1.
Дрязги из-за наследства в семье герцога Климента Колонны стали чуть ли не легендой. Последние двадцать лет склоки между братьями-принцами, их матерями, сёстрами, жёнами и любовницами, покушения, взаимные обвинения и вульгарная прилюдная ругань стали любимым развлечениями для жителей Палестрины и всего Церковного Доминиона. Старший принц Просперо, единственный из братьев, ко власти не стремившийся, благополучно избегал участия в разборках между братьями до своего тридцатипятилетия: его жена, принцесса Амалия, урождённая де Кое, родила пятерых дочерей, и по всем признакам шестой ребёнок в семье должен был пополнить нестройный и недружный ряд герцогских внучек.
Но в январе принцесса Амалия разрешилась от бремени мальчиком. Прежде, чем принц Просперо успел сообразить, что ему делать – принц собирался выдать новорожденного, для безопасности всей своей семьи, за ещё одну девочку – известие о рождении в его мальчика-наследника разнеслось по всей семье. В Апо потянулись братья принца Просперо убедиться, что это правда, а герцог Климент снова предложил сыну приехать к нему в Палестрину, под охрану милиции Дома. Старший принц Колонна от этого предложения гордо отказался.

Третьего июня 327 третий по величине город церковных земель Апо отмечал свой трёхсотлетний юбилей.
Апо был крупным портом, рыхлой подковой окружающей длинный залив Святой Ириммы (эта святая, жившая когда-то в этих местах в шалаше на берегу Мраморного моря, творила здесь вскоре после Тридцатилетней войны чудеса, исцеления, и после смерти стала считаться покровительницей города). Первую сотню лет в этой удобной бухте был военный порт Церкви, потом старая военная школа деградировала, порт из города вывели, и здесь развернулась торговля. Апо разбогател, разросся, ощетинился похожими на чудовищных пауков портовыми кранами, шпилями торговых представительств и пятью шпилями грандиозного городского собора.
Семейство принца Колонна, проживающего недалеко от города в вилле Дракона, названной по сидящему над башенкой-воротами бронзовому дракону, на официальное открытие празднования юбилея прибыли сразу в трёх автомобилях под охраной городской полиции и нескольких инквизиторов, приставленных к его семейству для охраны городским архиепископом.
Их кортеж остановился около ипподромного поля напротив входа на трибуны для знатных гостей и почётных горожан. Ипподром, наверное, был вторым по посещаемости местом города после Морского собора. Горожане Апо были настоящими фанатиками скачек и всего возможного конного спорта. В городе было больше двух десятков хороших конюшен, а скачки здесь проходили каждый воскресный день.
- Просперо, не останавливайся! – принцесса Амалия поправила летнюю шляпу и шутливо похлопала мужа по бедру своим зонтиком. Старший сын герцога Колонна покачал головой. Ежегодные городские гонки на колесницах стали первым светским событием, на котором появилась его жена после рождения сына. Новорожденного Скиару они тоже взяли с собой – Просперо за свои тридцать пять лет бытности принцем дома Колонна нажил тяжелую вялотякущую паранойю. Оставлять сына без своего присмотра не собирался. Даже няньки, которых им нашел лично городской архиепископ, до дрожжи боялись отца своего подопечного.
- Миха, не теряй девочек, - Амалия, почти год безвыездно сидевшая в их загородном домике, радовалась хорошей погоде, множеству людей и предстоящему городскому празднику. Михаэль, младший среди сыновей герцога Климента, по случаю праздника одетый в отглаженные брюки и летнюю рубашку и чёрный форменный пиджак своей школы, уныло следил за норовящими разбежаться в разные стороны племянницами. Старшие, Мария и Екатетина, почти его ровесницы, крутили головами в соломенных шляпках и пытались увидеть знакомых или друзей. Михаил только и успевал подпихивать их, чтобы шли вперёд. Девочки зло шипели на него и называли ведьминым подкидышем в семью. Михаил злился. Назревал скандал.
- Помолчите все трое, - Просперо с утра страдал сильной мигренью и усилившийся шум – в добавок к рёву музыки и гомону толпы – его раздражал. Дети замолчали и поотстали от главы семейства.
- Но всё-равно ты как баба, - шепнула несовершеннолетнему дяде Мария.
- Дура накрашенная, - не остался в долгу младший Колонна. Принцесса Амалия молча погрозила детям кулаком.
Семейство старшего принца Колонна поднялось на трибуну для почётных гостей, где уже расположился градоуправитель с супругой, архиеписко и представители знатных домов города и прилегающих земель. Леопольд Мус последнее время был самым ярым сторонником примирения принца с его правящим отцом. От одной мысли, что теперь, после рождения у герцога Климента внука-наследника, династические разборки дома Колонна переместятся на вверенную ему территорию, градоуправителю становилось плохо. А что, если малыша убьют около его города? Что, если грозный герцог Климент решит мстить? Что, если Святой Престол решит, что он плохо выполнял свои обязанности? Ведь Патриарх, точнее, его брат-кардинал, негласно дали ему указание охранять родовитого дурака, принца Просперо! Что, если младший де Вульф решит, что он не оправдал его доверия? От одной мысли о недовольстве всесильного главы церковной полиции и – что самое страшное! - инквизиции Мус обливался холодным потом и начинал есть ещё больше, чем обычно, приводя своего диетолога в ужас.

К праведной ярости Муса, принц Просперо покидать его территорию не собирался. Но к его чести, благородное семейство градоуправитель встретил с улыбкой и даже подал руку принцу Палестрины.
Дети расселись позади взрослых. Михаил сидел справа, за спиной архиепископа и хмуро смотрел на свои колени. Подобные сборища ему никогда не нравились. Вот если бы возницей одной из колесниц был бы он или его брат – другое дело. Или хотя бы кто-то из друзей Просперо. Но – нет! Они не знали ни одного из возниц. Никто из них не разбирался в лошадях и колесницах. Но они сидели тут и должны были пялиться на поле.
По мнению Михаила, почти четыре часа сидения на ложе почётных гостей с серьёзными лицами было глупейшим времяпровождением. Но мнение младшего принца дома никогда и никого не волновало.
Михаил имел репутацию вечного тугодума и немного недалёкого человека. Хотя ему легко давались все школьные науки (отличных оценок он не имел только из-за лени и скверного характера), все замечали только его спортивные успехи. Да, Михаил отлично плавал, бегал, любил ездить на велосипеде, отличался в борьбе – с ним не отваживались связываться даже самые отъявленные школьные хулиганы. Одно время Михаил пытался было начать играть с племянницами в ставший модным теннис, но девочки уже через два дня отказались вставать против него, сказав, что от его подач у них на теле одни синяки. Взрослые обсуждали то, что на межшкольных соревнованиях он опять переплыл даже выпускников, здоровых и сильных молодых людей. А то, что он блестяще решил экзаменационную работу, никто и не замечал. Порой ему казалось это жутко несправедливо, но чаще Михаил всё же покорно позволял взрослым считать себя глупым ребёнком, извлекая из этого положения дел некоторую пользу.
В Апо Михаэль попал не по своей воле. После гибели его матери, герцогини Елизаветы, герцог Климент снова, как это с ним бывало уже дважды после смертей его предыдущих жен, замкнулся в себе и почти перестал реагировать на окружающий мир. Просперо, считая себя ответственным за младшего брата, который от горя мало что соображал, забрал его к себе в Апо, хотя Михаэль хотел остаться в Палестрине. Впрочем, к лету мальчишка уже смирился с новым местом жительства и обратно на север не рвался.
- Злыдень, - прошептала ему на ухо Мария. – Что ты так смотришь? Жалеешь, что мужчиной родился?
- А ты смотри лицо не попорти, а то ссохнется от зависти, - тихо, не поворачивая головы, огрызнулся Михаил. Длинные косы, которые традиционно носили в Палестрине офицеры и знать, Михаэль любил, заботился о них и постоянно подвергался из-за них насмешкам со стороны старших племянниц, – У самой-то голова лысая, три волоска висят – и те сейчас выпадут!
Мария зло дёрнула его за косу. Михаил молча вырвал её из рук племянницы и перекинул на другое плечо, решив, что давать сдачи девчонке – это недостойно. Ещё разревётся, что он ей её завитой улей на голове испортил.
На покрытую песком арену вышли герольды в цветах Апо – красном и зелёном, с белыми раковинами на груди – и принялись зачитывать старый церемониал. Сначала многословно славился вольный церковный город Апо, Церковь и горожане, потом лично градоуправитель и архиепископ, затем – почётные гости. Когда герольд дошел до его имени, Михаил уже успел задремать, по школьной привычке покачиваясь на своём месте и изредка вздрагивая в особенно-патетических местах, но не просыпаясь. Мария толкнула его в бок локтем, и Михаилу пришлось проснуться, чтобы кисло оглядеть толпу и снова закрыть глаза.

После перечисления горожан, пожертвовавших на проведение соревнований больше тысячи драхм, герольды приступили к объявлению участников заезда. Содержать архаичную повозку и команду из четырёх лошадей – дорогое удовольствие, поэтому все колесницы были украшены гербами их спонсоров. Одна колесница представляла город, сверкала золотом герба Апо, выглядела весьма представительно, но ставок на её победу никто не делал: нынешняя конюшня города не блистала хорошими животными. Фаворитами были колесницы Вельмьянской торговой компании, дома Сархе, чьи земли располагались к северу от города, у границы с Миланским герцогством, и колесница церкви, которую выставил архиепископ Филлип Блайр. Дом Блайр из Санктавилля, некогда потерявший свои земли рядом с Флоренцией, около двадцати лет назад взявшийся за судостроение в Апо, был богат, и Филлип Блайр, старший из сыновей покойного графа Блайра, которому прочили место отца и титул советника в молодой Конгрегации промышленности, внезапно ушел в Церковь, принял так называемы «суровы постриг» и поднялся до архиепископа Апо. Впрочем, не смотря на официальный отказ от всех светских удовольствий, его высокопреосвященство вел вполне светский образ жизни.
Архиепископ сидел прямо перед Михаэлям, несколько скрывая его от зрителей на трибунах ипподрома. От церковного иерарха сильно пахло розами и ладаном. Он постоянно покачивал головой, и солнечный свет то падал на лицо Михаэля, то закрывался высокой шапкой Филиппа Блайра. Это злило, в итоге Михаэль был вынужден надвинуть свою соломенную шляпу на лоб, чтобы яркое солнце точно не мешало ему дремать.
- Ми-их, - рядом с парнем сидела маленькая Камелия, младшая из его племянниц. Девочке было всего пять лет, поэтому она ещё не успела понять, что она принцесса и начать вести себя так же, как сёстры. Михаэль её любил, и девочка, растущая при вечно занятых родителях и чопорных сёстрах, отвечала взаимностью.
- Что тебе? – парень поправил шляпу и посмотрел на малышку.
- Ми-их, а кто выйграет? – девочка взобралась в кресло с ногами и вытянула шею, чтобы рассмотреть маленьких на фоне поля ипподрома герольдов.
- Думаю, повозка его высокопреосвященства, - Михаэль косо посмотрел на белую с золотом шапку архиепископа в кресле перед ним. По его мнению, лучшим экипажем была колесница Вельмьянской компании, хотя младший принц Колонна в конном спорте разбирался не очень хорошо. Но в его школе последние две недели только и было разговоров, что о скачках. Михаэль волей-неволей выучил клички всех перспективных лошадей, имена лучших возничих и ставки. На архиепископа ставили больше всего. На остальных двух фаворитов – меньше. Одна из лошадей Сархе недавно сломала ногу в результате трагической случайности. Найти ей достойную замену вроде как смогли, но мало кто верил, что за месяц старая тройка привыкла к новенькому. А управляющий Вельмьянской компании купил сразу двух новых лошадей, о которых было известно ровным счётом ничего, но говорили, что они очень перспективные.
- А мне вон те-е нравятся, зелёненькие! – Девочка показала на повозку, которая представляла здесь дом Висконти – жест чисто условный, в знак уважения. Все прекрасно знали, что жадный Висконти ради очень условного престижа своего дома не потратит ни драхмы, и его лошади, пусть дорогие и из герцогской конюшни, придут к финишу в последней десятке, если вовсе не последними.
- Красивые, - согласился Михаэль. – Только, боюсь, они не очень шустрые.
- Ну и что? – Девочка тотчас же надулась, как мышонок, и объявила, - Я буду болеть за них!... Ми-их, а можно после их погладить будет?
- Хорошо, если твои родители разрешат, то сходим в конюшни, - Михаэль заметил, как архиепископ чуть повернул голову, прислушиваясь к их разговору.
- И я дам им яблоко! – решила Кама и, потянувшись всем телом, на несколько минут замолчала.
Колесницы, сделав по почётному кругу по ипподрому, встали у старта. Михаэль к этому времени снова успел задремать под мерную светскую болтовню взрослых. Кроме них, на ложе были ещё несколько почётных граждан, спонсоры города и принц дома Сархе. Девочки галдели, обсуждая этого чахоточного недопринца, а тот довольно улыбался в кулак. Михаэля этот тип очень злил. Если бы они встретились не на официальном мероприятии, а на школьном дворе, то Сархе был бы битым за то, как он смотрит на принцесс Великого дома, которые гораздо выше по крови, чем дети торговца краденым.
Объявили первый старт.
- Ми-иха, смотри, они поехали! – Кама подпрыгнула и возбуждённо уставилась на своих любимцев.
- Ага, - Михаэль приоткрыл один глаз. Кама прыгала на месте и, подражая взрослым, вопила что-то в поддержку своих любимцев. На ложе спокойствие сохраняли только архиепископ и Михаэль. Первый просто сидел, чуть подавшись вперёд и внимательно следя за экипажами, а второй недовольно ворчал на то, что его разбудили.

- Миха, смотри, мои догоняют! – Кама схватила дядю за рукав дёрнула, привлекая внимание, - Ми-их, ну посмотри!
- Ага, - парень подался вперёд, и тут трибуна пошатнулась. Михаила ударило по плечу и опрокинуло вместе с креслом на бок. На него с визгом упала Кама. Архиепископ захрипел. Тонко закричала принцесса Амалия. Михаил ударился о доски плечом и головой. На них упал бархатная обивка ложи и что-то деревянное. Кама истошно закричала. Михаэль, услышав этот крик, бездумно сел, скинув с себя карниз, к которому крепилась ткань и обнял девочку. Малышка всхлипывала, мотала головой и дрожала.
Михаэль начал быстро оглядываться. Им повезло, и на них лишь упал сорвавшийся карниз, а вот в другом конце ложи было хуже. Там навес рухнул, не видно было ни Амалии, ни Просперо. А напротив них с Камой, в проёме у лестницы для слуг, появилась странная фигура. Михаэль несколько мгновений смотрел на мужчину среднего роста, коротко остриженными волосами и с застывшим презрительным выражением на красивом лице. Они смотрели друг на друга буквально доли секунды. В руке мужчины Михаэль заметил палку со вбитым в неё гвоздем. Ещё доля секунды, и незнакомца оттолкнули спешащие на ложу полицейские. Михаэль потерял его из вида, но и тех долей секунд ему хватило, чтобы сообразить, что происходит.
- Ваше высочество! – кто-то схватил Михаэля под руки и силой поднял на ноги. Парень буркнул что-то в ответ, ошарашено мотая головой.
- Каму возьмите, - он буквально всунул девочку в руки одного из полицейских и начал пятиться назад. Мужчины с палкой нигде не было, и это здорово напугало Михаэля. За его спиной что-то истерично бормотала одна из его племянниц, но парень плохо слышал, что именно.
Архиепископ Блайр, которого накрыло упавшей с карнизов бархатной тканью, выпутался и принялся раздавать распоряжения. Колесницы уже прекратили состязание, двигаясь по полю разными скоростями и совершенно в расстроенном порядке. Принц Просперо поднялся с перекошенным лицом. Амалию подняли слуги и тотчас же увели вместе с сыном-младенцем за спины охраны в глубине трибуны.
Михаэля трясло. Анна, его четвёртая племянница, с рёвом уткнулась в живот дяди, вцепилась в его одежду и принялась мелко трястись от страха. Молодой человек растерянно погладил её по кудряшкам и поволок к матери, за спины охраны.
Градоуправителя Муса подняли трое слуг, отряхнули и усадили в поставленное кресло.
- Господи, ну за что мне это? – градоуправитель плакал, позволяя слугам трясти его бархатный костюм.
- Потому что плохо работаете, - архиепископ Блайр, раздав указания своим подчинённым (и подчинённым градоуправителя, который был не в состоянии что-либо говорить), встал около своего поваленного кресла и гневно посомтрел на градоуправителя. Хотя никто не сказал этого вслух, никто не сомневался, что это происшествие было первой ласточкой в начинающейся войне между наследниками дома Колонна. Тот факт, что никого из присутствующих на ложе для почётных гостей не убило, можно было считать чудом.
Завалы в левой части трибуны были больше, чем в правой, где навес развалился лишь частично. Люди кричали, стонали и ругались под завалами. Принцесс Колонна разрушения почти не задели, они только перепугано ревели и жались к родителям. Каму передали на руки отцу, и девочка, похлюпывая припухшим от слёз носиком, укнулась ему в плечо и пискнула что-то про своих лошадок. Но её никто не слушал.
Праздник был сорван. Колесницы согнали с поля, перепуганных зрителей группами выводили с трибун. Семейство принца Проспера под охраной увели в одно из подсобных помещений. Михаэля, как члена семьи его брата, тоже охраняли, но основное внимание, разумеется, было обращено на принца Просперо, его жену и сына.

