, а изо всех окон на них таращился непроглядный мрак.
Маша вцепилась Сабрине в локоть, и та не стала возражать, хоть в таком положении отбиваться от демонов ей стало бы очень неудобно. Поборов желание постучаться в первый попавшийся дом, Сабрина вывела их на большой перекрёсток – за ним как раз уже виднелся высокий забор Судьи. Чтобы открыть хитро расположенный засов пришлось доставать мобильный и светить им.
Но они вошли. Ключом открыли входную дверь и попали в тёмную прихожую, тёмную, то тёплую, и это было уже неплохо, потому что от холода начинали неметь пальцы. Маша сползла вниз по стене, делая вид, что расшнуровывает кроссовки, но Сабрина чувствовала, что её колотит дрожь.
Из глубины дома послышались голоса – спокойные и деловитые, и от сердца тут же отлегло. В прихожую заполз жёлтый лучик света, а потом показалась сама Судья со свечкой на вытянутой руке.

- А, пришли, - произнесла она привычно ворчливым тоном, но Сабрине в этот раз почудилось облегчение в её голосе. – У нас тут свет отключили. Я уже звонила, авария какая-то на станции.
- Когда включат? – поинтересовалась Маша из своего угла.
На кухне гремела посуда, наверное, Гала решила всё-таки, не смотря на катаклизмы, накрыть стол к ужину. Она единственная в доме проспала всю ночь, счастливо не слыша никаких шагов и стуков.
- Да демоны знают… - махнула свободной рукой Судья, так что дрогнул огонёк свечи.
И тут Сабрина не выдержала.
- Хватит уже поминать демонов, их тут и без вас хватает, - прошипела она, сунула меч в ножны и, отодвинув хозяйку дома, прошла в комнаты.

Глава 7. Раз, два, три, водишь ты

Маша быстро отошла от испуга, или так ловко притворилась. Пока Гала раскладывала по тарелкам дымящуюся варёную картошку, Маша прошла мимо четырёх свечек, расставленных вдоль стола и уселась на табуретку, откинувшись так сильно, что спиной упёрлась в подоконник. Табурет замер на двух ножках, казалось, ещё немного и поехал бы по крашеному полу, оставляя за собой царапины.
- А вы умирали?
Судья меланхолично прожевала вчерашнюю гречку, выделенную специально ей, потому что от картошки она отказалась, проглотила и уставилась на Машу мутными глазами.
- Что?
- Вы умирали? Ну, возможно, притворялись умершей? – гнула своё Маша, сжав пальцы на холодном выступе подоконника. – Вы пропадали без вести? Вас считали мёртвой?
Сабрина сощурилась, так что огоньки свечей проросли короткими лучами. Она наблюдала за Машей, привычно не вмешиваясь в разговор. Меч лежал рядом, на столе – привычный и надёжный.
Поджав губы, Судья обернулась сначала на дверь, но поняла, что ждать оттуда помощи не придётся, в лучшем случае – пару призраков, поэтому посмотрела на Сабрину.
- Что она несёт? – И ткнула пальцем в Машу.
Сабрина дёрнула плечом. В разговоры она не вмешивалась, даже если её спрашивали. Это был её главный принцип.
- Отвечайте, - весело улыбнулась Маша. Она играла, но игра шла сразу ва-банк. Как будто подозревала, что эта ночь будет последней. Не «крайней», как принято говорить в их суеверном кругу, а именно – последней. Вот только для кого – главный вопрос.
- Нет. И я не понимаю, что за бред ты несёшь, девонька. – Судья с остервенением принялась отскребать прилипшую гречку от краёв глубокой тарелки, и хмурилась, хмурилась всё больше.
Маша ни капли не смутилась.
- Хорошо, - она качнулась на табуретке и теперь сидела, почти навалившись грудью на край стола. – А кто такая Ано вы знаете?
