Ранний рассвет

До стационара оставалось всего ничего – перейти овраг по деревянному мостику и потом через пожарище старого дома лесника, через одичавший малинник попасть на утоптанную площадку перед двухэтажным деревянным домом с вечно распахнутой дверью.
Запыхавшись от быстрого бега, Маша сбавила шаг, но не остановилась. Колючие ветки малины хлестали по лицу – не ото всех удавалось отмахнуться, одной рукой ещё придерживая сумку, которая болталась у бедра. Сабрина негромко посмеивалась за её спиной – отстав на приличное расстояние, но не настолько, чтобы Маша перестала слышать её колкие замечания.
- Увидишь, она загорает на солнышке. Ещё и рукой тебе помашет!
Маша на ходу обернулась и состроила недовольную гримасу. И едва вписалась в поворот: на этом месте из зарослей выступал старый, чудом до сих пор не разобранный на дрова забор, и тропинка, протоптанная студентами, огибала его по широкой дуге.
На полянке перед стационаром, чуть отгороженной от леса навесом полевой кухни, и правда расположилась вся их группа. На пластиковых стульях, под солнышком студенты вяло перелистывали свои отчёты с прошлой практики, переговаривались и посмеивались. До следующего задания оставалось полдня, и все наслаждались законным отдыхом.
Со ступеней крыльца навстречу выскочившей из леса Маше поднялась Ляля – высокая, светловолосая девушка, одетая не по погоде тепло – в джинсы и шерстяную кофту.
- Эй, я тут! Здорово я придумала, правда?
На её лице светилась такая искренняя и добрая улыбка, что Маша остановилась, как вкопанная, не дойдя до крыльца десяти шагов.
- Ты же позвонила и сказала, что…
Здесь, в округе стационара, мобильные телефоны ещё ловили, но очень слабо. Поэтому вызов, прошедший таки к ней, Маша посчитала чуть ли не удачей, особенно услышав то, что ей сказала Ляля.
- Что я собираюсь повеситься на чердаке? – она расхохоталась. – Правда я здорово придумала? Вон как ты быстро добежала. Это просто Денис Вадимович попросил вас найти.
Её загробный голос, который Маша услышала в трубке телефона, остался только в памяти, но сыграла Ляля натурально – не к чему придираться. Маша поверила ей безоговорочно.
Мимо, усмехнувшись, прошла Сабрина, со стороны окидывая взглядом жанровую сценку, и бросила на ходу:
- Я же тебе говорила.

***

За окном надрывалась птица. Тени от листьев лежали на грязном деревянном полу, на примятой, сырой от дождя траве. Выйдешь из дома – и тут же на брюках останутся влажные следы весеннего дождя, сразу замолкнет птица и будет слышно только, как ругаются дежурные-первокурсники, разбирая сваленную в кучу посуду и пытаясь развести огонь.
Маша слушала птицу, сидя в самом углу общей комнаты. Слушать нужно было преподавательницу, которая уже битый час распиналась перед их группой, но её голос наводил тоску, а из-за приоткрытого окна пахло травой и дождём.
- Если вы заблудились в лесу, паниковать не надо, - в сотый раз вещала Горгулья. Она досадливо морщилась: её то и дело перебивали. То и дело хлопали двери, на втором этаже слышался стук – обустраивались, перетаскивали с места на место кровати другие группы. – Мы тут не в тайге и не в тундре. Мы в заповеднике, так что ищем квартальный столбик и не теряем карты.
Маша ткнула локтем в бок сидящую рядом Сабрину, которая до этого обращала внимание разве что на свой маникюр.
- Она же вроде только завтра должна была приехать.
- Горгулья? – поморщилась та. - Я и не сомневалась, что она притащится пораньше.
В наступившей тишине взвизгнула Горгулья.
- Так, а эта сладкая парочка пойдёт у меня к обвалу первая, ясно?!
Маша вжала голову в плечи: попасться под горячую руку Горгульи в самом начале практики - всё равно что выйти в лес, не прихватив с собой тюбик другой мази от комаров – нервно чесаться и вспоминать будешь потом весь учебный год.
- А чего мы сделали-то?
- Так, Орлова, ещё одно слово, и отчёт о практике ты мне будешь сдавать семь раз! С экзаменом легко отделалась. Сколько раз ходила? Пять?
- Восемь, - буркнула себе под нос Маша. Пятью её было уже не напугать.
На втором этаже кто-то уронил на себя матрац и особенно громко припомнил демонов. Горгулья упёрла руки в бока и взглядом истинной покорительницы заповедных буреломов, глянула на своих подопечных.
- Так если охота болтать у всех уже отвалилась, перейдём к заданию. Итак, делитесь по парам и завтра с самого утра подходите ко мне. Я раздам схемы маршрутов.
Маша не выдержала и звонко прихлопнула умостившегося на коленке комара.

…Особенно жаркий день полевой практики как всегда казался сущим наказанием. Город с его дождями, горячей водой и магазинами вспоминался, как сказка. Угнетали пыльные и сырые комнаты «базы» - на втором этаже, который успели оккупировать парни, жить было ещё как-то возможно, там из двух маленьких окошечек падал солнечный свет, и под ногами не шмыгало ничего подозрительного.
Комната девушек – отданная им под предлогом «вас же всё равно меньше» - единственным окном выходила на толстенный ствол липы и не прогревалась даже самым жарким днём. В комнате за неделю отсыревали тетради и карты, нечего даже говорить о постельном белье и одежде.
Маша уже свернула матрац и собиралась стаскивать его вниз со своего второго яруса, как вдруг вспомнила, что завтра они всё равно уйдут отсюда до самого вечера – если повезёт – а то и на пару суток. Это зависело от того, вспомнил ли Горгулья спросонья, как Маша болтала во время её лекции.
Она раскатала матрац назад и рухнула на него прямо в грязных кроссовках. Прислушалась: на нижней кровати шуршала вещами Сабрина.
- Интересно, с кем Ляля пойдёт на маршруты? – задумчиво выдала Маша, уставившись в пыльные перекрытия.
- С кем-то из парней, - отозвалась снизу Сабрина, планомерно перекладывая отсыревшие вещи из рюкзака на постель.
Девушек в группе было всего пятеро, и поэтому несчастной Ляле среди них достойной компании не находилось.
Договорить они не успели: в комнату ввалились две их соседки. Староста Тая тут же начала возмущаться, что Маша с Сабриной заняли самую ближнюю к окну кровать. Они с Венкой побросали рюкзаки в угол и развели бурную деятельность – им захотелось прибраться. Пока они искали веники и тряпки, Маша вспоминала что-то важное, что-то очень важное, что всю дорогу от шоссе до базы собиралась рассказать шагающей сзади Сабрине, да не хватало дыхания.
- А! – она хлопнула себя по коленке. – Вспомнила. Спрашивала у Лайли с пятого курса. Она сказала, что на отлично эту практику ещё никто не сдавал.
Даже Тая перестала ворчать и выпустила из рук подушку, которую до этого пыталась взбить, поднимая в воздух тучу пыли.
- Правда? – поинтересовалась Сабрина.
- Не знаю толком, - Маша сузила глаза, глядя на деревянные толстые балки, пытаясь прочесть чёрные римские цифры, выведенные на каждой. – Если вспомнить экзамен, то я ничуть не сомневаюсь, что так и будет.
Тая с силой швырнула подушку о стену.
Практику у штатной преподавательницы Института Обороны по кличке Горгулья считали самой сложной – по праву. Если до этого, с Денисом Вадимовичем они могли спать хоть до обеда, а ближе к вечеру найти малюсенькую энергетическую аномалию и выслушать пространную лекцию о ней, от Горгульи так просто было не отделаться.
- Глупость какая, - дёрнула плечом Сабрина. – Чего сложного – найти по карте пару мест и сфотографировать их?
- Ну не знаю, - протянула Маша, ворочаясь на комковатом матрасе. Так и не найдя удобного положения, она принялась сползать с кровати. – Схожу к парням.
Когда она выходила из комнаты, Тая с Венкой усаживались составлять список дежурств.
Рауля, Ника и Мартимера она нашла за домом, где три бревна и одна шатающаяся лавочка образовывали ровный квадрат, в центре которого чернели остатки костра.