Архиепископ Блайр, дождавшись, когда с трибуны уведу всех гостей и унесут пострадавших (супруге градоуправителя стало плохо, а чахоточные девицы из знатных городских домов от испуга попадали в обмороки), спустился на поле ипподрома по небольшой лесенке для слуг и направился к прибывшему на место происшествию главному полицейскому следователю города полковнику Титу Брансему, который по его просьбе пока не приступал к следствию.
- День добрый, господин Брансм, - архиепископ быстро подал следователю руку со своим перстнем-печакой для поцелую и, взяв мужчину под руку, отвёл его в сторону.
- Монсеньёр…
- Не сейчас. Что вы уже слышали?
- Было покушение на принца Просперо…
- Прекрасно. Теперь нам необходимо поговорить.
- О чём?
- Вы можете представить себе настолько нелепое покушение? Семья принца сидела в правом крыле, но рухнул навес над левыой частью. Никого не убило, даже почти не поцарапало. Я в церкви уже двадцать лет, и никогда не поверю, что такое дурацкое поушение может быть.
- А что…
- Это что-то другое.
- Может быть, кто-то хотел сорвать скачки? Поставил не на того, передумал…
- Это всё спокойно решается более прозаическими методами… Господин следователь, вы должны узнать кто, когда, зачем и по чьему приказу устроил это… представление. Я не хочу, чтобы в моём городе происходило что-то подобное… - Архиепископ на мгновение задумался, вспоминая про Конгрегацию Веры, которая имела склонность проводить подобные акции без объяснения причин и без каких бы то ни было предупреждений. – Или, по крайней мере, я хочу просто знать, что происходит.
Тит Брансем, подумав, кивнул. Он, как ни странно, тоже вспомнил про всесильную третью конгрегацию. Иметь с ней неприятности никому не хотелось. Но вот ему деваться было некуда.


2.
Летом Стефан Янвич наконец-то сумел уйти в заслуженный отдых. Инквизитор получил отпускные, тридцать пять дней отдыха (две недели ему прибавили в качестве поощрения за последнее дело о запрещённых книгах в Священной Семинарии и компенсации за прошлый отпуск, который он в полном объёме отгулять не смог из-за экстренного вызова в столицу). Хромой снял небольшую дачу недалеко от Венеции на острове Трёх Крестов, собрал чемоданы, забрал дочь у её наставника и отбыл отдыхать. Майя была не против, её наставник тоже. В это лето в Церковном Доминионе выдалось напряженным. Легат патриарха Иаков Помум занял кресло секретаря Священной Канцелярии и тотчас же стравил между собой церковного казначея и архиепископа Сен-Ангело, ответственного за транспорт в церковных землях. Откуда-то пошел слух, что Его Святейшество Патриарх совсем плох и скоро пойдёт на повышение. Не занятых чем-то важным инквизиторов и офицеров полиции кинули искать смутьянов. Лиссандр тоже честно две недели внедрялся в группу студентов столичного философского университета, занятую подготовкой вооруженного восстания. Апис удостоился чести присутствовать на их трёх заседаниях этого кружка и чуть не сдох там от тоски. Молодые крушители «прогнившего режима» наивно предполагали выйти на площадь между Водными воротами, развернуть свои транспаранты, покричать про загнившую власть церкви – и всё, патриарх Григорий (его они представляли добрым милым старичком, который из-за болезней не видит того, что творится в Доминионе) возрадуется и выйдет с ними целоваться, а его брат-инквизитор в великом ужасе сбросится с Башни Невинных.
Лиссандр от таких коварных планов молча охреневал. Ему стоило больших усилий не сломать маску наивного, но горячего молодого человека, приехавшего из Сицилии в священную столицу набираться знаний. В итоге, когда этих юных властителей судеб мира повязали его коллеги для воспитательных разговоров, Апис был несказанно счастлив.

Но кроме таких, откровенно смехотворных дел, инквизиторам и «прокажённым» попадалась и серьёзная добыча. Совершенно случайно группа брата Изгарда отловила Неаполе группу из пятерых агентов влияния, работавших на Франкию. Это было уже серьёзным происшествием. Изгард сумел целые две недели кормить франков дезынформацией, попутно распутывая всю паутину связей группы в Неаполе и за его пределами.
Лиссандр всё это узнал через третьи руки, но реакцию кардинала де Вульфа на эти события прекрасно представлял. Главе управления контрразведки должно было влететь по первое число, включая разнос в личном рабочем кабинете кардинала в здании Конгрегации на Святой улице. Достаться должно было и главам инквизиции и полиции, как тоже причастных к государственной безопасности. Через три дня после поимки группы франков, Лиссандр был спешно выдернут из дома, где он лежал на диване по случаю выходного, и доставлен в конспиративную квартиру Большого Маркуса на улице Агнессы-Мученицы. По мнению Лиссандра, на подъезде этого дома надо было уже вешать табличку, что здесь проходят секретные собрания департамента Конгрегации Веры, которого официально нет. А то однажды соседи, замученные наблюдениями за подозрительными личностями в своей проходной, вызвали полицию. Лиссандр сам в том представлении не участвовал, но Анна Минае, ученица Большого Маркуса, жаловалась, что ей из-за придурка-наставника пришлось провести ночь в полицейском участке среди разного отребья, прежде чем толстяк, не разрушая их легенды, вытащил её на волю.
- Лиссандр, я безмерно рад тебя видеть! – в своей привычной манере поприветствовал Аписа толстяк. Ради Лиссандра Маркус иногда делал исключения и встречал его ещё в прихожей, а не в гостиной в своём любимом кресле. Весной этого года врачи решительно приказали толстяку худеть. Анна, принявшая их предостережение всерьёз, взялась за диету наставника. Лиссандр уже два месяца мог наблюдать, как потихоньку сдувался главный мозг их департамента. Похудевший Маркус стал более злым, подвижным и ворчливым. Лиссандр предлагал ему найти какое-нибудь другое хобби, кроме еды, но Маркус, разложив на опавшем животе кулёк с морковью, только огрызлся.
- А я нет. Ты зачем меня выдернул? У меня законный выходной.
- А, - Маркус всплеснул руками и замолчал. Это был верный признак того, что что-то случилось. Лиссандр же такие «что-то случилось» терпеть не мог. Они обычно грозили ему множеством неприятностей и головной боли. А он всего месяц, как закончил работу над Пражским восстанием!
- Так что случилось-то?
- Видишь ли, - Маркус взял коллегу за руку и провёл его в гостиную, лично усадил его в кресло и сел сам. Лиссандру такая забота не понравилась.
- Не вижу.
- Франсис Диес пропал, - Маркус сложил на коленях руки и закусил губу.
- Ну, пропал и пропал. И что с этого? – трагедии в пропаже одного из их сотрудников, официально числящегося в Инквизиции, Лиссандр не увидел. К тому же Франсис после тяжелого ранения во время Кастильского переворота, подсел на морфий, а потом и на марокканский опий. Вылечить его от наркотических зависимостей вышло с трудом, и порой инквизитор всё-равно срывался и уходил на несколько дней в наркотический запой. Конечно, плохо, что сейчас где-то в грязном притоне валяется офицер инквизиции, но ничего смертельного в этом нет. Просто спустить какую-нибудь директиву или как это называется в полицию, чтобы они прошестерили подобные клоаки.

- Ты наверняка сейчас думаешь, что я ничего не сообразил сделать и надо просто искать его лучше, да? Так вот, я искал, - Маркус нахмурился. – Он пропал четыре дня назад. На следующий день его начал искать Иозеф. И знаешь, что выяснилось?
- Он убежал в Империю? – кисло поинтересовался Лиссандр.
- Хуже, инквизиторы внезапно сделали лицо, что ничего не знают.
- То есть?
- Сам знаешь, я к Диесу отношусь несколько подозрительно, - Маркус со вздохом взял с тарелки на журнальном столике чищенное яблоко (судя по бурым разводом, лежало оно там уже прилично) и принялся его грызть, - Поэтому я как узнал про его исчезновение, начал его искать… Не сам, разумеется, я отправил запрос в департамент внутренней безопасности.
- И что?
- Ты не поверишь, но они перерыли все архивы их отдела кадров и просто архивы, но никаких следов Диеса не нашли! – возмутился Маркус. – Он у них пять лет уже работает – и ни одного следа!
- Прекрасно. Их архиепископ решил начать какую-то свою игру. Но вот причём тут я?
- Как причём? По Доминиону бродит неуравновешенный наркоман и мастер убийств! – Маркус сорвался на визг.
- Ну, когда у военных спёрли со склада два баллона с ипритом – было хуже. Мартелл тогда поседел за два дня, пока мы шестерили Аквию в их поисках.
- Да святые угодники! – Маркус явно с килограммами потерял и своё знаменитое благодушие. – Лиссандр, ты представляешь себе, что сейчас бродит где-то?
- Что?
- Первокласный убийца, который за ампулу морфия будет готов убить хоть Патриарха, хоть кого! Вот может быть, он прямо сейчас висит у нас под подоконником и ждёт момента, чтобы нас прирезать к чертям!
Лиссандр представил себе тощего небритого Франсиса Диеса, который с голодными до морфия глазами ползёт по стене, а внизу стоят офигевшие прохожие – улица-то людная – и засмеялся в голос.
- Тебе смешно! – Маркус взял ещё одно яблоко и съел его в два укуса. – А у меня – голова от этого болит… В смысле, она у меня и так с голодухи пухнет, а тут ещё это.
- Ну, голова у тебя ничего. Загривок, кстати, спал.
- Что, правда? – Маркус похлопал себя по шее и немного подобрел. – Лиссандр, ты мозгами подумай. Инквизиторы что-то мутят. Понимаешь… Короче, сам знаешь, наши ребята если у Альтона работают, то никак это не афишируют.
- Ну?
- Ну! Инквизиторы заявляют, что Диес у них никогда не работал. Конечно, заявляют они это безопасникам, не нам напрямую… Но сам вдумайся в ситуацию!
- Так, я, кажется, поймал твою мысль, - Лиссандр вздохнул. – Инквизиторы сманили брата Франсиса ампулой с морфием, чтобы он кого-то убил. Верно?
- Да.
- Круто. На то, чтобы я это понял, у нас ушло двадцать минут! Друг мой, ты когда-нибудь научишься говорить коротко и по существу?!
- Говорю, как умею! – мгновенно набычился Маркус. – Но ты всё-таки же понял!...
- Понял. Отпуск мне и не светит. Ты хоть знаешь, где примерно искать этого типа?
- Ну… - Маркус погладил себя по животу и замолчал. Лиссандр послушно ждал, когда он заговорит. – Понимаешь…
- Нет.
- Есть мнение, что он где-то в Милане или Апо.
- И что он там забыл?
- Да если б я знал! Один мой человечек в полиции Апо, причастный к расследованию покушению на принца Просперо, когда к нему пришли ориентировки на Диеса, написал мне, что у них в деле постоянно мелькает человек, очень на него похожий.

Некий не старый ещё красивый человек с четырьмя пальцами на правой руке три дня перед городскими скачками упорно крутился около ипподрома. Несколько рабочих признались, что они за деньги разрешали ему посещать трибуну для почётных гостей по ночам.
- Понятно. Он залетел в войну между Колонна? Если это так, то ты получишь аргумент против инквизиторского архиепископа. Альтон дружен с принцем Александром, - Апис вспомнил второго сына герцога Климента. Принц Александр Колонна был на год младше своего родного брата Просперо. Братья были и похожи, и не похожи. Оба были умными, обладали невероятным самомнением и просто потрясающей «гордостью аристократа Великого дома» (по мнению Лиссандра – просто необоснованная гордыня из-за сомнительной официальной родословной). Вот только Александр рвался к трону, а Просперо, набивая себе цену, от трона демонстративно бежал. Вообще, братья друг друга стоили.
- А нужнее ли мне этот аргумент?
- Как – нужен ли? Де Вульф дружит с герцогом Климентом. Если выяснится, что кто-то из подчинённых нашего кардинала, мутит воду вместе с одним из сыновей герцога, де Вульф ради старого приятеля Альтона в порошок сотрёт.
- А кого на его место?
- Янвича.
Маркус заржал.
- Стефан простой служака, до своего потолка он уже добрался. Скорее уж Липида Креда…
- Ага. Тупой шкаф с замашками садиста. Пышечка моя, ты в курсе, что инквизитору надо думать?
На пышечку Большой Маркус обиделся.
- Это ты к чему?
- Успокойся, ты последнее время выглядишь с каждым днём всё лучше. Ты мне лучше по существу скажи, что тебе от меня надо.
- А… Можешь съездить в Апо и разобратсья, что там происходит?
- Ага. Можешь! То есть, ты меня просишь?
- Да. Понимаешь…
- То есть де Сильва искать Диеса не хочет, и придерживается мнения, что тот просто где-то нашел опий?
- Да.
- Хорошо. Но с тебя оформление командировки и две недели отпуска.
- Вымогатель!
- Съезди сам.
- Ладно, две недели будет.
- И командировочные.
- Ты старый мерзкий упырь, - Маркус вздохнул. – Только ты разберись там со всем этим. После того, как этот старый хрыч Оберон разгромил дом Медичи, в Доминионе творится чёрте что! Если начнётся разлад между Колонной и Церковью, то у нас будут большие проблемы.
- Верю тебе на слово, - Лиссандр поднял руки. – Когда ты оформишь документы?
- Так я ещё всё и оформлять должен?!
- Должен. Ты же меня просишь.
Маркус буркнул себе под нос, что подчинённые совсем оборзели, но возражать не стал.
Остаток дня Лиссандра прошел бездарно. Возвращаться на диван ему не захотелось, идти в магазины за одеждой и вещами для поддержания своей легенды было глупо – легенда ещё делалась. В итоге Лиссандр пошел в кинотеатр, где в гордом одиночестве среди болтающихся на каникулах школьников и влюблённых парочек ознакомился со свежим шедевром берлинских мастеров киносъёмок. Шедевр назывался «Цветы зла», по одноимённой немецкой сказке. Сказка была добрая, с реальной историей ничего общая не имеющая, и поэтому Лиссандру даже понравившаяся.
Остаток вечера он мотался по городу, зависая у витрин и тратя оставшиеся после майской командировки в Неаполь деньги. В итоге он стал обладателем нескольких дешевых фаянсовых ангелочков, одного бронзового кота, синей фарфоровой чернильницы и препоганейшего настроения.
Документы от Маркуса ему принесла Анна Минае. Маленькая темноволосая девушка почти полтора часа ждала его около его квартиры на Сен-Клар.
На следующий день Лиссандр после непродолжительных сборов отправился в Апо.