Загрохотала тарелка – Гала обернулась на них, бледно-жёлтая от прыгающих свечных огоньков, она переводила взгляд с Судьи на Машу, и, как рыба, открывала, но ничего не могла произнести.
- Ано, - повторила Маша, переведя взгляд на замершую Судью. – И только не говорите, что это не моё дело.
- Вообще-то и правда не твоё, - медленно шевеля челюстью, словно проверяя её на дееспособность, проговорила та. – Понятия не имею, как ты об этом разнюхала, но лучше бы ты занималась работой.
- Разнюхала, - хохотнула Маша, с шумом отодвигая стул. Она поднялась и прошла к дверному проёму, ведущему в небольшой переход между прихожей и остальными комнатами дома. – Я, наверное, всё-таки следователь. И занимаюсь я непосредственно тем, что вы мне поручили. Итак.
Она поковыряла ногтем пятнышко на дверном косяке и немного нервно обернулась назад. Там по крашеной стене плясали тени всех четверых. Огоньки свечей легли, но тут же поднялись, и всё успокоилось.

- Вы ешьте, ешьте, - кивнула она обернувшейся Судье. – Это очень хорошо, что вы едите.
Та бросила ложку на стол.
- В чём дело, я спрашиваю? – тон её стал угрожающим.
- Это я должна спрашивать, в чём дело. – Маша, отступив в тень, привычно пощипала себя за подбородок. – Вчера я даже не знала, что делать. Разве что считалочкой вас считать. Кто последний останется, тот и убийца.
Сабрина медленно отодвинула штору. В прежней темноте, повисшей над посёлком, появился сизый туман. Раньше, на фоне тёмно-серого неба она могла разглядеть силуэты соседских домов, теперь вряд ли бы увидела хоть что-то на расстоянии вытянутой руки.
Маша помолчала, оперевшись локтем на дверной косяк.
- Вчера. Но сегодня я кое-что поняла. Вы знали Комиссара раньше?
- Я знаю его сто лет, как он тут живёт, - размашисто повела рукой Судья. Она усмехалась, как будто маску на лицо надела – пластиковые губы пластиково улыбались.
- Вы не поняли, вы знали его до войны?
Сабрина отвернулась от окна и вдруг заметила, какой взгляд у Маши. Не удивительно, что Судья растянула губы в такой улыбке. От такого взгляда Сабрина и сама бы растянула. Гала подняла ложку и снова уронила – бледные пальцы разжались.
- Вы же были на войне, да? Неприятное время, люди обычно не любят вспоминать о таком. А маги, маги ещё больше не любят вспоминать.
Гала смотрела на неё умоляюще, прижимала пальцы к губам, как будто хотела сказать: замолчи, прекрати, уходи отсюда. Но молчала. Маша смотрела себе под ноги. Переступила - крашеный пол скрипнул.
- Вы же маг, - просто сказала Маша.
Сабрина оглядела Судью, как будто видела её в первый раз. В ней ничего не изменилось: старая кофта, растянутые рукава, залатанные штаны с начёсом. Почти седые волосы, обрезанные грубо, словно в одну минуту, перед зеркалом. Или даже без зеркала.
- С чего ты это взяла? – криво усмехнулась Судья. Ухмылка страшно сползла в сторону, словно и правда была пластиковой.
- Предательство. – Маша постучала кончиком пальца по губам, ни на кого не глядя. – Предательство. Я думала, куда же во всей этой истории девать его. Бедный Комиссар.
С грохотом упала на пол табуретка – Судья встала. Во всей её фигуре, в позе медведя, готового к нападению, в сцепленных судорожно кулаках Сабрине почудилась такая угроза, что она схватилась за меч. Это вышло само собой.
Словно ничего не замечая, Маша потрясла в воздухе указательным пальцем – ни дать, ни взять, профессор, на занятии которого студенты слишком уж расшумелись.