Рассеянный листвой свет заходящего солнца ещё плясал на травинках, но к вечеру в лесу становилось прохладно, чем и пользовались комары. Едва успевая отмахиваться от лезущих прямо в лицо насекомых, Маша пробралась к ближнему бревну.
- Чего такие хмурые сидите?
- Да вот. – Ник оторвался он колоска, который разрывал на мелкие части. – Думаем, кому из нас идти с Лялей.
Приказ делиться на пары был вовсе не прихотью Горгульи. Так гласили правила полевой практики, так было заведено, что студентов не отпускали в одиночестве расхаживать по этому участку заповедника, где энергетические аномалии встречались едва ли не чаще, чем маги в городе.
- Из всех нормальных людей ты одна умеешь с ней общаться, - хмыкнул Рауль. – Объясни, как ты это делаешь?
- Я умею? Вот уж не сказала бы. – Ещё обиженная за утренний розыгрыш, Маша поморщилась.
Комары грызли даже сквозь плотные камуфляжные брюки, и чем ниже клонилось солнце, тем невыносимее становилось постоянное комариное гудение в ушах.
- Наверное, придётся мне с ней пойти, - вздохнул Мартимер, когда Маша пришлёпнула у себя на шее сразу троих раскормившихся на студенческой крови насекомых. – Это же всего на семь дней…
Но по его тяжёлому вздоху стало понятно, что собственный аргумент вряд ли на него подействовал. Оглядывая задумчивые лица приятелей, Маша решилась на сложный шаг. Она растёрла между пальцами кровь, оставшуюся от комарья, и сказала:
- Ну, давайте я возьму Лялю на себя? Я, по крайней мере, знаю, чего от неё ожидать. Тогда кому-то из вас придётся идти с Сабриной.
Рауль поднял на неё взгляд и фыркнул.
- Не выдумывай. Ты всё-таки эээ… дама. Мы же не можем тебя так подставлять.
В стороне хлопнула дверь стационара, зашуршала под чьими-то ногами высокая трава. На тропинку, оглядываясь, выбежала Сабрина. Она увидела Машу в компании парней и поджала губы.
- Где ты ходишь? Тебя там Горгулья ищет, не может успокоиться. Пойдём.
Не дожидаясь ответа, она кивнула в сторону дверей – волосы, стянутые на затылке в хвост, тяжело качнулись – и сама пошла обратно, зябко потирая голые плечи. Маша поднялась с бревна и поняла вдруг, что совсем стемнело. Она едва различала тропинку среди травы. В прозрачном вечернем воздухе разносились крики ласточек, и было слышно, как вдали по трассе гремят грузовики.
- Разбирайтесь. - Маша махнула рукой. – Пойду. Спрошу, что ей от меня нужно.
Она нагнала Сабрину на крыльце. Она внимательно наблюдала за тем, как дежурные первокурсники готовят ужин – сегодня была их очередь. Оранжевые языки огня лизали закопченное дно кастрюли.
- Что случилось? – спросила Маша, взбежав по ступенькам на крыльцо.
Сабрина дёрнула плечом.
- Мне это не нравится.
Вместо объяснений она кивнула на распахнутую дверь: там, в полумраке коридора была ещё одна дверь, тоже деревянная, но плотно захлопнутая. За ней находились преподавательские комнаты – кабинет и спальня с печкой. Внутри Маша не бывала ещё никогда, но кое-что представляла по рассказам одногруппников и своим же случайным взглядам.
- Иди, она хотела тебя видеть.
От костра потянуло запахом каши, и Маша, сглатывая слюну и вспоминая, что последний раз ела в обед – несколько печений, выданных в качестве сухого пайка, пошла внутрь дома.
Дверь преподавательской комнаты тяжело поддалась, выпуская на коридорный пол лучик жёлтого света – на письменном столе горела высокая свечка. Горгулья, сидящая над бумагами, обернулась и прищурилась, рассматривая Машу.
- А, Орлова. Сколько уже можно тебя ждать! Входи. Дверь закрой за собой.
Маша аккуратно захлопнула дверь и шагнула ближе к столу, впрочем, не решившись подойти совсем уж близко. Пламя свечки озаряло стену – брёвна с протыканным между ними утеплителем – и стол, заваленный бумагами. Маша различила список своей группы.
- Подойди ближе, что ты жмёшься, как несчастный родственник. – Горгулья сняла очки и сощурила уставшие глаза. В неярком свете на её лице особенно хорошо стал виден шрам, чёрной тенью залёгший от уголка рты до виска. – Садись.
Маша опустилась на край второго стула, простого и пыльного, замершего в углу комнаты. Из приоткрытого окна слышались далёкие голоса и звон посуды – остальные собирались ужинать, и Маша занервничала, представив, что ей не достанется каши.
- Думала на счёт завтрашнего задания? – Горгулья всегда была пряма, как палка. И захотела бы задать вопрос исподтишка, а не смогла бы. Маша за восемь пересдач успела неплохо изучить её манеры.
- Ну… да, - протянула она, всё же не понимая, куда клонит преподавательница на этот раз.
- Вам нужно будет найти несколько магических аномалий по карте, заснять их и приложить к отчёту, - объяснила Горгулья чуть разражено, словно Маша переспрашивала её об этом в сотый раз. – Хочешь получить отличную оценку в диплом?
Скользя взглядом по бумагам, разложенным на краю стола, Маша читала обрывки предложений и не понимала их смысла. Она подняла глаза.
- Да… почему вы спрашиваете?
Горгулья постучала дужкой очков по столу, этим стуком словно бы стараясь заглушить последние Машины слова.
- Есть один небольшой секрет. Когда вы будете выполнять задания, оценки будут выставляться не группе, а каждому по отдельности. Поэтому советую быть попроворнее. Всё ясно?
- Нет, - честно призналась Маша. – Как надо быть?
Горгулья раздражённо бросила очки на стол.
- В паре всегда один работает больше, а другой – пользуется плодами трудов товарища. Что тут сверхъестественно сложного? Тот, кто сделал больше, должен получать более высокие оценки. Я хотела бы знать, кто в вашей паре работает упорнее, ясно теперь?
Маша смотрела на неё, не зная, что ответить на такое заявление, и кусала губы.
- Почему вы мне об этом рассказали?
Подобрав со стола очки, Горгулья нашла среди бумаг ручку и снова принялась сверять что-то в записях. Она углубилась в работу и едва нашла время, чтобы ответить на повисший в воздухе вопрос.
- Кое-кто попросил меня дать тебе фору, - буркнула она нехотя. И гораздо тише, хоть и вряд ли собравшиеся к ужину студенты могли бы подслушать их разговор. – А теперь всё, иди.
…На ужин была гречка с рыбными консервами. Порцию, отложенную для Маши в её белую пластиковую мисочку, Сабрина держала рядом с собой, никого к ней не подпуская. Сама она сидела у самого дальнего от костра края стола, и поэтому то и дело отмахивалась от назойливой мошкары. Маша устроилась рядом с ней, торопливо хватаясь за ложку.
Гречка с кусочком консервированной сайры после целого дня в лесу – почти счастье.
- Так что там? – поинтересовалась Сабрина, терпеливо дождавшись, когда Маша ополовинит порцию.
Маша обернулась на подругу: та лениво отламывала кусочки от печенья и клала их в рот, просто чтобы занять руки.
- Да там… - Она замялась. – Давай я тебе потом расскажу.
Ей не хотелось говорить о причудах Горгульи при таком количестве слушателей.
- Ладно, - смирилась Сабрина, немного поразмыслив, скорее всего, о том же самом. – Скажи хоть, о чём она говорила?
- О том, что я опять буду сдавать зачёт восемь раз, - вздохнула Маша, с сожалением отламывая ложкой большой кусок рыбы.