3.
После неудачного покушения, семья принца Просперо Колонна жила в своём доме, как под арестом. Гараж семьи был опечатан городской полицией, слугам запретили покидать виллу Дракона, а членам семьи принца запретили выходить даже в сад.
Дом был полон полиции, скуки и раздражения. Михаэль единственный из всех Колонна мог выходить из дома, но он как раз предпочитал сидеть дома под охраной.
Принцесса Амалия из-за этого вынужденного заключения стала хмурой и раздражительной. Она почти не выходила из своей комнаты на втором этаже и перестала разговаривать с мужем. Просперо упорно делал вид, что ничего страшного не произошло. Он тоже стал затворником. Из городской юридической палаты, где принц официально работал, в виллу Дракона прислали официальное письмо с выраженимем искреннего понимания ситуации и советом не беспокоиться о работе: и без него справятся. Просперо эта бумага привела в ярость. Михаэль, шедший к брату с вопросом, что он желает на ужин, слышал, как старший принц в ярости ходил по своему кабинету. Заходить к разъяренному Просперо мальчишка не решился, и ему пришлось самому придумывать им ужин.
Их семья собиралась вместе только за ужином. Девочки, которых вынужденное сидение дома тоже очень раздражало, сидели хмурые и плохо ели. Михаэлю было всё-равно, сидеть в доме, или шататься по дурацким сборищам, поэтому он был единственным, кто вёл себя, как обычно. Амалия хмурилась и необычно неприязненно посматривала на мужа. Просперо же упорно делал вид, что ничего не случилось и даже пытался шутить.
Через пять дней после покушения, Амалия за ужином не выдержала, бросила ложку и встала.
- Я думаю, нам нужно послушаться Его Светлость и вернуться в Палестрину!
Сказав это, она развернулась и вышла из столовой. Девочки мгновенно сжались, ожидая, что отец взорвётся в ответ на эти слова и начнёт скандал. Михаэль же только покачал головой и даже не отложил вилки. Просперо в тот раз сдержал свой гнев и даже не вышел из-за стола, но с этого дня между супругами начался новый разлад.

Михаэль старшего брата и любил, и не любил.
Всего официальных сыновей у герцога Климента было семеро. Двое от первого брака, четверо от второго, и один единственный Михаэль – от третьего. Дочери тоже были: пять принцесс Колонна. Было и несколько бастардов, которые знатные и не очень любовницы герцога упорно приживали от него в надежде заполучить его расположение. Ни у одной это пока ещё не вышло.
Просперо был старшим из всех, наследником и главной надеждой отца. Он был прекрасным ребёнком, ему легко давались все науки, он блестяще закончил палестринский университет, став дипломированным юристом. Михаэль в то время ещё только-только родился, и всех событий, разумеется, не помнил. Но подозревал, что грандиозная ссора между его отцом и старшим братом случилась из-за его матери-герцогини. Хотя Просперо никогда не говорил с Михаэлем об этом, мальчишка подозревал, что своих мачех и младших братьев он по хорошей палестринской традиции ненавидел, виня их в смерти своей родительницы и том, что отец оделил его своей любовью. Михаэль даже подозревал, что брат привёз его после трагедии с герцогиней Колонна к себе в дом не из заботы, а в пику горевавшему отцу, чтобы у того не было напоминаний о нелюбимой мачехе.
Но это всё были лишь догадки. А вот что Михаэль точно знал, так это то, что Просперо ждал, когда отец преступит через свою гордость родителя и герцога, и начнёт упрашивать сына вернуться и занять трон. Михаэль надеялся, что такой момент никогда не наступит, хотя Просперо был самым способным из всех его братьев и деваться герцогу Клименту было некуда. Ещё Михаэль точно знал, что его старший брат горд, как все семь великих герцогов вместе взятые, и что он никогда и ни за что ни о чём не попросит отца.
На это фоне особенно смешно было, что их виллу, все расходы и нужды оплачивал сиятельный родственник. Михаэль считал это дуростью.

Амалия и Просперо жили вместе уже шестнадцать лет. Этот брак был почти картинно-счастливым, но порой всё же супруги ссорились. Чаще всего поводом для выяснения отношений был свёкр Амалии.
Михаэль золовку не любил, хотя и относился к ней неплохо. Амалия была светской сплетницей, любительницей всевозможных мероприятий. У неё была физическая потребность быть в центре внимания. Она прекрасно вела себя, прекрасно одевалась, была остроумна и просто очаровательна. Назвать её красавицей нельзя было даже из лести, но обаяния у неё было не занимать. Единственное, что было у неё и Михаэля общего – это непонимание чудовищной непрошибаемой гордыни Просперо.
- Я не понимаю, почему мы должны дрожать от страха в этой дыре! – принцесса Амалия считала, что находится с мужем в кабинете наедине и не скрывала своих истинных эмоций. Михаил присел на корточки около воторой двери, которая вела из фарфоровой гостиной в кабинет брата, потом сполз спиной по стенке на пол, поерзал, устраиваясь удобней. Он слышал, как его золовка быстро ходила по комнате и как поскрипывает под её каблуками паркет. Михаила всегда удивляла её привычка даже дома носить красивую и жутко неудобную обувь. Заставить принцессу Амалию надеть что-то удобное могли только последние месяцы беременностей, когда она практически не покидала дома.
- Разве ты не понимаешь, что своим упрямством подвергаешь опасности и меня, и себя, и наших детей? Когда же ты прекратишь думать только о себе! - Амалия остановилась около окна, на самой скрипучей доске в комнате и принялась покачиваться на каблуках. Доска тихонько поскрипывала. Михаил откинул обе косы за спину, чтоб не мешали слушать. Он не считал, что совершает что-то предосудительное, просто считал должным быть в курсе того, что происходит в доме. Это ведь и его дом: он не просил брата тащить его сюда.
- Повторяю тебе уже в сотый раз, Ама, - голос старшего принца Колонна был безмерно усталым, но в его глубине уже проскальзывали характерные рычащие нотки, которые появлялись при гневе принца. – Это ничего не изменит. Во-первых, я не подхожу на роль герцога такой огромной земли. Во-вторых, я хочу, чтобы вы были в безопасности, потому что пока живы мои братья, они всегда будут нас преследовать. А в Палестрине им гораздо легче достать нас, чем здесь. К тому же милиция дома подчиняется не мне.
- Так возглавь её!
- Ама, это не решение проблемы. Здесь мы в безопасности, и никуда отсюда не уедим.
- Разумеется. Тогда, на ипподроме, я в этом полностью убедилась!
- Но никто же не пострадал!.
- А что, если на нас снова покусятся?! – Амалия сорвалась на крик. – Неужели ты ничего не хочешь понимать?! Теперь, когда у нас родился сын, ты представляешь, что будет? Ты думаешь, твои братья теперь оставят нас в покое? Разуй глаза: после неудачи этого типа они наймут кого-нибудь по-толковее!
Женщина с шумом вздохнула и, стуча каблуками, выбежала из комнаты, мазнув Михаэля подолом юбки по лицу. Самого мальчишку она не заметила. Амалия выбежала из гостиной и захлопнула за собой дверь, выходящую в общий холл. По коридору простучали её каблуки. Стало тихо. Михаэль слышал, как Просперо резко поднялся из кресла, в котором сидел и начал расхаживать по комнате.
- Что я тебе говорил? – решился подать голос Михаэль.
- Подслушивал? – выходить из комнаты Просперо не стал.
- Случайно оказался рядом.
- Михаэль, когда я брал тебя после трагедии с твоей матерью к себе, я думал, что ты приличный молодой человек, а не что-то вроде моих братьев.
- А я и есть твой брат, - огрызнулся Михаэль. – Из той же плоти и крови, что и ты. И наши братья. И, знаешь, я, как ни странно, согласен с Амалией: ты дурак, если считаешь, что просто сбежав из Палестрины, поступил крайне хитро и можешь проучить этим отца.
- Твоё мнение меня не интересует. Ты ещё ребёнок и ничего не понимаешь, - огрызнулся Просперо.

- Думаешь?... Кстати, я хочу вернуться в Палестрину.
- Я тебе не разрешаю. Это бред!
- Меня не волнует твоё мнение. Я вообще мог тебя ни о чём не предупреждать, - Михаил поднялся с пола и отряхнул штаны. – Я тебе ничем не обязан.
- Михаэль, не неси чуши. Тебе всего пятнадцать – и я несу за тебя ответственность.
- Интересно, когда ты успел стать моим опекуном и когда отец успел от меня оказаться? – Михаэль хмыкнул. – К тому же, ты не можешь даже осознать те опасности, что грозят тебе. Ты вообще, по-моему, не представляешь, что такое ответственность! Ты знаешь, что наши с тобой братья настолько алчны до трона, что не остановятся пред убийством! Но ты упорно подвергаешь всех опасности из-за своей гордости! Если бы отец не приглядывал за тобой, тебя бы и девочек уже давно не было в живых.
Просперо резко остановился, потом быстро прошел к двери, у которой стоял его брат. Михаэль слышал, как он вышел в гостиную и встал прямо над ним, но упорно поднимать глаза не стал. Он и так спровоцировал брата, а если Михаэль будет смотреть ему в глаза, то Просперо окончательно сбесится и будет совершенно непредсказуем. Это была их семейная черта.
- Что ты сказал?
- Отец очень неплохо платит за твою безопасность, если ты об этом, - ответил Михаэль.
- Что ты имеешь ввиду? Как именно он лезет ко мне в жизнь?
- Ну, например, он лично спонсирует твою охрану, чтобы она была бдительнее.
- Откуда ты знаешь?
- Я – посредник в этом деле.
- Тебе всего пятнадцать! – в темноте лица Просперо не было видно, но Михаэль подозревал, что Просперо был очень недоволен. Агрессивно так недоволен. Михаэля всегда смешило то, что брат считал себя уравновешенным и предельно спокойным человеком. То, что прислуга боится его до дрожжи, а коллеги считают буйным дурком, его высочества принца-наследника не интересовало.
- Ну, по мнению отца, у меня побольше мозгов, чем у некоторых.
- Не смей мне хамить.
- А я и не хамлю. Ты умный. Но только упорно не понимаешь, что ты не один, принц и наследник, а у тебя есть ещё семья. За которую ты отвечаешь. И не так, как за меня, а на самом деле.
- Ты… Что ещё есть в моём доме, о чём я не знаю?
- Откуда я знаю, о чём ты знаешь? – пожал плечами Михаэль. – Могу сказать только, что отец тем случаем очень обеспокоен. Он просил передать тебе, чтобы вы возвращались в Палестрину, потому что в Апо стало не безопасно.
- Передай отцу, чтобы он не смел вмешиваться в мою жизнь, - Просперо повернулся к младшему брату спиной.
- Можно я ещё кое-что скажу?
- Ну, - Просперо остановился, но поворачиваться к младшему брату лицом не стал.
- Ты бы отца послушал. Он писал, что Михаил и Витт могли договориться с кардиналом де Вульфом, что они пойдут на уступки церкви… ну, в чём-то там важном, если займут герцогский трон, - Михаэль тоже не стал поворачивать к брату лицо. Чёрт с ним…
- Это заговор против герцога.
- Ага. Твоих братье-то папа успокоит, но вот справиться с инквизицией, если кардинал де Вульф решит действительно привести к трону этих двоих. Себя-то отец обезопасит, но вот уберечь тебя за пределами своего герцогства не сможет.
- Я сам разберусь со своими проблемами.
- Ты не обижайся, но… Ладно, забудь, - Михаэль снова уткнулся в колени.
- Иди спать, уже поздно, - почти мирно посоветовал Просперо, закрыв дверь кабинета.
- Ага, - Михаэль поднял лицо от колен и посмотрел на брюки брата. – Сейчас пойду. Кстати, про отъезд я серьёзно. Отец не против.
- Я тоже. Только предупреди, когда поедешь.
- Ага.

4.
Лиссандр Апис прибыл в Апо утром девятого июня с лицом некого Вильма Альтона Эстерма из Церковных колоний. Эстерм был молодым человеком двадцати трёх лет, студентом юридического факультета университета Ольсма, отличником, прибывшим в Доминион в туристических целях. В сумках, которые ему приволокла Анна Минае, были документы, две тысячи драхм наличными, чеки Венецианского Торгового банка ещё на три тысячи (Лиссандр пообещал себе убить эту толстую жабу Маркуса, благодаря которому на чеках стояла вычурная каллиграфическая роспись – он, научившийся писать только в двадцать лет, эти завитки никогда не сумеет повторить), несколько потёртых путеводителей по церковным землям этого года издания, дорогой переносной фотоаппарат с несколькими катушками сменной плёнки… Были ещё дешевые мягкие книжечки для чтения в поезде, использованные билеты поезда Неаполь-Санктавилль. Была даже достаточно модная туристическая одежда одного размера.
Документы были тоже крайне тщательно сделаны. Паспорт был в меру потрёпанным, ещё старой модели, на железных скрепках, которые при малейшем отсыревании давали по сгибу бумаги яркие ржавые разводы. В церковных колониях, где все города были портами, а летом воздух влажным и солёным, паспорта буквально зарастали ржавчиной.
Вообще, представленная Маркусом легенда говорила о многом. Например, что Диес пропал очень давно, и что Маркус его пропажей озаботился почти сразу: материальное подтверждение его легенды было сработано хорошо. Если Лиссандром заинтересуется городская полиция и инквизиторы Апо, то придраться им будет не к чему.
Лиссандр вселился в недорогую, но хорошую гостиницу под названием «Сердце морей», распложенную в старом доме на Левом Обводном канале города, прорытом на случай сезонных наводнений: осенью ветра здесь дули с моря, загоняя в залив огромное количество воды. Конечно, каналы всех проблем не решили, но до старых отметок на гранитной стеле около администрации порта вода больше не поднималась, ограничиваясь подтоплением припортовых районов.
Где искать Франсиса Диеса Лиссандр не представлял. Первый день он планировал провести, как и положено туристу, в городских музеях и сходит на ипподром. Потом – связаться с информатором Большого Маркуса, который работал в полиции и сообщил своему патрону о появлении похожего на Франсиса человека в деле о покушении на семейство Колонна.
Ещё нужно было купить новый блокнот. Лиссандр любое дело, которое вёл, расписывал на бумаге, чтобы лучше соображать: когда он видел все факты, расписанные и разложенные по полочкам, сразу понимал, в какую сторону копать.