- Вы, наверное, даже и не знали в начале. Только потом. М-да. Она похоронена на кладбище. Под вашей фамилией. Со своим именем. С именем мага.
Она подняла глаза: Судья стояла на прежнем месте, сжимая и разжимая кулаки. Маша смущённо улыбнулась.
- Я видела. Странно, но мне помог второй костёр Комиссара. Я видела могилу Ано.
- Ано – он, - произнесла Судья тихо и разжала кулаки. Её напряжённые плечи опустились.
- Вы сильная, - сказала Маша без иронии.
Сабрина медленно опустила меч на стол. Ни один свечной огонёк не дрогнул, только горячий воск стекал на жестяные подставки. Там уже было очень много воска, тёплого и остывшего. Тихо плакала Гала, вытирая щёки передником. Разложенная по порциям, но так и не выставленная на стол картошка остывала.
- Я расскажу всё или вы? – спокойно произнесла Маша, проходя обратно, на своё место и потирая уставшие ноги.
Судья покачала головой.
- Давайте вместе, - как капризному ребёнку, предложила Маша. – Я начну, пожалуй. Очень давно, ещё до моего рождения, шла война между людьми и магами, она вышла короткой и небольшой по географическим меркам, но очень уж кровопролитной. Вы родились и выросли в этой деревне, вы ни о чём ещё не знали, когда добровольцем – ведь так? – пошли сражаться. А потом каким-то чудом вы встретили его – Ано.
Магическое имя оказалось таким тяжёлым и горьким для горла, что захотелось проглотить горячую картофелину, лишь бы растворился этот привкус. Маша покусала губы.
- Это был ваш отец?
- Брат, - сухо отозвалась Судья, глядя в почти пустую тарелку, пятнистую от засохшей гречи.
Тяжёлый вздох содрогнулся в её груди. Сабрина теребила шелковистую кисточку на шторе, глядя в пол. Поднимать взгляд тоже почему-то не хотелось. Рядом пошевелилась, поджимая одну ногу под себя, Маша.
- Хорошо, - медленно произнесла она, и, подобрав слова, выразительно рассказала: - Разумеется, вы не сразу ему поверили. Но потом поверили. Вы переметнулись на их сторону, да? Точнее сказать, это была уже ваша сторона. Вы хотели в мир магов, в их идеальный мир, прочь из этой грязи и убожества?
Громко тикали часы в соседней комнате. Стало слышно даже, как ветер бьётся в тонкие стёкла. С шорохом листьев, писком летучих мышей и запахом болота. А может быть, это лишь казалось.
- Я могу только предположить, что на пути у вас встал Комиссар. О нет, не в том виде, в котором видим мы его сейчас. Он был другим. И звали его по другому. Но потом он умер, вы его попытались убить, или не вы, там уже не разобраться. Он вас очень боится.
Одна свеча почти полностью оплыла, огонёк задёргался в предсмертных судорогах и погас. Маша неотрывно смотрела на горку оплавленного воска. Наверное, тёплого ещё.
- Комиссар предпочёл, чтобы его считали умершим, а потом явился в деревню в облике такого сумасшедшего. Никто его не прогнал, конечно. До него никому дела не было. И он долго-долго замышлял свои козни. Если я не пойму, так хоть вас попугает.
Она постучала кончиками коротких ногтей по столу, покрытому бледной клеёнкой. Судья смотрела в ту же точку – на погасший огонёк, и от неяркого света её кожа казалась серее тумана, что поднимался за окном.
- Я не знала, что это сделал он, - произнесла она отрывисто. Прядь волос, заправленная за ухо, упала её на лоб, но Судья даже не шевельнулась, чтобы стряхнуть её. Даже не поморщилась.
- Почему вы остались тут? – Маша склонила голову на бок, как любопытная ворона, усевшаяся на подоконник, рядом с горячим пирогом.
Молчание саваном темноты крыло свечи. Задрожал и погас ещё один огонёк. Попросить бы Галу найти ещё пару восковых палочек, но нет. Нет.