***

Утром птицы кричали как оглашенные – слышно было даже через окно в комнате девушек, которое не открывалось ни разу в жизни. Маша попробовала вернуть убегающий сон, натянула колючее одеяло до подбородка, но в коридоре тут же зазвучал громоподобный голос Горгульи.
- Так, подъём! В гробу отоспитесь, ясно? Через полчаса общий сбор!
Она лениво пошевелилась и глянула вниз: там, на уже заправленной постели сидела Сабрина и ещё раз перебирала собранные с вечера вещи. Она услышала шорох сверху и подняла голову.
- Вставай. Может, если первые подойдём, нам маршрут получше попадётся.
- Встаю.
Она села на кровати. Оказалось, ночью кто-то снял подвесную лесенку и возвращать явно не собирался. Маша присмотрелась: обе рассчитанные на их комнату лесенки примостились на кровати мирно спящей Таи. Припомнив демонов в адрес старосты, Маша с грохотом спрыгнула со своего второго яруса прямо на пол.
- Ты что делаешь? – недовольно шикнула на неё Сабрина.
От шума проснулись их соседки, и даже Ляля завозилась в своём тёмном углу – ей, как самой неторопливой, досталась кровать у самой стены, туда солнечный свет не проникал совсем.
- Подъём, - буркнула Маша, пнув ножку соседней кровати. – В гробу… это самое.
На выходе из комнаты она всё-таки приложилась лбом о дверной косяк.
…Из-за лип поднималось солнце, когда все собрались на поляне перед стационаром. Кто-то потирал нежелающие разлепляться с утра пораньше глаза, кто-то торопливо проверял собранную сумку – вдруг вчера в темноте забыли положить карту или бутылку с водой.
Гогрулья расхаживала посреди этой суеты как полководец в преддверье решающего сражения. Маша рассматривала влажные следы на краешках её спортивных брюк. Утро высыпалось на траву обильной росой.
- Подъём! Чего расселись? Отдохнёте в гробу!
Сабрина, как всегда, ничего не замечала. Сидя на ступеньке деревянного крыльца, она сосредоточенно перевязывала шнурок на кроссовке, никак не реагируя на визг Горгульи.
Маша покрутила головой в поисках Ляли, та нашлась у навеса полевой кухни. Она со счастливой улыбкой смотрела куда-то в сторону конька крыши, а Мартимер рядом с ней крутил карту и так, и эдак, пытаясь сложить её поудобнее.
- Ну что, проснулись? – Горгулья важно прошествовала к пластиковому столу и склонилась над ним. Она нашла в куче бумаг список группы и сощурилась на него. – Попарно ко мне. Орлова и Тено, я долго вас должна ждать?
Она взглянула на подоспевшую Машу так, как не смотрела никогда раньше, и той вдруг с абсолютной точностью – вплоть до скрипа половиц на втором этаже – вспомнился вчерашний вечер и разговор, и стало прохладно и неприятно под этим взглядом.
…- Мне этот гроб её скоро во сне приснится, - ворчала Маша, когда они уже получили все указания к маршруту и даже выбрали направление – на северо-запад от стационара. Поправляя на поясе болтающуюся рацию, она шагала следом за Сабриной по высокой траве, от которой кроссовки, казалось, стали сырыми насквозь.
Сабрина хмыкнула, не оборачиваясь. Она предпочитала не тратить силы на разговоры. Деревянный дом быстро скрылся за стволами деревьев, и в зарослях пролесника потерялись их следы.

- Следующая. Её зовут Самунасуки Тено, но называть настоящее имя она не любит, а предпочитает называть себя Сабриной. Азиатка? По прадеду. А остальные корни затерялись где-то в нашей бескрайней родине.
Она сделала пометку у себя в тетради и даже не подняла взгляда на мужчину, сидящего тут же, на деревянном стуле, придвинутом к стене, из которой торчали лохмотья утеплителя. Денис Вадимович растирал в пальцах сигарету – курить он уже давно не курил, но до невозможности любил запах табака.
- Что там с ней? – спросил он, не отрывая взгляда от своих желтоватых пальцев.
Из окошка на стол лился солнечный свет, а по разбросанным бумагам полз важный толстый жук. Такого просто в открытую форточку не выкинешь, такой имеет возможность сам заявлять о своих правах.
- Всё неплохо. Серьёзно занимается боевыми искусствами, все три сессии с отличием. Довольно уравновешена, вывести из себя тяжеловато.
- Катенька, - Денис Вадимович сощурился на неё: молодая, в общем-то, женщина, исполосованная шрамами, что остались после локальных конфликтов – успела поучаствовать едва ли не во всех стычках с магами, которые случались в стране, страшно переживающая из-за того, что её отравили в запас, увлечённая своей работой. Студенты почему-то прозвали её Горгульей. Может быть, за каменный – нет, обсидиановый – характер. – Если бы с ней было всё так замечательно, ты бы про неё не заговорила. Есть всё-таки слабое место, да?
- Да, - донельзя довольная собой, она черкнула в тетрадке ещё пару строк. – Вот и посмотрим, что получится.

Говорить было особо и некогда. Не в поросшей же папоротниками низине, когда комарьё гудит чёрной тучей и норовит залезть в рот и нос – только успевай отплёвываться. Потом лиственный лес плавно перешёл в сухой ельник, прибираться через который приходилось, только крепко зажмурившись. По лицу то и дело хлестали колючие ветки.
Наконец, выбравшись на солнечную прогалину, Маша бросила сумку прямо на землю, а сама села на поваленное дерево.
- Всё, привал, сил моих больше нет.
Она вытерла со лба испарину. Хоть в лесу и было прохладнее, летнее солнце припекало, и Маша ощущала, как текут под футболкой капли пота. Снять бы куртку, да тут же налетят комары.
- Ну ладно, - Сабрина неохотно вернулась к ней.
Она присела рядом, вытащила из сумки карту с пометкой Горгульи – синими чернилами прямо по зелёному пятну леса – и компас. Поначалу предполагалось ориентироваться привычным человеческим способом.
За обсуждением направления их застал шум: в сухом ельнике захрустели ветки. Через него кто-то упорно пробирался, и вскоре в просвете замаячила розовая футболка. На поляну выбралась Тая и победоносно огляделась из-под козырька джинсовой кепки. Следом за ней, хоть и с приличным отставанием, выбралась Венка, умаявшаяся от жары так, что куртку повязала болтаться на поясе.
- Девчонки, - улыбнулась Тая, подходя к ним с таким видом, словно совершенно случайно встретила на дискотеке. – А какой это квартал?
Она уставилась в свой план заповедника, будто ещё надеясь разобраться самостоятельно. Сабрина сложила вдвое карту, которая лежала у неё на коленях, и подняла на Таю взгляд, не предвещающий ничего хорошего.
- Сорок шестой. А ты так и будешь спрашивать дорогу вместо того, чтобы самой её искать?
Венка, только-только отдышавшись, укоризненно посмотрела на неё.
- Мы немного запутались. Квартальный столбик с той стороны вывернут, лежит на земле.
- Ищите следующий. – Сабрина недовольно отвернулась, застёгивая сумку. Через полминуты она уже была готова продолжать путешествие, и внезапные попутчики её мало волновали.
- Сабрина, - тихо окликнула её Маша, но подруга даже не обернулась. Может быть, не услышала.
Тая с Венкой сделали независимый вид и, как могли, определились с направлением. Когда они снова нырнули в ельник, Маша побежала догонять Сабрину.
- Зачем ты сказала им неправду? Это же двадцать седьмой квартал. Или я ошибаюсь?
- Перестань, - фыркнула Сабрина тихо, как будто одногруппницы ещё могли их услышать. – Они сами должны ориентироваться, а я каждому встречному помогать не собираюсь.
С хрустом сломалась под её ногой сухая ветка, Сабрина поддела носком кроссовка трухлявый пень и ускорила шаг. Маше опять пришлось едва ли не бежать за ней, кое-как пытаясь восстановить дыхание.
- Почему ты так сделала?
Никаких вопросов кроме этого противного «почему» и не осталось, она в первый раз слышала, чтобы Сабрина так хладнокровно врала.
- Почему?
Сабрина остановилась и оглянулась, в упор посмотрела на сморщившуюся, будто собирающуюся чихнуть Машу.
- Потому что Горгулья всем «отлично» не поставит, - необычно звонко произнесла она. – Одни обязательно получат оценки хуже. И я не хочу оказаться на месте этих «одних».
Она перевела дыхание – видно, и сама не рассчитала скорость – и продолжила уже спокойнее:
- Одни не дойдут, другие по дороге заблудятся. Мы дойдём и получим свой высший балл. Тебе никто никогда не рассказывал, что это важнее, чем сдать экзамен по говорильне?
Смерив Машу ещё одним взглядом, она развернулась и пошла в прежнем направлении, неторопливо, но упрямо. Глядя в её спину, Маша думала, что она – дойдёт. Дойдёт, даже не улыбнувшись удаче, потому что это и не удача была вовсе, а сухой расчет. Дойдёт и повернёт в обратную сторону, чтобы завтра пройти ещё один маршрут.
Маша судорожно втянула воздух, пахнущий землёй и хвоей – тёплый, горьковатый аромат – и зашагала следом, по дороге осознавая, что не будь Сабрины, её собственной уверенности в своих силах резко поубавилось бы.
- Я не обязана всё за них выполнять. Достаточно, что я сейчас работаю за двоих, - выдала Сабрина, резко дёрнув головой – будто собиралась оглянуться, но передумала.
Сколько они шли молча, Маша не засекала по часам, но молчание это было совсем другое, чем утром.
На этот раз молчание было тяжёлым и тягучим, и никто не решался первым его прервать, хоть Маша и перебрала мысленно несколько фраз – глупое и бесполезное занятие. Она не заметила даже, как ельник перешёл в сосняк, и появились большие солнечные пятна под ногами. Зашуршали под ногами сухие золотистые иголки.
- Не сердись, - примирительно произнесла Сабрина. – Расскажи лучше, что тебе вчера Горгулья говорила.
- А… - протянула Маша, задирая голову, чтобы посмотреть на подтыкающие небо верхушки сосен. – Да ничего интересного. Морали читала, что я учусь плохо.