В Апо Лиссандр Апис, как ни странно, бывал всего три раза за всю свою жизнь. Причём все эти три раза случились ещё во время Тридцатилетней войны, когда здесь не было города, а у бетонной пристани стояли трофейные суда с криво замазанными имперскими опознавательными знаками. Надо ли говорить, что с того времени здесь изменилось абсолютно всё?
Так уж вышло, что в городе Лиссандр был фактически впервые, поэтому он, всегда питавший слабость к прогулкам по новым местам, туриста изображал крайне правдоподобно. К обеду он уже обзавёлся кое-какими знаниями о городе, отснял катушку плёнки, зарядил новую и посетил городской академический музей, где ознакомился со свежими работами местных художников. К его удивлению, на ней не было даже новомодных «быстрых» работ, которые последнее время были очень модными в столице и в Милане. Лиссандр эту мазню на дух не переносил.

После обеда в гостиничном ресторане, Лиссандр отправился на почту, где отправил телеграмму Стефану, Маркусу и Евгению Зельцу, чей адрес ему дал Маркус. После почты Лиссандр купил себе первый понравившийся блокнот с картонной подложкой, побродил по улицам и осел в небольшом туристическом кафе недалеко от Морского собора.
Заказав себе кувшин апельсинового сока и несколько пироженых, Лиссандр взялся за дело.

Первую страницу (Лиссандр по привычке заполнял блокнот с последней страницы: случайные свидетели смотрели обычно на титульный лист, и это избавляло его от ненужных вопросов) Лиссандр посвятил Франсису Диесу, записав всё, что он знал про пропавшего коллегу: дату рождения, образование, сколько работал в инквизиции и в седьмом департаменте, и - главное – о его увлечении наркотическими веществами. Вообще, это была печальная, но банальная история: в госпитале, где Франсис лежал после одного провалившегося (не по его вине) задания, ему кололи морфий, чтобы унять дикие боли, мучившие молодого человека. Как это часто случалось, после выписки он продолжал баловаться этим веществом, а когда оно стало недоступно, подсел на марокканский опий. Потерять такого ценного сотрудника, как Диес, епископ де Сильва, возглавлявший «лепрозорий», не хотел, поэтому Франсиса насильно оградили от всех лишних знакомых, привели в чувство и, что называется на их жаргоне, «товарный вид». Диес вроде оправился, перешел на официальную работу в инквизицию. Срывался лишь раз, но выбрался из наркотического запоя сам.
Что именно с ним случилось, почему Фрнасис оказался в Апо (если это правда) – было загадкой. Лиссандр оставил для новых фактов об этом молодом человеке.
На второй странице Лиссандр записал другое: Колонна. Какая есть связь между Диесом и семьёй принца Просперо? Почему ему внезапно пришло в голову охотиться за наследным принцем Великого дома?...
Лиссандр выпил стакан сока и съел одно пирожное, глядя на три облачка, нарисованных под «Колонна»: «принц просперо», «его братья» и «принц Скиара». Тут всё было ясно: борьба за трон. Дети герцога Климента Колонна вышли все в папашу: гордые, жестоки, наглые и жадные до власти. То, что помогло герцогу Колонна выжить в борьбе с разными кузенами, дядьями и дальними родственниками за трон и в политической мясорубке, изрядно портило ему старость. Герцогская семья была на редкость не дружной, склочной и склонной к интригам. Говорили, что герцогиня Елизавета отправилась со своим автомобилем в пропасть с горного серпантита из-за того, что должна была ехать в загородный дом не с сестрой Марией, а с сыном Михаэлем, которого очень любил её муж.
По мнению Лиссандра, принц Просперо был достойным представителем своей семьи. Он был умён, получил блестящее образование, был успешен почти во всём, кроме… Лиссандр не знал, как это определить. По его мнению, Просперо был слишком горд, слишком жесток к старому отцу, который из-за постоянных разладов в семье и гибели любимой жены старел на глазах. Лиссандр погрыз карандаш и написал напротив имени принца «безответственный». Для более точной характеристики ему не хватало личного знакомства с принцем.

Доев прирожные, Лиссандр расписал ещё несколько сторон конфликта: «Лепрозорий» и инквизицию. Вторые его смущали своим молчанием, когда начали расследование по поводу их пропавшего сотрудника. Одно дело, когда все разводят руки «мол, не знаем, куда делся», а другое, когда целый человек оказывается, по бумагам никогда и не существовал. Первые попали потому, что Лиссандр был уверен: как-то в этом деле его департамент замешан, причём не только тем, что на самом деле Диес работает именно в нём. Секретники на то и секретники, чтобы иметь тайны и крайне неохотно ими делиться. Вполне могло случиться так, что Маркус подозревал, чем именно занят Франсис Диес, кто его «занял» и почему.
Возможность того, что Маркус не сообщил ему что-то важного, была ничтожной: толстяк слишком ценил Аписа, который помог ему подняться по иерархической лестнице официально не существующего департамент. Честно говоря, если бы Лиссандр случайно не встретил в Северных колониях шустрого парнишку-послушника и не забрал его после своего расследования в Доминион, то Большого Маркуса не было бы. Точнее, он был бы, но не там, где был теперь.
Но даже всё это не отменяло, что случилось что-то чрезвычайное, и о чём Маркус ему не сообщил.
- Забавная поездка, - Лиссандр убрал блокнот в карман летней куртки и допил сок. Оставив официантке плату и чаевые (и проигнорировав записочку с её то ли адресом, то ли телефоном), направился осматривать Морской собор.

Евгений Зельц оказался мужчиной сорока с небольшим лет, большим, внушительным и откровенно полицейским. Он был одет в синий классический костюм с потёртыми локтями и немного правым рукавом. Шляпа на нём была новая, с модно загнутыми краями, а вот ботинки были старыми, хотя хозяин (хозяйка наверняка не допустила бы безобразия на его правом рукаве) о них заботился и начищал кремом до блеска. Зельц был полицейским из той категории, которые шли, гордо расправив плечи и всячески показывая, что он – служитель закона. Лиссандр был готов поспорить, что под пиджаком у Зельца наверняка есть револьвер. Этот мужчина откровенно любил привлекать к себе внимание и вызывать у окружающих эмоции: без разницы, какие.
- День добрый, - Лиссанд помахал рукой Зельцу, который глазами искал «третий столик от фонтана» кафе около городской академической галереи. Место встречи выбрал сам полицейский, но Лиссандр решил по привычке придти заранее.
- Хм… Господин Эстерм?
- Я, - Лиссандр лучезарно улыбнулся, заметив недовольство на лице полицейского. – А вы инспектор Зельц?
- Да, - мужчина качнул головой и снова недовольно посмотрел на инквизитора. – Хм, - он сел за стол рядом с Лиссандром. – Честно говоря, я думал, вы будете…
- Не обращайте внимания, я уже давно не студент, - уточнять свой истинный возраст Лиссандр не стал. – Я хотел у вас кое-что уточнить по поводу покушения на принца Колонна и его семью.
- Пожалуйста, - Евгений быстро открыл меню кафе и, подозвав официантку, заказал себе кофе и несколько булочек. Он двигался резко, быстро и как-то механически. Лиссандру такие люди не очень нравились. Хотя, без таких людей работа полиции встанет.

- Я сам это дело не веду, но работаю с Титом Брамсом, который ведёт это дело.
- Я в курсе. Итак?
- Третьего июня случилось покушение – предположительно – на семью принца Просперо Колонна, - говорить Зельц предпочитал скупо, проглатывая слова и почти без эмоций. Временами его прорывало, он начинал почти кричать, резко дёргая руками и блистая гортанным венецианским акцентом. Инспектор, впрочем, быстро успокаивался и продолжал равномерно гундосить. – Предположительно, потому что на трибуне присутствовало много лиц, у которых могли быть недоброжелатели.
- А кто ещё присутствовал?
- Архиепископ Блейр, градоуправитель, полицейские чины, представители торговых компаний, несколько принцев знатных домов и посол Милана.
- Хм, - Лиссандр достал блокнот и попросил инспектора продиктовать имена самых значимых фигур. Список вышел большим, но половину можно было отметать – мелочь по всем статьям. Ради них специалиста уровня Диеса привлекать к делу не будут.
- Но есть мнение, что это было не покушение, - полицейский одним глотком выпил почти всё кофе и проглотил обсыпную булочку. – Никто не пострадал. Взрыв был смехотворный – хлопушка, чтобы рухнула крыша. На семью Колонна упало буквально несколько досок. Никто не пострадал, только принц Михаэль ударился, когда сломалась опора трибуны, и выбил плечо.
- Принц Михаэль? – Лиссандр на мгновение перестал записывать.
- Да, младший брат принца Просперо, - пояснил Зельц. – Он живёт сейчас с братом, поэтому присутствовал на скачках.
- Понятно. Итак, все только испугались?
- В общем – да.
- Действительно, странное покушение. Словно просто хотели кого-то напугать.
- У меня и Тита сложилось такое же впечатление.
- А по поводу того типа, что мелькает в деле и похож на…
- Этот? По показаниям свидетелей: рабочих, охраны и прислуги, человек, очень похожий на вашего разыскиваемого, крутился около ипподрома. Мы подозреваем, что именно с его подачи и при его кое-какие крепления и скобы были сняты, что позволило конструкции буквально сложиться. Было много шума, но мало дела.
- Как вы сказали, хлопушка.
- Хлопушка, - кивнул Зельц.
- Вот только с какой целью?
- Мы не знаем, - пожал плечами полицейский. – Вам – виднее.
- Да уж, нам виднее, - Лиссандр погрыз карандаш, глядя, как полицейский доедает булочки. – По поводу человека, организовавшего это… покушение? Вы его ищете?
- Да. Но пока ничего не нашли. Примет почти нет, словесный портрет подходит половине этого города.
- Ясно, - как ни странно, кое-что из рассказа полицейского натолкнуло Лиссандра на интересную мысль. – Что ж, если вы мне понадобитесь, я с вами свяжусь.
- Надеюсь, это не понадобится, - буркнул полицейский. Поймав улыбку собеседника, он неохотно пояснил, - Я имел ввиду, что вы сумеете разобраться сами. Никакого дискомфорта от общения с вами я не испытываю.
- Это радует! – Лиссандр кивнул. На предложение расплатиться за кофе он ответил отказом, мотивируя это тем, что он ещё здесь посидит. Посидеть действительно пришлось. В основном он корил себя за то, что после ноябрьских событий Праге он вместо того, чтобы вернуться в Санктавилль, почти полгода бродил за его пределами. А теперь ему необходимо расхлёбывать последствия своей глупости.
Лиссандр допил апельсиновый сок, расплатился и направился к ближайшему газетному ларьку. Ему была нужна карта окрестностей города. И расписание пригородных электричек.

4.
Лиссандр прибыл на станцию «Речная пристань» в семь часов вечера. Платформа была аккуратной, с кокетливыми вьюнками на ограждении, но откровенно безлюдная. Вокруг на многие километры были богатые дачи, загородные виллы и не дешевые пансионаты для летнего отдыха. Станцией если кто и пользовался, то прислуга и работники пансионатов. Из семи поездов, указанных в расписании этой ветки, только один останавливался на этой платформе. Был вариант доехать до соседней платформы, а оттуда дойти пешком, но согласно схеме, ближайшая станция была в семи километрах от «Речной пристани». Пилить это расстояние по шпалам Лиссандру не хотелось, к тому же «Кувшинки» были тоже не самой популярной станцией. Гораздо легче было подождать нужного поезда, что Лиссандр и сделал, просидев почти час в привокзальном кафе.
Согласно карте, до виллы Дракона пешком было три километра мимо виноградника на склоне одного из холмов и мимо охотничьих угодий, прилегающих к вилле. Как он и ожидал, на платформе обнаружились два скучающих полицейских, которые при его появлении оживились и потребовали документы и огласить цель прибытия. Лиссандр честно ответил, что студент и что ищет пансионат «Зеркальный карп» - самое дешевое заведение в округе. Он даже попытался быть назойливым, расспрашивая как быстрее добраться до нужного ему пансионата. Полицейские быстро потеряли к нему интерес, отпустив на все четыре стороны. Лиссандр, немного потоптавшись на платформе, отправился в сторону пансионата. Дойдя до ближайшего пролеска и оценив, будет ли его вино с платформы, если он свернёт к вилле Дракона. Решил не рисковать и дойти до соседнего холма, уже за ним свернув к дому принца Колонна.

Вилла Дракона была небольшим, почти новым домом в два этажа и с двумя одноэтажными флигелями. На крыше дома сидел бронзовый плоский декоративный дракон-решетка. Дом был стилизован под моду полутровековой давности, оштукатурен и выкрашен в светлую охру и украшен белыми наличниками, но всё-равно кое-какие мелочи выявляли в архитекторе современного человека. Лиссандр расположился на соседнем от дома холме. Мужчина улёгся в высокой молодой траве (он почти пять минут ковырял подозрительную кочку, похожую на муравейник, прежде чем лечь рядом), сложил карту трубочкой и принялся разглядывать дом.
Полицейских вокруг виллы было до фига и больше. Выглядели они уже уставшими и злыми. Ещё бы, неделю сидеть вали от города, сторожить какого-то мужика-придурка и его семью. По сторонам они не смотрели, сидели под деревьями и явно заботились только о том, чтобы к саду около виллы никто не подходил: Лиссандр четверть часа топтался вокруг своей наблюдательной точки, прежде чем залечь в траву, а его так никто и не заметил. Для Лиссандра они были не препятствием. Конечно, автомобиль мимо такого кардона не прокатишь, но вот пройти – легко.
А Лиссандру было очень нужно внутрь. Охраной этих полицейских ленивцев было назвать невозможно. Лиссандр подозревал, что внутри дома выставлена охрана инквизиции – в Апо она подчинялась деловитому городскому архиепископу. Но это тоже была не проблема.
Мужчина поднялся, отряхнулся и направился к «своему» пансиону. Нужно было там устроиться в подтверждении своей легенды – мало ли на сколько он здесь задержится.

«Зеркальный карп» был трехэтажным коробом из непонятного материала. Короб был жёлтого цвета, с четырьмя голубоватыми колоннами-столбами, поддерживающих балкон и такими же голубоватыми наличниками. Как понял Лиссандр, это здание пыталось прикинуться загородной усадьбой конца прошлого века. Попытка эта была откровенно и с треском провалена: его архитектор не был счастливым обладателем мозга, либо его заказчики были крайне жадными. Последнее было наиболее вероятным.
Свободные комнаты здесь были. Лиссандра без вопросов зарегистрировали, дали маленький ключик на большом деревянном брелоке и ворох рекламных брошюр. Часть из них посвящалась самому «Зеркальному карпу», часть ещё нескольким гостиницам этой же фирмы. Лиссандр равнодушно проскользнул глазами по ярким рисункам, поднялся на третий этаж с видом на ближайший пруд с окунями и заперся внутри. Комната была достаточно большая, с лакированным ящиком радиоаппарата, широкой кроватью с вульгарными резными столбиками и пологом из дешевого бархата. Вообще, комната была вульгарно-роскошна, на взгляд Лиссандра. Много стекла, много бархата, много резьбы, много лепнины, много фарфора. И все не самого лучшего качества. Вообще, Апис не мог похвастаться хорошим вкусом, но отличать дешевое от дорого научился ещё в юности. В комнате ему не нравилось. Наверное, стоило всё же наплевать на жадность и образ в меру богатого студента, и поселиться в местечке по-приличней.
После умывания сумка с его вещами была пинком отправлена в угол, радио включено на местной концертной волне, а сам Лиссандр залёг с блокнотом на кровати. Под мелодичную арию Грильды из «Тихой заводи» Лиссандр принялся на чистом листке снова записывать свои мысли.
Первой записью было «Михаэль Колонна», потом «Филлип де Вульф» и «Инквизиция». Вообще, Лиссандр был уже уверен, что тут дело не в принце Просперо. Просперо был идиотом, как и его братья, и знающие люди уже давно почти не сомневались, что в завещании герцога Климента стоит имя кого-нибудь из его племянников. А вот принц Михаэль был фигурой значительной. Для определённого круга лиц, в которые инквизиторы никак не должны входить.
Мужчина покусал конец своего карандаша. Он мог быть и не прав. Мало ли, что происходит, о чём он не знает!
Так или иначе, ему нужно было попасть на виллу Дракона и разобраться со своими подозрениями.