- Меня, как оказалось, там никто не ждал. Ано погиб. Всё.
- Ещё не всё, - покачала головой Маша.
Теперь между ними горели всего две свечи, и невидимая преграда как будто рушилась, вот только кому от этого было хуже – ещё неясно. Сабрина провела пальцем по лезвию меча. Само собой вышло. Но так – спокойнее. Теперь Маша была рядом с ней, значит, защитить её будет проще.
- Но теперь вы же не будете отрицать, что сами утроили тут эпидемию? – уже вполголоса произнесла она и спрятала пальцы в безразмерные рукава свитера – только кончики ногтей показывались.
Судья подняла голову. Приоткрытые губы были полны словами, но она так ничего и не произнесла. Маша попробовала повторить её искусственную улыбку – вышло так себе.
- Конечно, вы считали, что я обвиню во всём Алину. И за это ей светил немаленький такой срок. Конечно, вы знали, что ничего я не докажу, потому что доказательств нет. И вы ей всё-таки отомстите. Вот только Алина тут совершенно не причём. И не стала бы Алина пакостить у меня под носом, не соорудив пару-другую улик против вас.
Маша поднялась. Её голос стал чуть хриплым, было слышно, как она устала говорить в полной тишине.
- Я так понимаю, ужина сегодня не будет. Ладно, я тогда пойду в комнату. А вы сообразите тут что-нибудь. Бежать, правда, не советую. Ночью на улице будет твориться то ещё светопредставление. Но есть бумага. На ней обычно пишут чистосердечное признание.
Она шлёпнула на стол пару чистых листов, свою ручку, перепачканную чернилами и, подсвечивая себе дорогу мобильным телефоном, ушла в коридор. Сабрина последовала за Машей.

- Это обязательно было делать?
Она захлопнула дверь. Маша, уже забравшаяся с ногами на кровать, подняла голову. Когда погас экран телефона, света в комнате не стало совсем. Сабрина прошла к кровати и села на самый край, чтобы в любой момент можно было вскочить.
- Что именно? – в темноте выделалось и Машино бледное лицо, и белый свитер, и руки – она сидела, обхватив колени.
- Я о том, что ты наговорила Судье. Мы уйдём отсюда в лучшем случае – завтра утром. А она уже едва на тебя не бросилась.
Маша зловеще засмеялась.
- В лучшем случае – это верно сказано. Потому что если Судья сейчас не расчувствуется и не напишет чистосердечное, мне вообще нечего будет ей предъявить. – Темнота дрогнула – это Маша недовольно мотнула головой. – Это уже потом, когда задержат, поищу что-нибудь о её личности. Здесь – сама видишь, ну что ещё я найду? А будет чистосердечное, можно будет сюда с экспертами приехать, сами пусть ищут пути заклинаний.
Сабрина запрокинула голову и закрыла глаза.
- Эту ночь надо просто пережить. Предлагаю лечь спать. – Спать с мечом под боком – вот к чему Сабрине и правда было не привыкать. – Она же не дура…
И тишину опущенного в ночь дома сотряс хлопок входной двери. Они вскочили одновременно.
…На кухне догорала последняя свеча. Гала стояла в углу, как сломанная кукла повторяла одно и то же: проводила по щеке ладонью и тут же вытирала её о передник. Раз от разу.
- Где она? Куда она пошла?
Гала громко всхлипнула.
- Брось её. Идём! – крикнула Сабрина из прихожей. Там задребезжали засовы, в комнату тут же ворвался клок холодного ветра.
Маша развернулась и зашагала туда. Сизый туман стал таким плотным, что даже мимолётным взглядом коснувшись окна с приоткрытой шторой, она заметила его. Не могла не заметить. В коридоре ещё блуждали неясные блики от свечного света, а на крыльце было темно и холодно, так что она продрогла в первую же секунду.