***

- Самунасуки, - Горгулья как будто бы из вредности называла её настоящее имя, а не прозвище. – Орлова Маша. Потом эти трое… Ник, Рауль, Мартимер. И Морозова Ляля.
Она вела ручкой по полям тетрадки, напротив списка студентов, всякий раз останавливаясь и оставляя жирную точку возле того, кого называла.
- Эти шестеро. У них есть приличный шанс пройти полевую практику. Я бы, конечно, не так расставила их по парам. Но тут они должны сами, весь смысл в этом…
Денис Вадимович крошил себе на коленку коричневые хлопья табака и смотрел на неё – на располосовавший левую щёку шрам. Шрам, покорённый медициной, стал бледно розовым и совсем тонким, но не исчез.
Словно помня про этот шрам, Горгулья каждый год, как только получала под свой контроль новую группу студентов, тут же несла их дела из отдела кадров в свой кабинет и тщательно изучала, а потом выбирала тех, кто «пройдёт полевую практику». И отмечала их фамилии галочками на полях тетради.
Но шестеро – из пятнадцати человек – было слишком строго даже для неё.

***

На обед была баночка консервов и несколько кусков хлеба. Консервы кончились очень быстро, а голод не прошёл. Маша оценивающе глянула на ещё одну жестянку, которая показывала синий бок из сумки Сабрины, но подруга быстро подтянула сумку к себе и дёрнула молнию.
- Это на всякий случай. Вдруг до вечера на базу не вернёмся.
Маша проглотила набежавшую слюну и согласилась. В конце концов, к вечеру есть захочется ещё больше. Впрочем, чувство голода не исчезало у неё уже с месяц – то есть на протяжении всей полевой практике. Оно только притуплялось от разваренной гречки или от слипшихся макарон, на пару часов.
Они молча собрались и молча отправились в пути, по уже определённому направлению. Насколько Маша могла ориентироваться в лесу, с пути они пока не сбились. На это указывали и квартальные столбики – нормальные, не вывороченные из земли, и даже заросшие просеки, на которые временами удавалось выйти. За заповедником давно уже никто не ухаживал.
Солнце висело над лесом так низко, что, казалось, цеплялось за верхушки сосен. В яркой синеве неба замерли, не шевелясь их ветви. Солнце жарило, что есть силы – Маша давно уже сняла куртку и страдала, что некуда деться от плотных камуфляжных брюк. Болтающаяся у неё в сумке бутылка воды была ополовинена, а сама вода стала мерзко-тёплой и плохо утоляла жажду.
Маша остановилась: в тягучем медовом воздухе ей почудился запах озера. Не затхлого болота, а именно озера с прозрачной – до самого дна – водой.
- Сабрина, - позвала она громко, и её голос эхом отозвался в лесу. Маша вжала голову в плечи и уже тише поведала обернувшейся подруге: – Мне кажется, мы уже близко.
Фокус с заданием Горгульи был как раз в том, что ни одну из целей, которые она отмечала на картах синими чернильными крестами, нельзя было найти, просто научившись пользоваться картой и компасом, да ещё изредка натыкаясь на столбики с полустёртыми цифрами.
- Вот Демонова Дыра… - начала Маша. Холодный ветер лизнул вдруг её голые плечи. Зашумели сосны высоко над головой.
А ещё о любой «цели» можно было часами травить правдивые и не очень байки. Этим студенты обычно и занимались в первые дни практики, вечерами сидя вокруг костра. Тогда боевой задор в них ещё не угас, придавленный рутинной работой и усталостью, а предстоящие походы казались загадочными и полными романтики.
- Помнишь, нам говорили, что её иногда видели даже в нескольких километрах от того места, которое показано на карте.
- Маша, но это даже и близко не здесь. – Сабрина покрутила головой, словно ожидала увидеть за янтарными стволами сосен притаившуюся чёрную гладь озера.

***

- А что скажешь об этой второй девушке, которая пошла сегодня к Демоновой Дыре? – Денис Вадимович водил по её тетради пальцем, хоть и без того прекрасно мог прочитать все фамилии, а некоторые – вспомнить.
- Орлова? – Горгулья отхлебнула чаю, принесённого только что с полевой кухни – оставшиеся в стационаре студенты уже пообедали и вскипятили воду, они-то в отличие от второкурсников, пока имели возможность насладиться относительным комфортом. – Неплохо сходится с людьми. Была бы она магом, я бы сказала, что это эмпатия. А так, наверное, она интуитивно подстраивается под собеседника. Что ещё? Неплохо соображает. Не так хорошо развита физически, как остальные, конечно. Но это далеко не главный минус.
Чай обжигал ей губы – Горгулья морщилась и смотрела в чашку. Там плавала сухая сосновая иголка и несколько чаинок.
- Значит, есть и главный, - произнёс он, скользя пальцем дальше.
- Как же без него, Денис, - ворчливо, по-старчески отозвалась она. – У всех есть. Но у неё, пожалуй, один из самых неприятных.