После ужина Лиссандр заперся в своей комнате, сложил свои документы в сумку, а саму сумку положил около тумбочки. Подумав, он всё же вынул документы Лиссандра Аписа и его инсигнию и переложил на шкаф. Мало ли, что зайдёт.
Оделся он как гуляющий летней ночью студент: широкие шорты, летняя куртка, тенистые туфли и панама. Правда, ночь была холодная, и такой наряд почти не грел. Лиссандр, сполз на землю по сетке для плюща и самим стеблям этого растения. На земле он огляделся и двинулся по выложенной мраморной плиткой дорожке к забору сада около пансиона. Сад был пошлым, как и всё остальное в этом месте. В свете окон и нескольких садовых фонарей блестели фальшивой позолотой садовые статуи. Журчал фонтан с голой бабой – назвать это скульптурой Лиссандр не смог.
Когда он перелез через кирпичную ограду со вставками-изразцами, стало как-то уютней. Лиссандр застегнул воротник куртки и направился в сторону виллы Дубов.

Ночью места, где он прошел днём, выглядели по-другому. Луны не было, звёзды светили ярко, но человеку этого было мало. Апис с неохотой изменил зрение – глаза тотчас же отозвались неприятной болью – и пошел по тропинке обратно к вилле Драконов. Луны не было, светили только звёзды. Света от них было мало, но Лиссандру хватало. В темноте милые открыточные пейзажи «Речной пристани» приобрели зловещий характер. Силуэты пролесков угадывались только, когда внезапно из-за тени выскакивали звёзды на небе. В траве остервенело скрипели сверчки. Один раз из придорожной травы вылетели три кошки. Животные с достоинством, не обратив никакого внимания на человека, пересекли тропинку и скрылись в пролеске.
Вилла Дракона лежала в темноте. В саду горели фонарики, на первом этаже горели окна: Лиссандр, подошедший к дому на этот раз почти вплотную, увидел там кухню и прачечную, где ещё работала прислуга. Он по кругу обошел дом, чтобы посмотреть на крыло, где были комнаты хозяев. Тут горело только одно окно. Судя по-всему, это была комната самого хозяина дома: на жёлтом тюле временами появлялась тень высокого крупного мужчины. Принц быстро носился из стороны в сторону, размахивал руками и был явно возбуждён чем-то. Лиссандр оглядел стену дома, наметил себе путь на второй этаж и отполз к ближайшему кусту. К его неудовольствию, полицейские к охране принца Просперо подошли творчески, и, вооружившись фонарями, теперь прочёсывали узкими яркими лучами местность вокруг дома. Проблема, но не слишком серьёзная. А вот полдюжины «компетентных» людей, которых насчитал в саду под окнами своих «клиентов». Лиссандр со вздохом поёзрал и пополз вперёд: ему нужно было попасть внутрь.

Михаэль почти весь день не вылезал из своей комнаты. Во-первых, делать всё-равно было нечего, во-вторых, старший брат был на него зол: в их семье злиться могли годами, находя себе всё новые и новые аргументы зля продолжения злобствования. Просперо, как истинный представитель своей семьи, злился на него уже третий день. Утром во время завтрака брат смотрел на него так зло, что Михаэль на остаток дня заперся в комнате. За обедом ему передали ему письмо из Палестрины. Герцог Климент в своей характерной скупой манере советовал ему подождать, пока в Апо прибудут торговые представители их дома, чтобы отправиться на север уже с ними. Тон письма Михаэля насторожил: отец был чем-то обеспокоен, и он это чувствовал.
Ждать делегацию из Палестрины нужно было два дня. Ещё день они будут заниматься, собственно, переговорами и делами в представительстве Палестрины в Апо, и лишь после он отправится домой.
Три дня ему казались вечностью. Бесконечно долгое время в одном доме с разозлившемся на него братом.
Михаэль лежал на спине поверх покрывала кровати и смотрел в потолок. Занавески на его окне утром сняли для стирки, повесив вместо них что-то жидкое и пропускающее свет от садовых фонарей. Заснуть, когда он мог видеть прикроватную тумбочку и свой писменный стол, Михаэль не мог. Дополнительно его раздражали голоса полицейских в саду: эти тупые создания ржали, как лошади, и разговаривали прямо под его окнами. Как можно заснуть под такой шум?
Кто-то, возмутительно громко топая, прошел мимо его комнаты. Михаэль решил, что это бродит его брат: Просперо имел нехорошую привычку поздно вечером ходить по дому, проверяя, все ли его дочери легли спать, и чем занимается прислуга. Следом за тяжелыми шагами, кто-то прошел едва слышно. Михаэлю даже на мгновение показалось, что ему послышалось. Но тут в коридоре раздался грохот, стон и гневный вопль.

за вчера и частично за сегодня.

Лиссандр благополучно добрался до дома и влез в приоткрытое окно расположенного в подвале гаража. Мимиходом отметив, что у принца Просперо потрясающе шикарный автопарк, особенно для живущего на свою личную зарплату отца пятерых детей, Лиссандр по дальней лестнице поднялся на первый этаж и очутился на первом этаже около холла и парадной лестницы. Здесь было безлюдно, только из-за двери одной из комнат падал узенький лучик света и доносилось бормотание ночного радио-канала. Лиссандр на цыпочках прошел до лестницы и поднялся на второй этаж к коридору, который вёл к жилым комнатам.
Вилла Дракона принадлежала дому Колонна с момента постройки. Первым тут жил младший брат герцога Климента Иоан с супругой. Они жили тут почти двадцать лет, пока принц Иоан не позволил втянуть себя в заговор против старшего брата. Реакция Климента была полнее ожидаема: принца Иоана выселили из дома, принадлежащего его брату и лишили всякого содержания, выплачиваемого из средств рода. И хотя через несколько лет браться разобрались в своих отношениях и помирились, Иоан с семьёй в этот дом не вернулся. В своём убранстве дом носил явные следы смены хозяев: стены около парадной лестницы были по старой традиции украшены светлыми ореховыми панелями с резьбой, но по приказу принцессы Амалии с них сняли парадные портреты предыдущих владельцев и повесили её изображения. Лиссандра такая любовь к себе здорово развеселила: Амалия была не самой красивой женщиной, хотя обаяния у неё было на десятерых.
«Лучше бы она тут портреты дочерей повесила!»
Второй этаж украшали светлые шелковые обои, на которых висели теперь уже пейзажи: Апо под дождём, вилла Дракона в солнечных лучах, неопределённый вид на весеннюю берёзовую рощу. Привычного ковра на паркете не было, поэтому Лиссандру приходилось идти очень осторожно, чтобы рассохшийся паркет не скрипел у него под ногами.
Апис настолько увлёкся этим процессом, что не заметил возникшего у него на пути Франсиса Диеса.
Как ни странно, но именно Франсиса Лиссандр ожидал увидеть здесь меньше всего. Диес тоже не ожидал увидеть в доме, где он работал, постороннего, пребывавшего здесь тайно ото всех.
От удара бронзовой тонконогой вазой Лиссандр успел уберечь только голову: Диес попал ему по правому плечу. Апис не удержался и взвыл. Франсис отбросил вазу и кинулся к окну.
- Стой, сволочь! – взвыл Апис, наплевав на всю маскировку. Но Диес уже скрылся за поворотом коридора.

Просперо проснулся от шума в коридоре и стука в дверь. Надев халат и тапки без задников, он вышел в коридор и тотчас же напоролся на взволнованного полицейского.
- Что случилось? – Просперо недовольно прищурился, когда ему в лицо ударил луч фонаря.
- Кто-то пробрался в дом! – ответил офицер и побежал дальше по коридору. Колонна поспешил за ним.
Комната Михаэля была в самом конце второго коридора с жилыми комнатами, где обычно размещали гостей. Михаэля туда поселили сначала временно, а потом он прижился. Сейчас около его двери был перепуганный дворецкий, экономка и несколько полицейских, которые рассматривали стены коридора, опрокинутый декоративный столик и сорванные полочки с бронзовыми вазами.
- Что здесь произошло? – Просперо отодвинул экономку в сторону и заглянул в комнату брата. Михаэль сидел на кровати, сгорбясь и елозя босыми ногами по ковру. Выглядел мальчишка плохо: лицо злое, собранные перед сном в косу волосы растрепались, а поза была напряжённой.
- Кто-то подрался у нас в коридоре, - буркнул Михаэль. – Потом кто-то влез ко мне комнату и выбил окно.
- И сбежал?
- Как видишь. Я оказался слишком нерасторопным, чтобы его поймать.
Просперо пожал губы, сообразив, что он только что сказал.
- Извини. Ты сам в порядке?
- Как видишь, да, - Михаэль сгорбился ещё сильнее.
- Я сейчас распоряжусь, чтобы тебе подготовили вторую комнату.
- Не надо, - паренёк вздрогнул и замотал головой. – Мне и здесь хорошо. Распорядись, чтобы мне утром окно починили лучше.
- Миха, ты точно в порядке?
- А ты сам подумай, к тебе в комнату врывается какой-то тип, выбивает у тебя окно и сбегает. И никто его не поймал! Я точно уезжаю к отцу. И тебе советую сделать то же самое!
- Обойдусь без твоих советов, - мгновенно набычился Просперо, и закрыл дверь в комнату брата. Немного растеряно посмотрев на выбитый замок, он покачал головой.

Лиссандру пришлось просидеть в шкафу Михаэля почти четыре часа, прежде чем уляжется суматоха и от комнаты младшего Колонна уйдёт последние полицейские и любопытстующие. В шкафу было тесно, пахло лавандой (Лиссандр терпеть не мог этот запах), и под задом у него была какая-то неудобная штуковина, из-за которой он не мог заснуть, а поза эмбриона, которой он сидел, казалась пыткой.
- Всё, выходи! – Михаэль открыл дверцу шкафа, к которой облокотился его «гость». Лиссандр охнул и выкатился прямо на ковёр.
- Тише ты! – Михаэль вздрогнул от шума. Он замер, ожидая, что сейчас к ним сбежится весь дом. Но на улице под его разбитым окном чихнул полицейский. Бежать к ним пока никто не собирался.
- Иди ты, - Лиссандр, уже дано принявший из-за волнения и удара по голове свой привычный вид (одежда тоненького студентика теперь ему жала в плечах и тазу, но это было не смертельно), поднялся на четвереньки, потом с трудом принял вертикальное положение.
- Что ты здесь делаешь?! – гневно прошипел Михаэль, поняв, что мужчина готов к разговору.
Вообще, младший Колонна знал этого чудаковатого мужчина с неопределённым родом занятий как старого приятеля своего отца. Михаэль за свою недолгую жизнь привык не удивляться ничему, если это было хоть как-то связанно с его родителем. Герцог Климент обладал самыми странными и неожиданными знакомствами, а удивлённому сыну объяснял, что «это – политика». Например, Михаэль точно знал, что отец был в прекрасных отношениях с главой конгрегации Веры, хотя официально они хотя бы раз в месяц обменивались парой гневных посланий. Поэтому Лиссандр, время от времени появлявшийся в их доме, пока была жива герцогиня Елизавета, Михаэля даже не удивлял. У них бывали люди и более странные.
Зато он удивился сейчас, когда Лиссандр ввалился к нему в комнату и почти радостно объявил, что ему надо временно спрятаться, потому что он чуть не убил кого-то в коридоре их дома. Пока Михаэль метался по комнате, Лиссандр выбил у его окно и влез в шкаф.
- Тебя спасать приехал, - Лиссандр глубоко вздохнул и несколько раз присел, разминая затёкшие ноги.
- Даже не знаю, что спрашивать первую очередь, - Михаэль на всякий случай выключил ночную лампу и сел на кровать.
- А ты спроси всё, но по порядку.
- Кто ты? Зачем ты меня спасаешь? От кого? Почему? Зачем они меня хотят убить? И почему меня? – перечислил младший Колонна.
- Спасаю – потому что так надо. Скажем так, тебя решили убить как любимого сыночка твоего папаши, - Лиссандр увидел на прикроватной тумбочке поблёскивающий кувшин с водой и радостно к нему присосался. Потом увидел на письменном столе мальчика недоеденную шоколадку на блюдце и тотчас же её зажевал. Михаэля всегда удивляла эта особенность Лиссандра, появляться из ниоткуда и есть. Точнее, жрать, потому что он съедал всё, что мог только есть человек, в огромных количествах и совершенно не обращая внимания на качество продуктов. Михаэль видел, как приятель его отца съел мясо с горчицей, заел кремовыми пирожными, а потом ещё съел острый суп с устрицами. В тот свой визит он вообще съел всё, что только нашли в час ночи на кухне загородной резиденции герцога Колонна.
- Кто?
- Так полагаю, наша золотая инквизиция, сговорившаяся с твоими братьями.
- А почему меня, а не отца?
- Потому что есть мнение, что в его завещании стоит твоё имя, а не братьев, - Лиссандр с сожалением облизал пальцы и вздохнул. Версия про покушение на Михаэля, как на вероятного наследника Палестринской короны, пришла к нему во время сидения в шкафу. От оглашения более вероятной причины интереса инквизиторов (и своего, вполне конкретного) к мальчишке он воздержался. Для любого адекватного человека это будет бредом сумасшедшего.
- А отец?!
- У него самая мощная милиция среди знатных домов Доминиона, - Лиссандр махнул рукой. – За него как раз можешь не беспокоиться. Он на своей безопасности не одну собаку съел. А вот ты – проблема. Я вообще здесь оказался случайно и по другому делу….
- Ты вообще кто? – перебил его Михаэль.
- Скажем так, специалист неопределённого профиля.