На улице пронизывающий ветер заставил задержать дыхание. Едва ли не переходя на бег, чтобы не отстать от Сабрины, Маша сунула руки в карманы и сжала там пальцы, пытаясь сохранить хоть такое, эфемерное тепло.
- Мы идём сразу на кладбище, или сначала к Комиссару? – поинтересовалась Сабрина спокойно, как будто спрашивала, чего Маша больше хочет, чаю или кофе.
- Чего же ему делать дома, давай уже сразу на кладбище. – Она нервно рассмеялась. - Не всех ещё прелестей болот повидали, ох не всех. Я знаешь, что подумала? Почему мальчики похоронены в такой старой части кладбища, они ведь умерли не так давно?
Сабрина дёрнула плечом.
- Может, места другого не было.
- Может, они любили гулять возле ручья? – пробормотала Маша, заметно отставая. Глотнула холодного воздуха и закашлялась. – Или не разрешили магов хоронить вместе со всеми. А так, знаешь, за оградой. Хоть ограды там и нет.
- Что с тобой? – Меч Сабрины разрезал туман полукругом – она остановилась и обернулась.
- Ничего, давай быстрее с этим закончим, - выдавила Маша сквозь зубы. – Мне так надоели эти мстительные дела среди могил.
Как они добрались до кладбища, разве что чудом не заблудившись в тумане, она так и не поняла. Очнулась, только когда увидела покосившиеся оградки и памятники. Слишком поздно в голову пришло, что Судья могла бы и пойти над ручьём, рискуя сорваться в воду, но добраться до костра куда быстрее. Почему-то вопрос «зачем» отпал сам собой, да и Сабрина промолчала.
- Чувствуешь? – она несильно ткнула Машу локтем в бок.
Она чувствовала. Туман нёс запах гари – не осенней, приятной и ностальгической, а другой, какой чадят пепелища - и мертвечины. Пальцы давно замёрзли и потеряли всякую чувствительность, но Маша провела рукой по облупившейся краске. Вдалеке протяжно и грустно взвыла собака.

Глава 8. Разговоры у костра

Костёр больше не тлел, оранжевые языки пламени весело лизали листья и ветки, которые ещё вечером притащили Алина с Комиссаром. Но темнота за пределами ярко освещённого пятна не отступала. Наоборот, темнота казалась ещё гуще, ещё чернее. Сизый дым поднимался от костра, уходил прямо вверх.
Алина первая услышала хруст веток, оповещающий о том, что к ним явились гости. Она сложила руки, одновременно применяя заклинание защиты и пытаясь согреться. Обнажённые по самые локти руки покрылись мурашками от ночного холода.
- Думаете, что победили меня, да? – К костру, точнее, к самой границе между светом и ночью, приблизилась Судья. Гротескно-большая тёмная фигура замерла, она не решилась подойти ближе.
Комиссар, который до этого смотрел только в землю, упираясь на крепкую палку, поднял взгляд. Полы красной накидки пошевелил ветер. Его лицо из-за сизого дыма само было мертвецки-синюшным, глубокие морщины залегли на лбу и у краешков рта.
- Думаете, что выжили меня отсюда, да? – повторила Судья. И не было в её голосе отчаянья, страха, обиды. Не было вообще ничего.
- Прости. Ты сама подняла весь этот шум, а мы только чуть-чуть затаились, - произнёс Комиссар по-старчески хриплым голосом. Алина впервые видела его таким усталым, вероятно, ритуалы и правда отняли у него слишком много сил. – Ты в самом деле думала, что если вызовешь сюда законников, они тебе помогут?
Она подняла руку, уставив указательный палец прямиков в лицо Комиссару, и если бы могла застрелить, давно бы уже нажала на спусковой крючок.
- Вы, - сказала она, как выплюнула. – Вы слишком обнаглели с этими своими ритуалами. Я бы смолчала, как всегда, но мальчиков я вам не прощу. Какого демона вы трогаете их?!