***

Маша нашла в сумке кольцо на цепочке – обычное кольцо, из тех, которые по дешёвке продаются на любом рынке, на обычной цепочке, из тех, которые дают в довесок к таким кольцам. Маша взяла первые попавшиеся, когда собиралась на практику.
Сумку она бросила на землю – на настил из пожелтевших сосновых иголок – и вытянула руку. Ветер притих в ветвях сосен, как будто замер и присмотрелся: чем там занимаются люди. Кольцо замерло, едва качнувшись по инерции.
Сабрина наблюдала за всем этим, не снимая с плеча широкого ремня сумки, как будто остановилась передохнуть на несколько секунд и уже собиралась идти дальше – но что-то держало её. Томно протянулась безмолвная минута, и ветер снова зашумел в небе.
- Видишь, - выдохнула Сабрина. – Тут ещё далеко. Идём.
- Подожди.
Её вытянутая рука онемела и уже почти дрожала от напряжения, но Маша только сжала зубы и медленно повернулась в ту сторону, откуда дул ветер. Кольцо мёртвым грузом висело на дешёвой, уже почерневшей от прикосновений цепочке.
- Не шевелится, - буркнула Сабрина себе под нос, но Маша услышала и нервно усмехнулась.
Кольцо дрогнуло в её руках и неестественно отклонилось в ту сторону, откуда пришёл ветер, но тут же снова опустилось и качнулось слегка – туда - обратно.
- Видела? – победоносно воскликнула Маша.
- Что? У тебя рука дрогнула. – Она обернулась к лесу и махнула рукой. – Идём, чего время тянуть. Я хочу до темноты вернуться на базу.
Глядя Сабрине в спину, Маша сунула кольцо в карман. Прятать слишком далеко в сумку не стала, но и спорить тоже – решила, что бесполезно. Демонова Дыра и правда последний раз была далековато отсюда. Маша хорошо помнила, как на первом курсе вставала на цыпочки, чтобы из-за спины Дениса Вадимовича посмотреть на тёмную гладь воды. Студентов не подпускали к озеру слишком близко. Тогда вокруг были липы, и удушающее-сладко пахла белая акация. А сейчас разве что сосны источали аромат смолы, совсем не то.
Но ещё она помнила, как Денис Вадимович доставал из кармана широких маскировочных брюк такую же цепочку – только не тёмную, а натёртую до блеска и даже, кажется, настоящую, серебряную – и держал на вытянутой руке, хитро щурясь на кольцо, висящее на цепочке. И оно закачалось, разом заставив замолчать болтливых и неверящих первокурсников.
На всякий случай она отвязала от ремешка сумки красную ленту и повязала её на ветку молоденькой сосенки. Отвяжет на обратном пути. Обязательно.
Маша глянула на часы: перевалило уже за полдень, и неплохо было бы им и правда найти озеро, потому что возвращаться глубоким вечером – это значит, ужин пропустить.

***

На столе валялись цветные обёртки от конфет. Красные – от конфет с вишней, синие – с орехами и светло-коричневые – с какао. Он покопался в фантиках и обнаружил последнюю конфету – в светло-коричневой обёртке. Нет, конфеты с какао он не признавал.
- А на счёт парней? Мне кажется, все трое неплохо справляются.
- Даже не знаю, что тебе сказать. – Горгулья выудила из разноцветной мешанины ещё одну не съеденную конфету и вслух прочитала: - С клюквой.
Пожала плечами и положила обратно. Сладкого она никогда не любила.

- Ну вот например, я точно знаю, что один не выдержит и уйдёт сам. Я же, со своей стороны, постараюсь сделать всё, чтобы его решение пришло как можно быстрее. Интересная в этот раз будет практика, должна сказать.
Она встала, потянулась всем телом, как кошка после сна, и Денису даже показалось, что на её лице мелькнула улыбка. Горгулья вдохнула полной грудью – втянула ветер из приоткрытого окна.
- Ну что, - вынесла вердикт она. – На обед!

***

- Фотографируй, - Сабрина кивнула, придерживая рукой ветку молодой липки.
Кругом было так ароматно и медово, что у Маши кружилась голова. Она достала из сумки фотоаппарат и навела объектив на водную гладь, которая было на расстоянии шагов двадцати от них. Ближе подходить не стали.
- Засвечивает…
Гладь озера шла рябью от ветра, и это не понравилось Маше. Где-то на периферии сознания болталась мысль, что над Демоновой Дырой не бывает ветра. Она то ли слышала это на лекции, то ли в болтовне старшекурсников… Маша сняла пейзаж ещё раз – вышло куда лучше, и за зеленью даже угадывались блики на воле.
Сабрина притянула фотоаппарат к себе и отпустила ветку, видно, результат ей понравился.
- Ну что, назад? – Она проворно набросила на плечо длинную лямку сумки и зашагала в обратную сторону, оставив после себя только ветку липы, которая мерно покачивалась.
Маша молча позавидовала такой энергии. Ей самой уже не хотелось ни разговаривать, ни улыбаться, ни подставлять руки лучам заходящего солнца. Хотелось только добраться до стационара и завалиться на кровать. Можно даже без ужина.
Озеро нашло именно там, где и отметила его Горгулья синим крестом. Задумываться, было ли так задумано или совпало совершенно случайно, Маша не стала. Решила – в другой раз. В следующий точно.
По дороге она хотела отвязать красную ленточку: чего ей бесполезно болтаться, но задумалась, засмотрелась под ноги и совсем позабыла. Вечерний лес снова начинал жужжать комариными полчищами, насекомые лезли за ворот футболки и нагло усаживались прямо на шее.
Маша не поняла, как, но Сабрине удалось найти дорогу покороче – и мимо утренних низин с папоротниками. Вскоре за деревьями показалась петляющая по всему заповеднику речка Болотинка, а ещё через полчаса они набрели на заброшенное костехранилище, одна из стен которого была почти разобрана на дрова студентами. Там уже и до стационара было рукой подать.
Когда они добрались, на лес уже совсем опустился вечер. Дежурные громыхали посудой в тазиках, костёр догорал и дымился. Маша повертела головой в поисках одногруппников: парни расположились на пластиковых креслах недалеко от костра. Она бросила сумку прямо на крыльцо и зашагала к ним.
- Ну как? – поинтересовалась она и, не выдержав, устало упала в свободное кресло и вытянула уставшие ноги. Сереющее небо над стационаром казалось таким низким, что за него цеплялась даже крыша двухэтажного дома.
- В порядке, - махнул рукой Рауль. Было непонятно, отгоняет ли он комаров или приветствует её. – Только вот у Ляли немного…
- М? – поддерживая разговор, как могла, протянула Маша.
Ник и Рауль обернулись на Мартимера. Тот поёрзал в кресле и нехотя начал:
- Взяла с собой кетчуп. Я всё думал, зачем.

- Взяла с собой кетчуп. Я всё думал, есть она его что ли будет? Нет.
Он оглянулся, будто проверял, не стоит ли Ляля за его спиной.
- Выждала, когда я уйду вперёд и ушла. Я когда заметил, что её нет, давай искать. Нашёл, в общем… в кустах и всю в кетчупе. Изображала из себя мёртвую.
Маша передёрнула плечами и сама не поняла – от вечерней прохлады или слишком явно представила себе измазанную в красной жиже Лялю.
- Так я и не поверил ей. – Мартимер поднял со стола отвёртку и снова принялся ковыряться в рации. – Говорю, вставай. Она не очень расстроилась. Шла потом и всю дорогу меня расспрашивала, что бы я стал делать, если бы кровь была настоящая.
- Мда, - протянула Маша, не зная даже, что ещё сказать.
- Да уж, - вторил ей Ник. Приступ красноречия его тоже сегодня не посетил.
Комары кусались так яростно, будто собирали кровь для своих маленьких голодных детей.
- Ну, кстати, она неплохо ориентируется и колечком пользуется. – Мартимер пожал плечами, оправдывая свою спутницу. – Мы очень быстро всё нашли.
- Зато мы копались до самого вечера, - буркнула Маша. Она отвернулась в сторону дежурных: те домывали посуду, и лента в косе одной первокурсниц напомнила Маше красную ленточку, забытую на ветке дерева.
Из темноты за дверью стационара вынырнула Сабрина с походной миской и направилась к полевой кухне за ужином. Содержимое большой кастрюли там уже не исходило паром, но главное, что оно там было. Маша поднялась, отряхивая с себя комаров, и едва не вздрогнула, когда рация на её поясе захрипела.
Парни, видно, оставили рации в комнате, а Мартимер свою ещё не успел собрать, но на крыльцо дома выскочил взъерошенный Лев.
- Приём! – перекрикивал помехи он. – Кто говорит? Приём!
- Кто ещё не вернулся? – Маша покрутила головой, но и без того успела понять, что не было слышно Таи и Венки. Если бы они успели прийти, на поляне перед стационаром стало бы тесно.
Хлопнула дверь преподавательской комнаты, и на крыльцо выпрыгнула Горгулья. Морщины на её лбу собрались точь-в-точь, как водная гладь на сегодняшнем озере. Она вырвала из рук Льва рацию, хрипевшую что-то, отдалённо напоминающее просьбы о помощи.
- Тая, оставайтесь на том месте, где сейчас стоите, - голос Горгульи гремел над всей поляной. – Сейчас за вами придут. Где вы? Можете определить?
В шипении помех Маша едва различила два слова: каменный мост. Она сразу же вспомнила тот день практики, когда Денис Вадимович водил их туда – шли долго, и никаких приятных воспоминаний у Маши не осталось. Сам каменный мост был полуразвалившимся, но единственным остатком деревни на берегу Болотинки.
То место уже успело зарасти берёзами и малинником, дома ушли в землю, изредка торчали остатки печей, а мост остался – под поросшими мхом камнями весело бежала речка. Да, это было далековато от стационара.
С мест поднялись Рауль и Мартимер и неторопливо подошли к Горгулье, которая всё ещё что-то пыталась выяснить у заблудившихся.
- Давайте мы сходим за ними, - объявил преподавательнице Рауль, когда та прицепила рацию на пояс и выжидающе глянула на них. – Я знаю, где это.
- Фонарики не забудьте, - сузив глаза, рыкнула Горгулья.