- Это как?
- Занимаюсь самыми разными вещами.
- А зачем ты сюда припёрся?
- Точно не за тем, чтобы слушать твоё хамство, - Лиссандр поморщился от чувства голода. Все эти превращения жутко утомляли. Сожаления, что он глупо влез в дом, уже не было. Он убедился, что Диес занимается именно устранением принца Михаэля, и предотваритил очередное покушение, - А серьёзно: искал одного знакомого, который, как я думал, решил поохотиться за твоим братом.
- Какого знакомого?
- Плохо знакомого. Ваше высочество, успокойтесь и не нервничайте, - Лиссандр снова облизал пальцы. Ему после всех превращений очень хотелось есть. Желудок зло бурчал, требуя еды, но вот её как раз в округе не было. Михаэль об этих страданиях гостя не знал. Мальчишка мотнул головой, поправляя волосы, и, подобрав под себя ноги, облокотился о подушку. Лиссандр сел на его стул и сложил руки на спинке.
- У тебя есть возможность уехать отсюда?
- Я собирался вернуться в Палестрину, - признался Михаэль. – Просперо не против, а отец… Короче, он тоже не против, но велел мне ждать, пока не прибудут его люди из Палестрины.
- А твой папаша умный.
- Был бы умным, он бы не отпустил меня из дома, - буркнул Михаэль.
- Наверное, просто решил, что на тебя никто не обратит внимания, ты же седьмой сын и двадцать второй в очереди наследников. К тому же никакими особыми талантами ты не блещешь.
- Спасибо тебе, - буркнул Михаэль. – Между прочим, я второй ученик в школе.
- Это замечательно, но для правителя это мало. Вот если бы ты рылся в отцовских бумагах и давал ему советы по поводу управления… или Климент держал тебя радом с собой – тогда точно были бы все поводы начинать охоту на тебя.
- Короче, что мне делать? – в голосе мальчишки Лиссандр отчётливо услышал панику. Оно было и понятно: не каждый день выясняешь, что за тобой охотятся с намерением убить.
- Ничего. Жди завтра. Сегодня Диес уже сюда не явится, а завтра я поговорю с твоим братом и отвезу тебя в Палестрину.
- Поговоришь с моим братом? Не смешно! Ама его совсем запилила после того случая на ипподроме, а утром она ему плешь проест просьбами уехать к отцу! Он тебя распылит, как только увидит!
- К его разочарованию, ему придётся меня выслушать.
- Постой, ты что, собираешься тут сидеть до рассвета?!
- Тише, не кричи. Нет, сейчас уйду, как только полицейские у вас под окнами успокоятся.
- Интересно, чтобы ты сказал им, если бы они вздумали залезть в шкаф и нашли тебя!
- Я бы прикинулся молью.
- Ага.
- Ты не прав, я бы очень хорошо прикинулся! – Лиссандр представли себе физиономии несчастных людей, на которых из шкафа принца выползла здоровая злобная моль размером с собаку и хриплым голосом прокаркала (или прокрежетала – если ей есть чем) «Я – моль! Приятно познакомиться!».
- Хорошо, жди здесь, - Михаэль влез под одеяло и замер. – Меня не буди, когда будешь уходить. И если тебя здесь застукают – я не виноват.
- Не виноват, не виноват, - согласился Лиссандр. Он с сожалением отмёл идею о том, чтобы по дороге зайти на местную кухню и подзаправиться едой. Сил на изменения своего тела у него почти не осталось, а после еды он точно заснёт. Прямо на полу, на кухне и без своей инсигнии.
Хотя, наверное, это даже лучше. Спящий на чужой кухне мужик в чужой одежде с инсигнией инквизитора – это даже не смешно.


Наконец-то эта глава закончилась!

А это - самая жуткая "связующая" глава. Как она мне не нравится!...

6.
В свой пансион Лиссандр вернулся только к пяти утра, когда уже рассветало. Вернулся вовремя: полиция, обеспокоенная ночным ЧП в доме принца Колонна, решила узнать, не приезжал ли кто новый в окрестные пансионы.
Апис, принявший вид студента с севера, только успел выйти из душа с высушенынми волосами и залезть под одеяло, как ему в дверь не вежливо постучали. Лиссандр их проигнорировал. Замок в двери выбили, а самого грубо Аписа вытряхнули из кровати.
- Что здесь происходит?! – такого произвола со стороны полиции Лиссандр не ожидал. Обычно он общался с ней, выставив перед собой свою инсигнию, и стражи порядка держались с ним крайне вежливо.
Его грубо подняли с ковра и поставили перед офицером с нашивками майора полиции Апо. Руки заломили за спину, а один рьяный страж порядка даже с силой ударил его в бок под рёбра.
- Вильм Эстерм? – полицейский офицер, стоящий перед ними троими, смотрел на Лиссандра зло и подозрительно торжествующе. За его спиной стояла перепуганная горничная и дежурный администратор пансиона. Оба они вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, что происходит в комнате.
- Я, - кивнул Лиссандр, пытаясь вырваться из рук двух державших его мужчин. Не вышло. Те только сильнее заломили ему руки, так, что затрещали суставы. – По какому праву?!...
- Прекрасно. И кто вам заказал его высочество?
- Что?! – Лиссандр получил кулаком в живот. Его опыт общения с полицией приобретал неожиданные и яркие краски. Его план продолжать прикидываться бедным студентом с севера, не раскрывая своего истинного имени, проваливался. Он зверски устал, с его костей почти сошла вся плоть из-за ночных превращений и он зверски хотел есть и спать. Соображать его мозг отказывался наотрез.
- Думал, мы не догадаемся?
- О чём?...
- Сейчас отвезём тебя в участок, мигом всё нам расскажешь! – продолжал радоваться майор. Он ещё что-то говорил, но Лиссандр его не слушал.
- Рюкзак, внешний карман, - коротко бросил Апис, решив не играть в героя. На фиг оно ему надо.
- Что ты там бормочешь?!
- Инсигния там.
Да и правда, какой смысл ему зависать в полиции, пока Диес будет бегать на свободе и натворит что-нибудь непоправимое? Он знает цель Диеса и теперь может воспользоваться всеми доступными ему ресурсами
Поход за инсигнией Лиссандра Аписа занял три долгие минуты. Молодой полицейский сержант долго возился в замках и карманах его рюкзака. Лиссандр процесса не видел, но по сдавленному оху понял, что инсигния найдена и выбитый на ней статус полномочий впечатлили мальчишку.
- Господин майор! – инсигния была передана в руки старшего офицера. Лиссандр недовольно повёл плечами, освобождаясь от хватки на руках. Полицейские, разглядевшие в руках начальника красно-золотую эмалированную пластину, уже не держали его так крепко. Обслуга пансиона, собравшаяся за дверью, притихла, уловив, что происходит что-то экстраординарное. Лиссандр, раз его никто не держит, подошел к двери и захлопнул её перед носом управляющего. Тот не успел даже возмутиться.
- Господин Апис, вы… - майор сомневался дольше всех. Оно и понятно было: во-первых, Апис выглядел как молодой жизнерадостный идиот, а не как упёртый фанатик, дослужившийся до полномочий уровня альфа. Во всей конгрегации Веры было всего четверо, включая его высокопреосвященство кардинала Филиппа де Вульфа, обладателей таких полномочий, дарованных лично Патриархом (пусть и не ныне живущим, как в случае Лиссандра) в знак высочайших заслуг и безграничного доверия.
Если бы Апису пришло в голову, он мог починить себе всех полицейских и инквизиторов Апо, наплевав на волю всех их руководителей.
- Теперь объясните, что случилось, - Лиссандр потёр плечи. Синяков на нём, конечно, не останется, но ощущения всё-равно были неприятными.
- Видите ли… было покушение…
- На принца Просперо, новое? – спать! Спать! Его организм требовал только этого. Даже есть не хотел, только спать.
- Да.
- Мда, - Лиссандр забрал инсигнию себе. Один плюс от этих стальных побрякушек: их никогда не подделывали, хотя теперь степень защиты бумажных документов была гораздо выше подобных изделий. Но каждый человек знал, что за подделку инсигнии инквизитора к тебе придут настоящие инквизиторы и сделают с тобой что-нибудь страшное. Сам Апис поддельными инсигниями не пользовался, приказов кого-нибудь убивать за это не отдавал, никого не убивал и знакомств с такими людьми не водил, поэтому оценить правдивость таких слухов не мог. Но зато ни у кого из присутствующих даже не возникло сомнений, что пред ними настоящий инквизитор с чрезвычайными полномочиями.
- Можете передать своим начальникам обо мне… без упоминания полномочий, - Лиссандр задумчиво повертел инсигнию в руках, потом повесил её на привычное место: на цепочку на шее. – А теперь – освободите помещение, я устал и хочу спать.
- Прошу прощения, господин Апис, - полицейские попятились к выходу. Лиссандр дождался, пока они выметутся и завалился спать прямо поверх одеяла.

Утром Лиссандр Апис проснулся рано и совершенно разбитым. Не смотря на все невероятные способности своего организма, он, как и всё живое, нуждался во сне. С возрастом это только усугубилось: недосып резко сказывался на его настроении и самочувствии. Не помогли ситуации ни холодный душ, ни отличный кофе со сливками и коньяком, ни хороший завтрак. Даже уважение, с которым персонал стал относиться к «господину инквизитору», раздражало. Лиссандр собрал в рюкзак кое-какое барахло, запретил убираться у себя в номере, взял в пансионе велосипед и покатил к вилле Дракона. Инсигнию он повесил поверх куртки: всё-равно о его появлении вчерашние ночные ловцы наёмных убийц растрепали по всей округи. Теперь их начальники наверняка ломают головы, чем именно они так провинились перед Санктавиллем и почему он не явился к ним сразу после бесцеремонного вторжения к нему в номер. Или хотя бы не вызвал местных начальников к себе.
Картина вокруг дома принца Колонна разительно отличалась от того, что Лиссандр видел намедни днём. Полицейских стало раза в три больше. Апису даже показалось, что если эти молодчики могут встать в круг вокруг дома и взяться за руки. Около въёзда в гараж дома стояли три полицейские машины.
Лиссандр скатился по сельской полевой дороге к подножию холма, на котором расположилась усадьба и был остановлен тремя полицейскими, которые крайне эффективно бдели посреди дороги. Инсигния их вполне впечатлила, и Лиссандр покатил дальше. Ему по-прежнему хотелось спать, но плотный завтрак несколько компенсировал это: в животе приятно бурчал полный желудок.
У крыльца его высыпали встречать все собравшиеся здесь полицейские начальники. Лиссандр даже не стал вглядываться в их лица и слушать, что они лопотали. Знали бы, что с ним самим будет за открытую демонстрацию своих полномочий.
- Его высочество здесь? Я имею ввиду старшего принца, - Лиссандр протиснулся мимо полицейских и инквизиторских чинов в прихожую. Дворецкий дома, заметив у него на шее эмалевую пластину, поклонился и сообщил, что хозяин в столовой за вторым завтраком. Лиссандр велел проводить себя в столовую.
При свете дня дом Колонна выглядел гораздо интересней, чем ночью. Даже мило, а многочисленные портреты принцессы Амалии и её дочерей (как ни странно, Амалия оккупировала своими изображениями только лестницу: в остальных комнатах стены украшали виды окрестностей и портреты маленьких принцесс) не раздражали и выглядели очень уместно.
Столовая была просторной комнатой с обоями бирюзовых тонов и светлой мебелью. В шкафах стояла декоративная посуда, на поставках – цветы. Принц Просперо сидел во главе стола рядом с женой и младшей дочерью. Михаэль сидел скраю, подальше от старшего брата. На вошедшего инквизитора он посмотрел криво и неодобрительно.
Когда Лиссандр вошел в столовую и коротко поклонился, Просперо несколько мгновений пристально смотрел на неё, потом отложил ложку в сторону и поднялся со своего стула.
- Ваше высочество, я могу с вами поговорить? Это срочно.
- Хорошо, - принц вышел из-за стола и прошел к дальней двери столовой. Лиссандр прошел мимо стола за ним, и по небольшой внутренней лестнице поднялся на второй этаж прямо к кабинету принца.
Колонна прошел к писменному столу и сел в своё кресло. Жестом указал Лиссандру на простой стул для посетителей.
Лиссандр послушно сел, куда ему указали и без предысторий начал.
- Я к вам не надолго. Мне необходимо увезти из Апо вашего брата.
- С какой стати?
- Видите ли, эти покушения были рассчитаны не на устранение вас, а вашего младшего брата, - Лиссандр решил дальше врать про обстановку с наследниками герцога Климента. – Есть мнение, что ваш отец больше всего благоволит вашему младшему брату.
- И какого чёрта инквизиция лезет в дела дома Колонна?
Лиссандр удержался от колкости, что это началось с тех пор, как принц Просперо Колонна покинул Палестрину и попросил защиты у Церкви: старший сын герцога Климента ему категорически не нравился. Просперо сидел в кресле, полуразвалившись, со злым и надменным выражением лица. Лиссандру он напомнил ребёнка, который пытается доказать всему миру, что он взрослый и может совершать все «взрослые поступки», но мир по-прежнему упорно смотрит на него, как на глупого недоросля.
Лиссандру такие люди не нравились: у них эмоции и желание доказать всему миру свою «состоятельность» неизменно побеждали здравый разум.
- Потому что герцог Климент пребывает после гибели жены в очень плохом расположении духа. Если он потеряет ещё и сына, то его поведение станет непредсказуемым. Точнее, предсказуемым только в одном: он обрушит свой гнев на своё же окружение, на сыновей и на моё ведомство. Вам же не надо говорить, сколько бед может наделать разъяренный герцог Великого дома. Особенно такой, как ваш отец.
- Знаю. И что ты хочешь?
Лиссандр испытал острое желание врезать этому идиоту по морде. Он даже захотел его напугать, поднявшись во весь рост, изменить своё лицо на лицо принца и популярно объяснить ему, что он – не пуп мира, и что он мальчишка и дурак, ввязавшийся в нешуточную войну между взрослыми. За тридцать пять лет своей жизни принц Просперо только и делал, что мешал окружающим: мешал отцу, мешал собственной матери, мешал братьям, мешал нормальным отношениям между Палестриной и Санктавиллем. Всю жизнь он как тупая моська из басни пыталась доказать, что она ничуть не хуже огромного волкодава, охранявшего дом хозяина и способного прокусить горло медведю.
Лиссандр сладко улыбнулся принцу:
- Я заберу вашего брата в Апо, где с коллегами проведу расследование и найду того, кто хочет вызвать вспышку ярости вашего отца.
- Я против этого.
- Это не имеет значения. Моих полномочий хватит, чтобы приказывать даже вашему отцу, - Лиссандр продолжал ласково улыбаться. Он не собирался клянчить или призывать принца Колонна к благоразумию. Просперо мог бы обдумать сложившуюся ситуацию и сохранить себе лицо, дав своё согласие инквизитору с чрезвычайными полномочиями. – Сегодня вечером вашего брата отправят в торговое представительство Палестрины, откуда отправят к отцу. Надеюсь, никаких эксцессов не случится. Особенно связанных с вами. Спасибо за внимание, - Апис поднялся из кресла и вежливо – даже чересчур – поклонился принцу Просперо. – Да хранит ваш Господь и Пресвятая Мать.
На разъяренного принца Колонна, который пока даже не понял, что произошло и где он ошибся, он даже не посмотрел. Он таких мальчишек пережил не одну сотню. И ещё больше он переживёт в будущем.