Комиссар развёл руками, как будто говоря: «Чего же ты хотела?».
- Вышло так, что эта деревня слишком маленькая для нас троих.
Алина сжала зубы. Она прекрасно знала, каково это слышать Судье. Судье, которая родилась и выросла тут, а они с Комиссаром пришли гораздо позже. Оба – изгои большого мира. И мира идеального – мира магов, и мира попроще – мира людей. Оба пришли сюда, потому что им было некуда больше идти.
Эта война велась очень долго. Бесконечное противостояние выматывало, раз за разом заставляя подниматься с колен и сражаться дальше. Раз за разом, потому что все трое прекрасно знали – ни один из них не отступит. Некуда им отступать.
Судья, насколько Алина догадывалась по её косым взглядам и пространным высказываниям Комиссара, порешила брата, который был не последним среди своих. Алина убила отчима, когда тот стал позволять себе слишком многое, еле сбежала от стражей порядка и знала, что стараниями матери, её ищут до сих пор. Комиссар… ну, с ним на войне вышла совсем тёмная история. Об этом знала Судья и нехорошо так усмехалась.
Связанные порочным кругом, они никогда не сдали бы друг друга, вот только земля больше не собиралась носить их тяжёлую магию на себе. Они почуяли это все и разом, и разом же решили, что один должен уйти.
- Так вышло, - повторила за Комиссаром Алина, пытаясь хоть немного смягчить их противостояние, если это было вообще возможно.
Они мгновение помолчали, меряя друг друга взглядами. А потом в темноте прозвучал ещё один голос:
- Я хотела бы сказать, что я так и знала, но не могу.

- Но не могу, - вздохнула Маша. – Потому что такого я даже не предполагала.
Сунув руки в карманы, она вышла в свет костра, тут же сморщилась от сильного запаха горелого мяса, но сдержалась и не отступила. Чуть сзади, за её плечом тихо остановилась Сабрина, держа меч чуть на отлёте, готовая к сражению в любую секунду. Её-то шагов точно никто не слышал. Впрочем, увлечённые своим противостоянием, они не слышали и Машиных, хотя она хрустела всеми ветками, которые только попались ей на пути.
- И что мы будем делать? – произнесла она, обводя взглядом всех собравшихся.
Алина стояла, опустив голову. Она, как и вчера, была в потрёпанной серой юбке и кофте, рукава которой закатала до локтей, словно собиралась мыть посуду. Впрочем, руки её казались такими красными, уставшими, как будто она уже перемыла за всю деревню.
Судья стояла, широко расставив ноги, то ли драться собиралась, то ли боялась упасть. Не застёгнутая куртка обнажала шею, блики оранжевого пламени плясали по домашней одежде, забрызганной чем-то белым.
Комиссар тяжело опирался на сучковатую палку и смотрел в огонь. Красную накидку из шторы шевелил ветер, открывая вид на его голые колени. Седые волосы клочками торчали в разные стороны.
Вот такие три ужасных мага навели эпидемию непонятной болезни на всю деревню.
- Вы же все трое наводили болезни, да? – спросила Маша просто для проформы.
Ей, конечно же, никто не ответил.

Ей, конечно же, никто не ответил, только ветер взвыл и дунул дымом в её сторону. Маша закашлялась, отступая в сторону. Горький привкус на губах напомнил первое утро, когда она нашла костёр. Судью, присевшую возле ручья и чёрные царапины на её руке.
- Я всё поняла, - выдохнула Маша, глядя в оранжевое пламя. Такого яркого света она, казалось, в жизни не видела. – Демоны же на дух не переносят магов Хаоса. Потому он и напал на вас. Но маг Хаоса – одна из высших каст, потому вы легко прогнали демона.
- Ну, не то чтобы совсем легко, - усмехнулась Судья, скрещивая руки на груди.