Парни ушли в дом собираться, а Маша решительно направилась к обеденному столу. Там одиноко притаилась на краешке её тарелка с холодным комком макарон и чья-то чужая ложка – видно, опять перепутали. Маше было всё равно, она забралась на обтёсанное бревно рядом с Сабриной.
- Слышала? – спросила Маша, не отворяя взгляда от пачки майонеза, едва ли не завязанной в узел.
- Что, пингвины провалили задание? – Сабрина даже не повернулась в её сторону.
Пингвинами они нарекли девушек с прошлой практики, когда парни так же заняли комнату на втором этаже. Была глубокая ночь, и все пятеро лежали на своих кроватях в полной темноте, прислушиваясь к нескончаемому веселью наверху.
- Слоны, - буркнула тогда Маша, с головой забираясь под колючее одеяло. Тут же оголились ноги.
- Причём тут слоны? – спросила Тая после минутного молчания. – Ты сама-то поняла, что сказала?
На нижнем ярусе прыснула Сабрина.
- Слоны потому и слоны, что… - Она вздохнула. – Да кому я объясняю. Пингвинихе.
- И что ты хочешь мне сказать? – Сабрина побултыхала остатками чая в кружке. – Что я виновата, да?
Пока Маша набирала воздуха в грудь, чтобы высказать всё своё негодование, Сабрина выплеснула чай в траву и поднялась.
- По-моему, они бы и так заблудились. Не умеют ориентироваться, так нужно было в педагогический поступать, - она старательно проартикулировала последнее слово, стукнула кружкой по столу и зашагала к стационару.
Ковыряясь в макаронах и гоняя комаров, Маша не могла понять, почему ей вдруг стало так тяжело дышать. Вдали, за деревьями помелькали и исчезли белые кругляши света от фонариков. Так и отложив ложку, она пошла следом за Сабриной.
В полутёмном коридоре, который часто служил помещением для общих собраний, за столом пристроился Лев с тетрадкой. В свете одинокой свечи он щурился на свои собственные каракули и пытался что-то дописывать. Прозрачная серая ночь из дома казалась непроглядным мраком.
Маша заглянула в комнату: там было ещё темнее, чем на улице. На её приход комната не ответила ни единым шорохом.
- Ну не сердись, - попросила она в пустоту. – Я не думаю, что ты виновата.
От стены оторвалась тень и подалась в сторону выхода. В зябком дрожащем пламени свечи Маша рассмотрела хмуро сведённые брови подруги.
- Да нет, ты права, - отозвалась она, глядя мимо. – Из-за хвостов по практике отчисляют куда больше студентов, чем из-за экзаменов.
Лев за Машиной спиной хлопнул тетрадью по столу.
- Слушайте, не воспринимайте всё это всерьёз. Она просто пугает.
Маша обернулась: отчёт её одногруппника перестал занимать. Теперь он старательно пытался придавить колпачком от ручки паука, который метался по всему столу.
- Кто? – фыркнула Сабрина, намереваясь ему тут же рассказать о том, как нехорошо лезть в чужие разговоры – это Маша поняла по сердитому излому её губ.
- Горгулья, пень ясеня! Специально вызывает одного из пары к себе и говорит, что оценки будут разные. Это чтобы никто не дошёл, ясно же, как пень ясеня.
Зря он это сказал, Маша не успела даже испугаться, как Сабрина перевела взгляд на неё, и, кажется, побледнела ещё больше, хоть в свете единственного язычка пламени мир и так не искрился красками.
- Так вот, значит, для чего она тебя вызывала, - выдохнула она так тихо, что Лев не услышал бы, даже если бы перестал долбить ручкой по столу.

- Понимаешь. – Маша взмахнула руками, понимая, что притворятся несведущей сейчас бессмысленней всего. – Тебе же сказали – это специально, чтобы мы поссорились. Очередная проверка. На прочность.
Она говорила и говорила, не замечая, чтобы лёд в глазах Сабрины начал хоть подтаивать.

Часть 2. Дом ведьмы

Те, кто считает, что душевная боль тяжелее физической,
просто ещё не ощутили настоящей физической боли.

- Сабрина, - подала голос Маша и часто-часто заморгала, надеясь, что сможет хоть что-то рассмотреть в кромешной темноте.
Она обещала себе не спать, но усталость взяла своё, и Маша просто отключилась и проснуться смогла только от невыносимого чувства тревоги. Она подняла к лицу руку и сощурилась на электронные цифры на часах: уже перевалило за ночь. В дальнем углу комнаты ворочалась Ляля. Маша не знала, разбудила ли она всех своим вопросом, или они так и не смогли заснуть.
- М? – отозвалась с нижнего яруса Сабрина.
- Не знаешь, парни ещё не вернулись?
Она села на кровати и потрясла головой, пытаясь привести саму себя в чувство. В тишине скрытой ночью комнаты стало слышно, как скребутся под полом мыши. Или это Ляля скребла ногтем по прикроватной тумбочке.
- Нет, кажется. – Та перевернулась с боку на бок, и в голосе её послышалось сожаление. Всегда неприятно сообщать плохие новости. С гораздо большим удовольствием Сабрина сказала бы Маше: да пришли они уже давно, спи и другим не мешай.
- Куда они делись…
Маша свесила ноги с кровати и нашарила приставную лесенку, которую обычно с её кровати снимали Тая с Венкой. Свой фонарь она хранила рядом с вещами Сабрины, поэтому поиск его по ночам превращался в настоящую пытку: Маша каждый раз будила чутко спящую подругу.
На этот раз она нащупала его почти сразу, нажала на плоскую длинную кнопку, и шарик света лёг на смятые простыни. Сабрина полулежала, подперев голову рукой. Она даже не разделась, хоть в комнате и не было холодно. Сабрина как будто собралась вот прямо сейчас уходить.
- Пойду, у Вадима Денисовича спрошу, - буркнула Маша, отворачиваясь, словно её очень заинтересовала конструкция фонарика. Воспоминание о вечернем разговоре прохладой висело между ней и Сабриной.
- Иди. – Та пожала плечами. – Только он Денис Вадимович.
Зябко ёжась, Маша вышла в коридор. Хоть свет фонарика и вырывал из темноты то пыльный подоконник с дохлыми мухами, то таз с посудой, притащенный сюда сознательными дежурными, Маша всё равно то и дело натыкалась то на стул, то на стол – спросонья. Во рту было сухо и приторно от крови из прокушенной губы.
Входная дверь оказалась плотно захлопнула, но не закрыта на засов. Маша попрыгала перед единственным окном, выходящим на полевую кухню, и осталась недовольна: за ним было темно, только угадывались громадные силуэты деревьев.
Она осмелела и постучала в комнату преподавателей. Где-то заскрипели половицы, и с лестницы на второй этаж потянуло эфемерным холодом. Маша переминалась у двери с ноги на ногу больше пяти минут, но никто так и не отозвался. Она дёрнула дверь на себя – заперто.
Потирая слипающиеся глаза, Маша снова вышла в общий коридор. Здесь, найдя на столе забытую свечу Льва, а в «хозяйственном» углу – спички, она выключила фонарик и уселась за стол. Огонёк свечи отражался в тёмной глубине окна.