7.
Стефан Янвич выбрал для отдыха остров Трёх Крестов на границе Венецианского герцогства и южной части владений герцогини Давор. Это было тихое и очень милое место. Южную часть занимали немногочисленные дачи, а северную – Свято-Трименова обитель. Это был известный, но закрытый монастырь. Когда-то им принадлежал весь остров, но полвека назад герцог Гонзага здорово потеснил святых старцев, и на остров влезли дачники. Посёлок был небольшим, в три десятка неплохих домов. Изначально они принадлежали знатным и состоятельным господам, потом ездить на остров стало не модно, и дома разошлись по рукам. Дача здесь на весь срок его отпуска обошлась Стефану всего в двести три драхмы. Вполне неплохо, учитывая наличие всех удобств, молчаливой домоработницы и почтового отделения с телеграфом и телефоном.
Впрочем, в Святой Палате он никому не рассказал, где его искать в случае необходимости. Он не сомневался, что в действительно важном случае его найдут, а так - не будут дёргать по пустякам. Он собирался отдыхать.
Майя от дач пришла в восторг. Пару раз она спрашивала, приедет ли к ним Лиссандр, но потом увлеклась играми с приехавшими сюда отдыхать детьми. К радости Хромого, девочка уже не боялась сверстников, как раньше, но по-прежнему относилась к ним с лёгким недоверием и, как заметил её отец, себя она ребёнком, подобным её приятелям, не считала.
Сам Стефан время проводил за рыбалкой на берегу пруда с карасями. Его волновал не сколько сам улов, сколько возможность молча посидеть на берегу, наблюдая за тем, как дети пытались построить под наклонившейся вётлой шалаш. Пока у них выходило плохо: шалаш была маленький и тёмный, и помещались там только двое, а влезть внутрь хотелось всем.
Лиссандр за две недели написал только три раза: два коротких письма и одна телеграмма. В последней он говорил, что отправляется в командировку. Куда – не уточнял, но Стефан и так понял, что случилось что-то срочное.
Срочная командировка Хромого насторожила. Он знал Лиссандра Аписа уже пятнадцать лет, и давно заметил, что Лиссандр отправлялся работать не по своему желанию, а исходя из чьего-то приказа крайне редко. В основном, эти годы он болтался где-то не далеко от Стефана, помогая тому советами подниматься по карьерной лестнице в их департаменте. За всё это время он отправлялся «работать» раз семь, не более. Либо Стефан плохо знал своего приятеля.
Ещё один неприятный сюрприз случился через два дня после телеграммы Лиссандра. Стефан по своему обыкновению сидел на берегу пруда и готовился приступить к ловле карасей. Здесь он не носил рясу, предпочитая простую одежду. Со стороны узнать в коренастом мужчине в мятой панаме и клетчатой рубашке с удочкой следователя Святой Палаты.
Так как рыбалкой Стефан занимался, чтобы иметь оправдание своему безделию на свежем воздухе с бухтищим литературное чтение переносным радио-приёмником, то нового человека, подошедшего к пруду и принявшегося оглядывать его берега, заметил сразу.
Этот новый персонаж Стефану не понравился. Разглядеть незнакомца Стефан не смог, потому что тот стоял прямо на фоне закатывающегося солнца, но этот тип ему не понравился. В нём было что-то смутно-знакомое, и оттого неприятное, навевающее воспоминания о его работе. К тому же был вторник, а паром, связывающий остров с большой землёй ходил только по средам и субботам. Конечно, всегда можно было нанять катер, остров был не так уж и далеко от земли…
Мужчина оглядел берега и направился прямо к Стефану. Хромой искоса следил за ним. Сомнения, что мужчина – его коллега, отпали. Хотя незнакомец был не в рясе, его одежда выдавала в нём церковника: высокий воротник, закрывающий шею, длинные рукава чёрной рубашки, серый скромный пиджак и ровно подстриженные волосы. Когда мужчина подошел поближе, Стефан разглядел у него на нее тонкую цепочку с небольшим потемневшим крестиком, а в ушах – тонкие серёжки. Держался мужчина очень характерно: выпрямив спину, но при этом наклонив голову вперёд, как гусь. Так себя вели в основном вели монахи, занятые писменой работой. А позволить себе снять рясу и по-прежнему носить серёжки могли только представители канцелярии Верховного Инквизитора.

- Добрый день, брат Стефан, - Хромой тотчас же повернулся к подошедшему. Так и есть. Янвич узнал в подошедшем клерка из Канцелярии их департамента. Лично его Стефан не знал, но несколько раз сталкивался на собраниях и во время сдачи отчётов по крупным делам. Клерк был молодым, в меру унылым человеком. Стефан сколько не напрягал память, никак не мог вспомнить ничего связанного с этим человеком.
- С чем пожаловали, друг мой? С хорошими новостями или плохими? – Стефан отложил удочку и приглушил радио. Мужчина коротко кивнул и сел на чурбачок, который Янвич держал как раз для таких случаев: среди дачников попадались и болтливые люди.
- Это трудно сказать, господин Стефан, - клерк одёрнул пиджак и достал и поставил рядом с собой кожаный портфель. То, что канцелярский писака говорит крайне вежливо и держит уважительную дистанцию, Хромого насторожило. Обычно сотрудники Канцелярии при главе Святой палаты держались со следователями очень надменно, называли по именам или крайне фамильярно обращались «брат такой-то», стараясь показать, что простые следователи гораздо ниже них.
Вообще, необъявленная война между «канцелярскими крысами» и «ищейками» длилась многие десятилетия и не собиралась прекращаться в обозримом будущем.
- Тогда говорите как есть. Куда-то надо снова ехать?
- Нет, никуда. Брат Стефан, вы знаете Лиссандра Аписа?
- Это такой тип из ордена серафимцев с инквизиторской инсигнией?
- Да. Брат Лиссандр из «лепрозория», личный подручный его Высокопреосвященства.
- О как! И что, правда? – Стефан напустил на себя удивление. – Нет, это действительно так?
- Да, - клерк кивнул, потом спохватился, - Прошу прощения, я не представился. Григорий Эвелин, секретарь монсеньёра Сиеды.
- Очень приятно. Так зачем вы ко мне-то приехали? С Лиссандром что-то случилось?
- Нет, пока я по-другому поводу. Монсеньёр просил вам передать что скоро будет конфликт между архиепископом д’Аннундзо и его высокопреосвященством кардиналом де Вульфом.
- И что с того? Меня это никак не касается.
- Касается, - Григорий достал из портфеля архивную папку с бумагами и протянул его Стефану. – Это копии документов вашего дела, недавно поступившего в разработку брату Леону Альмее.
- Какое дело? – Хромой взял папку и посмотрел на вложенные в неё бумаги. Это были копии документов, сделанные неплохим фотоаппаратом. Их содержание Стефану не понравились. Часть содержала выписки из его личного дела и была для него не нова. Остальное же было куда интересней: это были разработки расследования по отношению к нему. Хромой подозревался в ереси, шпионаже на нелюдей из Чумного носа и Леса, и заговоре против архиепископа д’Аннундзо. Разработки были пока отрывочными: были сведенья о его связях с Лиссандром Аписом, документы об удочерении Майи, несколько доносов со стороны лиц, чьи имена ему ничего не говорили. Всё это было обобщено в короткой рукописной записке брата Леона с выводом, что необходимо срочно провести по отношению к Стефану Янвичу следственные действия с целью выяснить все масштабы его ереси.
Стефан прекрасно знал методы работы своего ведомства и представлял, куда может завести это «расследование», в котором уже есть несколько подложных доносов. В том, что доносы подложные, он не сомневался: этих людей он в принципе не знал, к тому же высказывания о политике их начальника он допускал только с Лиссандром и только когда они оба были уверены, что их никто не слышит.
Ещё его взволновало то, что в деле была затронута Майя. Инквизиция обычно не трогала выявленных полулюдей (не считая случаев, когда бедняжки попадали в руки фанатиков или идиотов), распределяя их по своим приютам и монастырям. Но в случае чего, и не щадила, как не щадила людей. Если с ним что-нибудь случится, то Майю ждёт процедура «усыпления».
Как больной собаки.
Эвелин подождал несколько минут, пока Стефан просмотрит все бумаги и продолжил:
- Сами видите, возможности оправдаться вам давать не собираются. Такие же дела заведены против господина Адриана, его секретарей, глав отделов, нескольких глав орденов. Во общем, против всех, кто выражал все последние годы лояльность лично его высокопреосвященству де Вульфу.
- И что из этого?
- Вы можете ничего не говорить. Господин Адриан просил передать вам вот это, - секретарь достал из портфеля её и конверт из плотной бумаги. – Он сказал, что вы знаете, как его прочитать. И он просил передать, чтобы вы не покидали своего острова до конца отпуска.
- Я и не собирался его покидать, - равнодушно бросил Стефан. – Если бы не было только срочного происшествия, требующего моего вмешательства как следователя.
- Брат Стефан, вы крайне уважаемый человек в Святой палате, - Григорий застегнул портфель на все пряжки и прямо посмотрел в глаза Хромого. – Вы одиннадцать лет работаете следователем, всегда беспристрастны и честно выполняете свою работу. У нас немного людей с такой репутацией, как у вас. Многие молодые сотрудники смотрят на вас с уважением.
- И что с того?
- Архиепископ д’Аннундзо хочет себе мантию главы конгрегации Веры. Вы же всегда открыто заявляли о своей верности нашему кардиналу. В открытом конфликте мало кто поддержит господина архиепископа, если такие уважаемые люди, как вы, будут стоять за младшего де Вульфа.
«Но если моя репутация будет разрушена обвинениями в ереси, связях с нелюдью и каким-нибудь мздоимством, то мальчишки пойдут за другим кумиром» - мысленно закончил Стефан.
- Мне пора, - Эвелин поднялся на ноги и коротко кивнул, - катер не будет долго ждать, а мне ещё сегодня надо успеть прибыть в Венецию.
- Да, до встречи.
- До свидания.
Папку с копиями его дела Григорий оставил Стефану. Инквизитор хмуро смотрел гостю в спину, пока тот не скрылся за зарослями около дороги, ведущей от пруда к посёлку, потом вернулся к удочке. Майя на той стороне пруда помахала ему рукой. Стефан как можно живее ответил, показывая, что ничего не случилось.
На душе у него было погано. Вот стоило столько лет честно трудиться, наконец-то получить какое-то подобие семьи и цель в жизни, чтобы всё это снова встало под угрозу.
Лиссандр наверняка бы сказал, что это очередное испытание свыше. Этот старый лжец и дурак, не смотря на всё своё богохульство, которое он называл критическим отношением к сложившейся в церкви ситуации, был очень набожен и искренне верил в то, что людей надо любить не смотря ни на что. Но Стефан предпочёл бы, чтобы безликий инквизитор оказался сейчас рядом и помог ему хотя бы советом: Лиссандр всегда знал, что происходит в среде властьимущих.
Янвич нервно засмеялся: до этого момента он относился к разборкам между начальниками абсолютно равнодушно, не сомневаясь, что его-то точно это никогда не затронет.
Вечером того же дня Стефан отправил в Санктавилль телеграммы с просьбами приехать к ним на остров на три адреса, где Лиссандр мог бы их получить.

8.
Сидя в парковом кафе в центре Апо, Лиссандр ел сливочное мороженое, пил газированную воду и слушал сплетни о себе. Двое мужчин – по виду типичные клерки, выбравшиеся на обед в парк, с упоением обсасывали самый свежий городской слух: покушение на принца Колонна так всполошило всех, что сюда прибыл личный посланник патриарха, жуткий инквизитор с чрезвычайными полномочиями и кривыми ногами от вечного воздержания. Во власти этого жуткого монаха было объявить военное положение в городе, ввести комендантский час и делать очень страшные вещи. На моменте с поголовной дактилоскопией и проверкой сывороткой правды миллионного города Лиссандр начал хрюкать от смеха и один раз даже облился водой.
Вообще, ситуация прояснялась. Лиссандр плохо представлял, что делать дальше. Михаэль, когда он видел его последний раз, выглядел несколько обескураженным появлением «инквизитора Лиссандра Аписа», и вряд ли бы пошел за ним, если бы Лиссандр решил увезти его из дома немедленно. Зато сегодня вечером мальчишку под конвоем инквизиции доставят в торговое представительство дома Колонна недалеко от порта. Август Ивей был достаточно напуган его полномочиями, чтобы доставить мальчишку живым и невредимым. Точнее, постараться это сделать.
Оставалась вторая проблема: Диес. Где искать этот засранца Лиссандр не представлял. После ночного происшествия он мог деться куда угодно. А после поднявшихся слухов о всесильном инквизиторе вообще пропасть.
«Маркус будет в восторге!» - Лиссандр представил себе реакцию толстяка, когда он обрадует его известием, что Диес скрылся в неизвестном направлении и теперь может быть абсолютно где угодно.
Он уже без удовольствия доел мороженое. Настроение было испорчено, а паранойя снова разыгралась: ему упорно казалось, что кто-то сверлит ему взглядом затылок, хотя такого быть не могло: он был уверен, что за ним никто не следил.

По дороге к съёмной квартире, которую по его просьбе сняли для него подчинённые Маркуса, Лиссандр зашел в фруктовую лавку и купил себе килограмм яблок и зелёный тепличный ананас. Ни то, ни другое, ему было не нужно, но паранойя не желала его отпускать. В лавке под предлогом осмотра витрин он искоса оглядел улицу и заметил знакомую рожу читающей газету на другой стороне улицы. «Ну разумеется, кто ж ещё в этом городе мог!...»
Домой Лиссандр шел не оглядываясь и выпрямив спину. Франсис Диес предпочитал «работать», симулируя несчастные случаи, за что, не смотря на свои наркотические зависимости, не отправлялся начальством в утиль. В случае же, когда надо было убирать кого-то срочно, работал ядами и бритвой, подкрадываясь к жертве со спины. Первого Лиссандр не боялся, второго тоже, но приятного в разрезанной шее было мало, поэтому Апис на всякий случай поднял воротник куртки как можно выше и застегнул его.
Но проверить плотную ткань на прочность в этот раз было не суждено. В парадной Диес нагнал его уже на первом лестничном пролёте и ткнул в бок чем-то тупым. Лиссандр ойкнул и, чуть не уронив ананас и яблоки, повернулся.
Его коллега выглядел хреново. Внешне Франсис напоминал страдающего жестоким похмельем клерка средней руки: всклоченный, с тёмными кругами под глазами, прищурившись от света. Мужчина производил впечатление крайне неряшливого человека.
- Ты Лиссандр Апис?
- С утра был им. Кстати, здравствуй, рад тебя видеть, почти коллега.
- Куда ты идёшь?
- Квартира пять-три.
- К кому?
- К себе.
- Кто там ещё есть?
- Три десятка группы захвата от безопасников… Короче, Диес, убери оружие и пошли. Мне надо с тобой поговорить, прежде чем сюда действительно явятся по твою душу эти ребята, - Лиссандр решительно повернулся к Диесу спиной и, отгоняя от себя назойливую картинку, как получает от Диеса пулю в спину (для него не смертельно, но чертовски больно!), поднялся на пятый этаж. Он положил руку на дверную ручку нужной квартиры. Несколько секунд он вслушивался в покалывания кожи, потом замок щёлкнул и дверь с тихим скрипом приоткрылась внутрь.