Маша видела эту картину словно со стороны, как будто птицей парила над кладбищем, вот только все птицы замерли, сидя на ветках, на оградках и крестах. Замерли и три мага, каждый подбирая своё любимое смертельное заклинание. Маша не выдержала и нервно рассмеялась, закрыла рот ладонью, но смех всё ещё рвался из неё.
- Три мага Хаоса на такую крохотную деревню. Боги подшутили над вами, о да.
- Вообще-то ты всё рассказала почти правильно. – Судья качнула головой. Стянутые до локтей рукава куртки сорвались и скатились к запястьям. Ветер пробирался под одежду, раздувал широкие домашние брюки, но она, кажется, ничего не ощущала. – И я предательница, и Комиссар мог бы начать мне мстить, появись у него на то желание, и Алину я не прочь бы выжить отсюда. Я даже удивилась, когда ты всё это начала рассказывать. Не ожидала. Только всё гораздо сложнее. Я-то думала, мне пришлют кого посерьёзнее, чтобы он вывел этих на чистую воду, может, и убил кого.
Она резко дёрнула головой в сторону замерших Комиссара и Алины.
- У каждого своё оружие, - согласно кивнул он.
- Давайте всё решим по-честному. Ну хоть раз без ударов исподтишка, - эхом ему вторила Алина. Она не рвалась в драку, просто подняла руки, выставив их ладонями к костру. На её лице и в голосе читалась такая безнадёга, что впору лезть в петлю.
«Вряд ли она рассчитывает на победу», - подумала вдруг Маша. – «Она просто устала».
Пламя костра взметнулось выше, так высоко, что светло стало даже в низком небе. Оказалось, что небо не чёрное, нет, оно жемчужно-серое, подсвеченное редкими крапинками звёзд и тонким полумесяцем. Три голоса прозвучали почти разом.
- Perge ad inferiora! – прорычала Судья, вступив, как всегда, первой.
- Ventus, - с тихим вздохом вторил ей Комиссар.
- Iterum, - всхлипнула Алина на грани истерии.
Как Маша оказалась на земле, она не поняла. В лицо ударил запах прелых листьев, разбуженных от зимней спячки мышей и мёртвой собаки. Плечо и весь левый бок обожгло болью. Секунду она соображала, сможет ли вообще пошевелиться. Жаром от костра полыхало так, что по лицу текли капли пота.
На правом локте она смогла приподняться и увидела неясный силуэт – чёрный, когтистый, не человеческий.

Эпилог

Пассажирский поезд Нижняя Кама – Петербург-69 остановили на затерянном в степях и болотах полустанке в семь часов утра. Пока полусонные пассажиры заподозрили неладное, пока щурились на залитый сизым туманом пейзаж, пока добирались до проводника, поезд дёрнулся и пошёл дальше, и все сделали вид, что он шёл просто слишком быстро – не по расписанию. Вот и решили притормозить.

Маша заложила руки за голову и зажмурилась, прислушиваясь к убаюкивающему стуку колёс. Призрачные деревья на фоне тёмного неба, мелькающие за окном, давно ей надоели, а ехать оставалось ещё прилично. На столе бряцал соседский стакан, звенела чайная ложка и мерно каталась между стаканом и краем пустая пластиковая бутылка.
- О, знаешь, - сказала Маша, обращаясь к сидящей у её ног Сабрине. Та на секунду отвлеклась от чая. Все остальные соседи уже спали, храпели и во сне сбрасывали с себя простыни, так что говорить можно было, не скрываясь, хоть и шёпотом. – Помнишь бабушку, которая всё сидела на лавочке возле дома и руки так держала, как будто гладит кошку, только никакой кошки у неё не было?
- М? – поддержала разговор Сабрина.
Маша натянула простыню до подбородка. Обычно она выбирала верхнюю полку, забиралась туда, отворачивалась к стенке, и так проводила почти всю поезду, чтобы только её не втянули в разговор незадачливые попутчики. Но в это раз, с обожженным плечом, повязка на котором очень заметно выпирала из-под рубашки, лезть на верхнюю полку она не решилась.