Маша подтянула брошенную на столе тетрадку к себе поближе и раскрыла на первой попавшейся странице. Читать было сложно, сколько она не щурилась, огонёк свечи не давал разобрать мелкого летящего почерка. Она уткнулась лицом в ладони – только бы не заснуть и не пропустить их приход.
…Свечка догорала, и в голове бродили глупые мысли, больше похожие на несостоявшиеся сны. Маша вздрогнула, когда входная дверь со скрипом открылась. Голоса, хоть и приглушённые, чтобы не перебудить всех и вся, заставили её подскочить на месте.
- Завтра разберёмся… сейчас ночь. – Странно было слышать, как Горгулья понижает голос почти до ласковых интонаций.
Маша высунулась из-за угла, прикрывая трепещущий огонёк свечи от прохладного ветра с улицы. Горгулья скользнула по ней взглядом, но ничего не сказала. В свете фонариков и свечи лицо преподавательницы изменилось почти до неузнаваемости: шрам на левой щеке сделался багровым и широким, куда шире, чем он был на самом деле.
Следом за ней, потопав у крыльца, чтобы сбить с обуви грязь, в дом вошли парни. Ник впереди себя втолкнул в дверной проём Венку. Та, словно по инерции, прошла два шага и остановилась, опустив глаза в пол и теребя прядь волос. Последним вошёл Денис Вадимович.
- Ладно, завтра разберёмся, - уже строже повторила Горгулья, проследив за тем, чтобы задвинули засов на двери. – А теперь всем спать немедленно!
Она снова нашла взглядом Машу, а та как-то не сообразила податься назад.
- Так, кто не ляжет в течение пяти минут – два дополнительных вопроса на зачёте.
Маша схватила замершую Венку за локоть и утащила в темноту общего коридора. Огонёк свечи дёрнулся и погас, и она сунула ненужный огарок на подоконник. Хлопнула дверь – видно, Горгулья удалилась в преподавательскую комнату.
- А тебе чего не спится? – Рауль потопал на месте, оставляя на деревянном полу чёрные ошмётки земли. Ник за его спиной выключил и снова включил фонарь, будто раздумывая, понадобится ли он ещё.
- Не спалось, - вздохнула Маша. – А где Тая-то?
Венка покорно стояла рядом и только тёрла хлюпающий нос.
- Не нашли мы её. Вот она одна стояла на каменном мосту. – Рауль качнул своим фонарём в сторону ощутимо дрожащей Венки. – Завтра снова пойдём, наверное. Или как Горгулья скажет. Ты доведи её до кровати, ладно? А то чего-то она совсем…
- Да, хорошо, - пробормотала Маша, растерявшаяся от его заявления настолько, что даже не сообразила спросить о подробностях.
Понаблюдав, как парни по крутой лестнице забираются на второй этаж, и свет фонарей скрывается за перекрытиями и стенами, Маша не сразу сообразила, что нужно найти свой фонарик. Не отпуская локтя безвольной Венки, она пошарила по столу, и сразу же наткнулась на пластиковый корпус.
- Пойдём. – Она потянула девушку за руку. – Что там с вами случилось-то?
Тон получился даже слишком безразличным, наигранно безразличным, хоть сердце и стучало как сумасшедшее при одной только мысли о том, что по тёмному лесу бродит Тая, наверняка без спального мешка и, наверное, даже без еды.
- Не бойся, её обязательно найдут. У неё же есть карта и всё такое, - Маша ответила как будто сама себе.
Венка не ответила, она молчала и тряслась как будто даже сильнее, чем минуту назад.

Отслеживаю. Интересно, спасибо

Дрожащей рукой она полезла в карман куртки, запуталась там и задёргалась ещё сильнее. На пол выпала карта, сложенная во много раз.
Маша подобрала её: карта как карта. Им всем такие выдавали в начале практики, и Горгулья синими чернилами рисовала там крестики. Номера кварталов – маленькие, затёртые цифры – было никак не рассмотреть. Чтобы не травить себе душу, Маша сунула карту в карман и подтолкнула Венку в сторону спальни.
- Идём-идём, завтра с утра встанем пораньше и разберёмся.
Всеми правдами и неправдами Маша довела-таки Венку до кровати. Вообще-то она спала на втором ярусе, но, уложив её на первый, Маша решила, что Тая не особенно обидится, когда найдётся. С чего бы ей вообще обижаться…
Не выдержав, Маша отправилась в «хозяйственный» закуток и нашла там пакет с сухим печеньем. Проковыряв в полиэтилене дырку, она вытащила одно и захрустела им в тишине коридора, то и дело оглядываясь. В желудке было пусто и неприятно.

Маша вздрагивала и щурилась от яркого солнца. Вздрагивала, сама того не желая, от резких выкриков, словно плетью хлеставших воздух.
- И чтобы близко к аномалиям не подходили! – вещала Горгулья, прохаживаясь перед студентами. Руки она заложила за спину, и из-за этого, а ещё из-за наплечной кобуры стала ещё больше похожа на настоящего боевика, а не отправленного в отставку на преподавательскую должность. – Кто ещё не слышал? Кому ещё повторить? Кто за два года не успел вбить это себе в голову?
Маша, вжавшая голову в плечи, осторожно повернулась вправо. Сабрина рядом с ней хмурилась и кусала губы. Тут было из-за чего понервничать: сегодня утром, больше из сплетен и слухов, они узнали, что ночью Горгулья связалась с городом, и там обещали выслать поисковый отряд профессионалов.
Маша смело предположила, что теперь практику объявят опасной и студентов распустят по домам, но Сабрина в ответ на это только скептически хмыкнула. По стационару тут же поползли истории о том, как пять или десять лет назад одна девочка здесь… Развитие событий в этих историях, впрочем, особого доверия не вызывало.
- Ещё раз, сколько шагов между вами и аномалией должно быть в самом крайнем случае? – Горгулья замерла посреди коридора и глянула на них – на каждого по очереди, как умела только она.
Превокурсники, притаившиеся на лестнице, зашептались.
- Двадцать, - ответила Маша шёпотом, кто-то повторил то же самое, только громче.
- Не слышу, - рыкнула Горгулья.
- Двадцать, - в полный голос произнесла Сабрина и снова углубилась в царапанье ногтём засохшего пятна грязи на штанине.
- Всё ясно? Разошлись по заданиям. – Она по-солдатски чётко развернулась и ушла в преподавательскую комнату.
Первокурсники стайкой испуганных воробьёв исчезли с лестницы, только заскрипели старые половицы.
Окончательно убедившись в том, что практику не отменят, даже если в заповеднике откроется портал в нижний мир и из него полезут демоны, Маша поплелась в комнату за сумкой. Сегодня им предстоял очередной маршрут. Всем, кроме Венки – её с самого раннего утра Денис Вадимович забрал в преподавательскую комнату.
- Маша! - В комнате, сидя на своей кровати, Ляля улыбалась и болтала ногами, и хитро щурилась. – У меня вот тетрадь пропала. Я уже всё обыскала, не видела?
- Нет, - хмуро буркнула Маша, вставая на носочки, чтобы забрать с верхнего яруса ветровку. – Я здесь причём?
- Ну помоги, а?
- Встань в угол и скажи: домовой-домовой, поиграл и отдай, - уже мягче посоветовала Маша. Она натянула ветровку и застегнула молнию. Поправила капюшон. К кишащему комарами лесу нужно было основательно подготовиться.
- А как нужно стоять, лицом в угол или лицом в комнату? – Ляля заинтересованно склонила голову на бок.
Маша раздражённо махнула на неё рукой и, скинув с плеча сумку, попросила:
- Выйди. Нет, покажи сначала, где эта тетрадка у тебя лежит обычно.
Ляля вышла на цыпочках, как будто бы боялась спугнуть домового. За окном качала ветками липа. Голоса в коридоре становились всё тише – студенты расходились по заданиям. Маша глубоко вдохнула и прошептала.
- Домовой-домовой…
Боковым зрением Маша успела заметить, как по полу из тёмного угла, в котором стояла Лялина кровать, выползает серый пыльный ком.