- Что это было?
- Так, фокус. Чтобы никто лишний не вошел - Лиссандр толкнул дверь и вошел в небольшую прихожую. Маркус оказался верен себе, жадная жаба: квартирка была бедная, из тех, которые снимают себе скопом студенты. Небольшая прихожая, общий холл с книжным шкафом (без книг, только с дешевым томом «Деяний апостолов», совместный санузел, кухня и две комнаты. Дом был новым, поэтому потолки были возмутительно низкими, а ремонт сделан дешевый.
Квартира Лиссандру категорически не понравилась.
- Видишь, никого нет, - Лиссандр наконец-то скинул свои покупки на пол и снял куртку. Франсис зашел в квартиру следом за ним и старался держаться как можно дальше от него, подозрительно косясь по сторонам. – Да прекрати ты дёргаться, тут никого нет и я никого не жду. И вообще, это хорошо, что ты мне попался, потому что я уже думал, как тебя искать, пока ты ещё жив.
- Давай разберёмся с одной проблемой, - перебил его инквизитор. Диес не думал опускать руку с револьвером. – Ты не Лиссандр Апис. Во-первых, настоящий Лиссандр Апис погиб семьдесят лет назад.
- Да ну? А то я не знал, - Лиссандр переодел ботинки на новые тапочки (ну хоть до этого додумалсь!) и оглянулся на молодого мужчину.
- И тот человек, который теперь носит это имя, выглядит не так, как ты.
- Это-то я знаю.
- То есть ты – самозванец, пытающийся прикинуться человеком, которого я уважаю.
Лиссандр не выдержал и заржал. Оказывается, он широко известен в узких кругах! И ещё авторитет для кого-то.
- Что смешного? – Диес сощурил свои покрасневшие от недосыпа и наркотиков глаза.
- Ничего, продолжай, - Лиссандр подавил улыбку. – Я больше не буду.
- Ты знаешь, что бывает за использование инквизиторской инсигнии без права на неё?
- Это вопрос?
- Да.
- Ну, говорят, что они долго не живут, но я точно не знаю: никому ничего подобного не приказывал, никого за это не убивал и чужими инсигниями не пользуюсь.
Диес нервно заржал, вздрагивая всем телом. Револьвер у него в руке заходил ходуном. Лиссандр настороженно подумал, как бы этот дурак не выстрелил в окно или ему в голову. Шума будет!..
- А ты шутник!
- Не то слово. Франсис, положи оружие, ты же сейчас бед наделаешь. Ты от своих наркотиков только-только отошел.
- И не подумаю. Ты – самозванец.
- Ну ладно, я самозванец. Только прежде чем ты меня застрелишь, давай спокойно поговорим? – Лиссандр начал злиться. Он хотел есть.
- О чём?
- Во-первых, о моей личности. То, что ты считаешь, что я - не Лиссандр Апис, не отменяет того, что я здесь представляю интересы нашей Конгрегации и Церкви.
- Докажи.
- Докажу. Дай мне поесть, а? Иначе я упаду быстрее, чем сумею тебе что-то доказать.
- Валяй, - Диес всё же решил, что сила в этой ситуации на его стороне, и отошел в сторону, позволяя Лиссандру пройти на кухню.
- Во-первых, меня прислали сюда, чтобы найти тебя и обезвредить, - Лиссандр перетащил фрукты на кухню. К его радости, на кухонном столе рядом с газовой плитой стояли два пакета с унылой эмблемой ресторана «Устрицы». Злость на жадного Маркуса тотчас же прошла: об обеде Лиссандр не просил, а есть ему теперь хотелось снова.
Под пристальным взглядом коллеги (Диес даже не снял пальто), Лиссандр достал из пакетов бумажные коробки с обедом. Суп из шампиньонов в горшочке, мясное жаркое с гарниром из печёного картофеля с разными примочками в виде пряностей, соуса и зелени, мясной пирог, пять пирожных и три бутылки с восхитительной минеральной водой.
- Красота! – Лиссандр вооружился ложкой и принялся за остывший суп. – Так, что я там говорил? Да, меня отправили найти тебя, разобраться, почему ты резко сорвался с места и пропал. Я не знаю, в курсе ли твоей проблемы наш кардинал, но Маркус и де Сильва обеспокоены. Твой номинальный начальник д’Аннундзо и глава канцелярии Святой палаты делают вид, что ничего не знают о тебе. Не перебивай!... Пока это всё выглядит, как конфликт службы внутренней безопасности и инквизиторов. Да и Маркус, который попросил меня отыскать тебя, считает, что ты взялся за охоту на принца Просперо.
- А ты считаешь иначе?
- Да. Как ты верно заметил, я умер семьдесят лет назад, так что я знаю очень многое, - невнятно пробормотал Лиссандр с набитым ртом. – Да ты сядь, я не кусаюсь. Мне лично абсолютно всё-равно, что с тобой будет, поэтому пользуйся случаем, пока я добрый.

Мужчина, помедлив, убрал револьвер под пальто и сел на табурет.
- Пока оставим за бортом вопрос о том, кто натравил тебя на младшего Колонна. Я – Лиссандр Апис. Почему я так выгляжу – не твоего ума дела. Я знаю, почему тебя натравили на младшего принца, я знаю, что сманили тебя, снова подсадив на морфий. Я не знаю только одного: кто отправил тебя сюда? И что он тебе сказал? Как объяснил причину, по которой нужно устранить младшего принца?
Диес несколько секунд молчал, потом спросил:
- Слушай, если ты Лиссандр Апис, сколько тебе лет на самом деле?
- Ну, к основанию нынешней Церкви мне было где-то около пятидесяти. Наверное. Некоторый период жизни я не совсем помню.
- Риёль Санлис.
- Прости?
- Риёль Санлис, - повторил Диес. Он поморщился и, уперевшись локтями в стол, сгорбился. – Секретарь д’Аннундзо. Я попал в небольшое происшествие во время расследования в Неаполе. Обычный криминал с незаконным колдовством. Я попал в госпиталь с огнетрельным ранением. Там мне вкололи морфий. Несколько раз. Ну, а потом уже всё просто: снова началась зависимость. Как именно Риёль мне предложил… Короче, не помню.
- А почему ты должен убить младшего Колонна?
- Санлис говорил что-то про Германик. Мол, они попытаются возвести его на трон с помощью своих агентов. Яко бы он безвольный и им будет легко управлять. Поэтому Михаэля надо устранить.
- А почему не устранил? Мог же.
- Понимаешь…. Короче, это трудно объяснить.
- Хочется не убивать этого мелкого засранца?
- Да. У меня буквально опустились руки. Время было упущено, и мне пришлось убираться.
- А какие были ощущения в тот момент?
- Я испугался его.
- Испугался? – Лиссандр оторвался от еды. – Испугался мальчишки Колонна?
- Да. Что он такое, что я потом две ночи не мог вылезти из-под одеяла из страха, что он меня запомнил и придёт мстить?
- Ты правда так сильно испугался его?
- Да. Думаешь, если бы это было не так, я бы пришел к тебе и вот так вот что-нибудь рассказывал?
- Я не склонен доверять малознакомым людям.
- Но ты меня выслушал. И ты сразу понял, что я охочусь именно за младшим принцем. Даже умудрился подкараулить меня в доме Колонна.
Просвещать этого ребёнка, что он просто заблудился в чужом доме, Лиссандр не стал.
- Значит, секретарь главы Священной Палаты. То есть, фактически, лично глава. Забавно. Значит, не догадались, - Лиссандр доел второе блюдо и принялся за пирожные.
- Кто и о чём должен был догадаться?
- О принце Михаэле. Наша конгрегация… точнее, некоторая особая контора в моём лице наблюдает за ним уже достаточно продолжительное время.
- Он напугал кого-то из иерархов?
- Нет, и его забавные способности не ограничиваются… Хм. Хочешь? – Лиссандр щедро предложил коллеге самое простое пирожное. – Зря, они вкусные. Теперь нам надо решить, что делать с тобой.
- В расход пустить, - пожал плечами Диес и взял бутылку с минеральной водой. Лиссандр решил не возражать.
- И что, тебе жить совсем не хочется?
- Хочется. Только я вляпался в тайны, о которых не должен знать даже Верховный инквизитор, так что сомневаюсь, что де Сильва и Маркус оставят меня в живых.
- Ты говорил, что знаешь меня. Откуда?
- Я знаю Лиссандра Аписа… Скажем так, я заметил определённое сходство между портретом префекта Лиссандра Аписа из Белого зала и одним сотрудником Святой палаты. Потом выяснилось, что сотрудника так же зовут Лиссандр Апис, что он числится в архивной службе конгрегации, которая подчиняется напрямую каридналу де Вульфу. Никто не знал, откуда он, чем занимается, какие у него полномочия и где он живёт.
- Хм. И причём тут уважение?
- Он спас меня во время конфликта в Аквилле.
- Это когда я пнул какого-то говнюка, который оказался передо мной в сторону и меня чуть не убило?
- Нет.
- Тогда я тебя не помню.
- Я тоже тебя не знаю.
- Тогда придётся мне с тобой что-нибудь сделать.

9.
Михаэля Колонна привезли в торговое представительство дома Колонна в два часа дня, а уже в полтретьего пришла телеграмма из Палестрины. Герцог Климент велел ему оставаться там, где он был, под охраной, пока за ним не прибудет охрана во главе с лейтенантом млиции их дома Иоаном Лабром.
Михаэль, когда ему сообщили эту новость, уже не испытывал никаких эмоций. Он устал, хотел спать и понять, что происходит вокруг него.
Ему как никогда за последние полгода хотелось домой в Палестрину, к родителям. Или хотя бы к отцу.
Главное, подальше от этого чёртового юга. Он даже начал понимать, почему палестринцы, сиенцы и колонисты с севера презрительно относились к уроженцам более южных областей. Тут постоянно происходит чёрте что! И как Просперо умудряется получать удовольствие от такой жизни?
Лиссандр Апис появился у него только на следующий день. Мужчина пришел одному ему известным путём и был в не самом лучшем настроении.
- как у тебя дела? – Лиссандр зашел в комнату Михаэля с балкона, аккуратно сняв на его пороге грязные ботинки и аккуратно прикрыв за собой дверцу.
- Так себе.
- Ничего, приедет твой отец, всё будет просо замечательно, - Лиссандр первым же делом направился к кувшину с водой. Михаэль молча достал из тумбочки стола блюдце с припрятанными на случай прихода отцовского друга бутербродами. Лиссандр просиял и тотчас же принялся за еду.
- Как? Он что, едет в Апо?
- Да. Насколько я знаю, его обеспокоило то, что покушались именно на тебя, и он решил лично разобраться в ситауции.
- То есть, он правда едет сюда?
- Да. Приезд лейтенанта вашей милиции – прикрытие, чтобы не возникало вопросов, почему в одном вагоне находится столько солдат с гербами Колонна на одежде.
- Слушай, а по поводу меня? Я отсюда уеду? – Михаэль принялся возбуждённо расхаживать по комнате.
- Я бы сказал, отсюда уедут все Колонна, включая твоего туповатого брата. Вчера я имел короткий разговор с ним, и это было неприятно.
- Кстати, а что это за тип…
- Мой знакомый, который воспользовался моим именем, - Лиссандр с сожалением отметил, что еда закончилась.
- А ты правда инквизитор?
- Нет. Инквизиторы ползают по книжным развалам и философским конференциям. Я же специалист самого широкого профиля.
- Но всё-равно, ты церковник.
- Не любишь церковников, внук самого прямолинейного из Апостолов?
- Что ты имеешь ввиду?
- Ну, твой предок отличался любовью решать проблемы самым очевидным образом… Не смотри на меня так, я не говорю, что он был тупым. Фадей скорее был несколько агрессивным.
- Ты так говоришь, как будто его знал! – фыркнул Михаэль.
- Нет, я просто хорошо учил историю… Так или иначе, я разобрался с покушениями на тебя, можешь отцу так и передать.
- А ты его не дождёшься?
- Не имею пока никакого желания с ним общаться. Он должен быть в ярости, ведь он только-только похоронил твою мать, а тут покушение сразу на двух его сыновей и на внучек.
- Но ведь на меня покушались!
- Какая ему-то разница?... Ладно, герцогский сын, я к тебе на минутку зашел, пока я ещё в городе.
- Проваливай.
- И не хами старшим. Если твой брат и отец тебе это всегда спустят с рук, то вот я, например, могу и разозлиться.
- Поваливай!


Лиссандр не стал дожидаться приезда герцога Колонна. Климент не дурак и сразу поймёт, в чём дело. Лиссандр мог не сомневаться: сиятельный отец возьмёт Михаэля под неустанную защиту. Герцог Климент, самый могущественный, богатый и грозный из всех ныне живущих Великих герцогов, поплатился за своё величие простым семейным счастьем. Так что младшего сына, последнего из отпрысков, кто любит отца просто за то, что он есть, а не за трон, огромное герцогство и семейную сокровищницу, ждёт настойчивая отцовская опека со всех сторон...
А впрочем, кто, как ни сам герцог Климент, был виноват в свинском поведении его сыновей?
Франсис Диес покидал Апо вместе с Лиссандром. Их договор был прост: Лиссандр вытаскивает парня из той задницы, где он оказался, а взамен бывший морфист будет оказывать ему разные услуги.

- Это не будет противоречить интересам нашего кардинала. По крайней мере, пока он будет соблюдать интересы церкви.
- А ты, значит, гарант интересов церкви?
- Нет, я просто достаточно стар, чтобы понимать, что моё благополучие и благополучие тех, кто мне дорог, зависит от церкви. Так ты согласен на моё предложение?
- Ты спасаешь мою жизнь от расправы со стороны да Сильвы и Толстой Лягушки, а взамен я отдаю эту жизнь тебе?
- Мне не нужна твоя жизнь. Мне нужна твоя лояльность и всё, что ты знаешь. Будешь жить как прежде. Получишь по шеям от наших начальников и вернёшься в архивы.
- К бумажной работе?
- Не в могилу же.
- Хорошо. Как тебе надо поклясться?
- Ты уверен?
- В чём?
- Что хочешь жить.
- Да.
- Хорошо, - Лиссандр стряхнул с себя сонливость и принял свой привычный облик. – Не пялься так на меня. Дай руку.
- Что ты такое?
- Человек. По крайней мере, был им все эти годы. Руку дай. Ты сам дал согласие, и теперь отсюда ты выйдешь либо со мной, либо тебя вынесут. Руку давай, - Лиссандр взял мальчишку за руку, нащупал жилку на запястье и закрыл глаза.
Колдовство в Доминионе было ремеслом уважаемым и жалостливым. Магов жалели. Колдовство было трудом нужным, но неблагодарным. Инженеры, обслуживающие реакторы и силовые установки, были людьми нужными и уважаемыми. Те же, что не осваивали сложную специальность, были жалки. Колдовство из уважаемой науки, похожей на философию, всё больше уходило на второй план. В коммерческом плане их фокусы были просо дурачеством, с научной точки зрения – интересными, но несколько не перспективными. Колдовство было скорее как палочка-выручалочка в некоторых затруднительных случаях, где буксует современное «научное» знание.
Пока буксует.
Впрочем, Лиссандр к колдовству относился с гораздо большим интересом, чем обычно относились другие инквизиторы. Для него эти знания были неплохим подспорьем в работе. Всё-таки за триста лет практики он достиг в нём определённых успехов.
- И что мне делать? – Франсис выждал полминуты, пока Лиссандр неподвижно сидел, взяв его за руку и закрыв глаза. – Ты колдуешь, что ли?
- Да, - Лиссандр открыл глаза. – Ждал, что я буду плясать с дудкой вокруг тебе?
- Вроде того… А что ты сделал?
- Просто что ты случайно не проболтаешься про то, что общался со мной.
- Боишься?
- Тебя? Не смеши, - Лиссандр отпустил конечность коллеги и потянулся всем телом. На губах сидящего напротив него молодого мужчины появился бутон розы, который стремительно набух и раскрылся в цветок. Лиссандр моргнул – и видение цветка исчезло.
Теперь точно не проболтается.

- Знаешь, я попробовал рассказать нашему соседу про то, что ты трёхсотлетний нечеловек.
- Получилось? – Лиссандр был не в восторге, что Диес должен был ошиваться рядом с ним весь путь до Санктавилля. Но отпускать морфиста в путь одного было опасно, да и тогда его часть договора будет не выполненной: злобный от похудения Маркус сорвётся на парне как только тот попадётся ему на глаза.
- Вроде да, но он теперь на меня как-то странно косится. По-моему, он мне не поверил.
- Нет, он просто решил, что ты сошел с ума или издеваешься над ним.
- Интересно, с чего бы это?
- Может быть, потому что ты подошел к незнакомому человеку и рассказал ему чушь? Вообще, Диес, ты жуткое трепло и говоришь глупости. Можешь помолчать, пока я не сдам тебя да Сильве?
- У меня крайне узкий круг общения, - пожал плечами парень. – Хочется с кем-нибудь поговорить. К тому же я оказался в ситуации, на которую не могу повлиять.
- А теперь представь мою ситуацию: я сделал акт благотворительности, не убрав тебя как ненужного свидетеля, а стал с тобой возиться. А ты мне тут болтаешь в ухо!
- Представляю.
- Вот именно. Если бы не я, то в Апо был бы уже Иозеф и устраивал на тебя облавы. Думаю, не надо говорить, что с тобой было бы, если бы до тебя добрался этот перспективный юноша?
- Не надо. Я видел его Орлиную трость в действии.
- Вот и здорово. А теперь помолчи.
Неизвестно почему, но Франсис Диес замолчал и не раскрывал рта до самого Санктавилля. Все семь часов пути (два часа они стояли на одном из перегонов в ожидании, пока проведут ремонтные работы около Санктавилля: там из-за проливного дождя речка смыла часть старой насыпи под путями) Франсис старался молчать, за что Апис был ему крайне благодарен.