- Никакая это не кошка на самом деле. Мне мальчишки рассказали. Дело было так: убила бабушка своего дедушку, а голову отрезала. Когда участковый из райцентра приехал, она так и сидела на лавочке, рядом с домом. А в руках его голову держала и по волосам гладила.
- Ужас, - со знанием дела кивнула Сабрина и отхлебнула чая.
- Да. Бабушку, конечно же, проверяться повезли, ну, куда надо. Но потом отпустили. С тех пор она всё так и сидит. И гладит… голову! – Маша сделала страшные глаза, так что Сабрина едва не подавилась чаем.
От смеха, правда.
- Да ну тебя, - буркнула Маша, отворачиваясь к окну. Из-за не до конца надвинутой плотной шторы были видны мельтешащие огни – поезд нёсся мимо небольшого городка. В дождевых слезах, косыми чёрточками повисших на стекле, празднично переливался свет. Маша потянулась, приободрила себя мыслью, что уже утром будет дома и первым делом отмоется от запаха гари. Ей казалось: дым пропитал одежду и кожу насквозь.
Они уходили на рассвете, уходили по подмороженным утренним морозцем лужам, по хрустящей корочке, покрывшей сухую траву на болотах. Их провожал только Рок. На старой, местами провалившейся платформе Маша окончательно промёрзла и ныло раненое плечо.
Как-то само собой вышло, что она стояла чуть поодаль от Сабрины и Рока и не слышала, о чём они говорят. Маша и не хотела слушать, от холода она переминалась с ноги на ногу и мечтала только о том, чтобы скорее пришёл поезд.
Когда она обернулась – посмотреть на сходящиеся у горизонта блестящие рельсы - Сабрина и Рок стояли как-то слишком близко друг к другу. Облачка пара, срывающиеся с их губ, почти объединялись. Но в тумане мелькнули жёлтые огни. Зазвучал знакомый перестук, и пахнуло смазкой для рельсов: прибыл их поезд.
- Жаль, что он не смог бы уехать? – задумчиво поинтересовалась Маша.
Судя по тому, что на секунду сощурилась Сабрина, она не сразу поняла, о чём её спрашивают.
- А, это, - нехотя выдохнула она наконец. – Нет. Не знаю.
- Просто странно всё это. Демон, и тут… - Маша мотнула головой, сбрасывая с лица чёлку, и снова посмотрела в краешек тёмного окна. Там уже не было фонарей – скучно.
- Демон? – Сабрина с шумом опустила чашку. Несколько капель выплеснулись на стол, беспокойно заворочалась соседка на нижней полке.
- А ты что, так и не поняла, кто он такой? Демон, хранитель кладбища. Потому и появлялся каждый раз, когда мы начинали плутать по окрестностям. Потому и на Судью бросился. И так вовремя, а я его даже не поблагодарила, - сама на себя рассердилась Маша.
Сабрина долго смотрела в тёмное окно.
Комиссара она убила сама – безошибочно выбрав самого опасного из магов. Судью задержал Рок, только арестованная Алина, целая и невредимая, отправилась на вертолёте в город. Велика честь для беглой убийцы, но Маша решила, что лучше вызвать боевиков, чем оставлять мага Хаоса на попечение местного участкового. Да и когда он ещё доберётся до деревни по разбитым дорогам.
В окрестностях больше не осталось ни одного мага. Хотя Маша не бралась бы утверждать.
Она тронула подругу за локоть, у той дёрнулся уголок губ.
- Я думала, - выдала Сабрина, глядя теперь в свою чашку, - демоны не разумнее собак.
Маша вздохнула, не зная, какие слова подобрать, чтобы не сделать ещё хуже.
- Ну, немецкие овчарки, например, тоже могут очень сильно привязаться к человеку.