Hazycat эм, не ожидала, если честно, что это кто-то читает. Так что это вам спасибо)))

В этом старом, пропахшем сыростью доме она чувствовала его присутствие очень явно и совсем не пугалась этого. Нахватавшись из книг и разговоров старшекурсников обрывов знаний, она кое-что могла и ощущала немного больше, чем сверстники. Или Маше так казалось.
Но фраза осталась недосказанной. Боковым зрением Маша только успела заметить, как на пол из тёмного угла, в котором стояла Лялина кровать, выползает серый пыльный ком. Вот что она и правда знала – наверняка – так это, что домовой без веских на то причин никогда не покажется человеку. И причины эти – никак не могли быть радостными для обитателей стационара.
К столкновению с энергетической сущностью она не была готова. Совсем.
Сначала у неё перехватило дыхание, потом, когда ком коснулся её щиколоток, Маша поняла, что не может двинуться с места, она вдохнула один раз – получился всхлип, второй вздох - и она шарахнулась в сторону. Маша врезалась спиной в кровать, сдвинув её с места, и коротко вскрикнула.
Пытаясь протолкнуть в горло хоть немного воздуха, Маша опустила взгляд: прямо у её ног лежал комок, свёрнутый из старой половой тряпки, такой грязной, что на полу от неё оставались клочки пыли. Преодолевая отвращение и страх, Маша наклонилась и схватилась за выбившийся уголок, дёрнула.
Внутри кома перебирала лапами по смятой тряпке плюшевая собачка на батарейках. Маша взяла её двумя пальцами поперёк туловища и подняла. Стеклянные пуговицы глаз смотрели бессмысленно и мёртво. Даже в воздухе пёс продолжал перебирать лапами и дёргать головой. Маша нащупала у него на пузе пластиковый рычажок и щёлкнула им. Кажущаяся жизнь мгновенно замерла.
- Ляля! – вскрикнула она и швырнула игрушку на кровать. – Где она?
В дверном проёме, укоризненно глядя на Машу, стояла только Сабрина.
- Что у тебя тут случилось?
Маша отодвинула её с дороги и решительно зашагала к замершей у окна Ляле. Та не двинулась с места и даже улыбаться перестала.
- Слушай. – Маша подошла так близко, что почувствовала её дыхание, пахнущее карамелью. – Хватит уже. Есть у тебя совесть, в конце концов? Раньше это, может, и было забавно, но не сейчас, когда все и так на взводе. Прекрати, ясно?
Она говорила и видела, как меняется выражение лица Ляли с радостно-упоённого на обиженное. Та закусила губу.
- Что ты? Я же только пошутила.
Маша, потратившая уже весь боевой пыл, вместо того, чтобы сделать шаг назад, только сжала пальцы в кулаки – и тут же разжала.
- А что, - как будто между делом заметила она, - может, ты и с Таей того… пошутила?
И если бы она не ощутила, как нервно дёргаются уголки её губ, Маша и сама перед собой могла бы поклясться, что спокойна, совершенно спокойна, абсолютно спокойна. Она развернулась на пятках и ушла в комнату, за сумкой.

Денис Вадимович тяжело вздыхал. Он надвигал козырёк красной кепки прямо на глаза, как бывало всегда, когда он нервничал, и смотрел из-под очков – осуждающе. Выдержал он не больше минуты. Опустил козырёк ещё ниже и шагнул вперёд, намереваясь развести по разным углам скандалящих студенток.
Горгулья очень вовремя выставила руку – не давая ему пройти дальше.
- Стой. Они должны сами. Ты не сможешь бегать за ними всю жизнь.

Даже самая страшная истерика в её исполнении становилась молчанием. Маша упрямо смотрела под ноги, предоставив Сабрине самой находить дорогу, и снова переживала слова, которые выкрикнула в порыве ярости. Это было не в её правилах – показывать то, что она чувствует на самом деле.
До сих пор ей это неплохо удавалось – Маша умела улыбаться в ответ на злые подколки, она предпочитала не замечать шёпота за спиной. Она никогда не жаловалась. С чего вдруг сегодня её сорвало, как сломанную рацию, на самую высокую частоту?
Всё это – усталость, недосып, ночь, проведённая в волнениях. Маша даже не взглянула на карту: где там Горгулья в этот раз нарисовала синий крестик. Идти приходилось пока что только через светлый сосняк, иногда преодолевая целые поляны не поспевшей ещё черники.
- Слушай, - чуть хрипло спросила Маша, догнав Сабрину. – Куда мы сегодня?
Та обернулась, то ли с жалостью, то ли с усталостью скривила губы.
- Так и не поняла? К Дому ведьмы. Тому, что за каменным мостом.
Маша остановилась и вздрогнула от звука хрустнувшей под ногой ветки.

Домом Ведьмы называли старую развалину, которая находилась на окраине заброшенной деревни. Вокруг этого места вилось столько разных легенд, что не всякий раз успевали их пересказать за костром. У рассказчика на пятой или шестой пересыхало в горле, и он шёл за бутылкой минералки, брошенной в комнате. Между тем к костру приближалась Горгулья и, сверкая глазами, предлагала всем пойти спать и не злить её до такой степени, чтобы всем курсом отправляться на дополнительную сессию.
- Как? Там опасно. Там же заблудились девочки.
- Ну да. – Сабрина пожала плечами. – Так что ты оглядывайся. Вдруг Таю увидишь.
- Я думала, там сегодня будут работать поисковики, - всё ещё не уложив в голове такое безразличие к пропаже человека, пробормотала Маша.
Пройдя несколько шагов, Сабрина обернулась к ней.
- Ну? В чём дело? Что ты стоишь?
- Я не понимаю, что происходит, - отозвалась Маша и бросила сумку прямо на землю, в заросли черники.
- Ну хорошо, хочешь вылететь из института – стой тут. – Сабрина махнула рукой и принялась спускаться в овраг, заросший папоротником. Ещё немного, и Маша потеряла бы её из виду, только примятая трава нарушила ощущение полного одиночества.
- Стой.
В лесу нельзя кричать – и она сказала тихо, почти прошептала. По сырым от росы папоротникам съехала на дно оврага и вцепилась в рукав Сабрины.
- Покажи мне карту.
- Зачем она тебе? – Сабрина легко высвободилась из её пальцев и отошла на три шага, как будто боялась, что Маша начнёт обыскивать её карманы.
- Хочу посмотреть, - упрямо произнесла Маша. – Покажи мне карту, а?
Она даже протянула руку, и вокруг руки тут же начала виться мошкара. В низине мошкары оказалось вполне достаточно.
- Ну! – требовательнее повторила Маша.
Сабрина поджала губы и достала из заднего кармана брюк сложенный в несколько раз лист бумаги. Уже порядочно измятый, он истёрся на сгибах и рассмотреть номера некоторых кварталов оказалось почти невозможно. Синий крест стоял на востоке от стационара, в тридцать втором квартале – как раз в том месте, где была официально похоронена брошенная деревня.
Розу ветров в левом нижнем углу раскрасили чернилами, будто кому-то нечем оказалось заняться, и он наводил пожирнее напечатанные на бумаги линии и буквы.
- Сабрина, - тихо сказала Маша. – Это не та карта. Это карта Венки, я вчера у неё забрала. А наша где?
Сабрина сложила руки на груди и тяжело вздохнула. Она смотрела мимо, как будто среди сосен в утреннем мареве увидела нечто очень интересное, и от нетерпения качалась с пятки на носок – собиралась уходить.
- Хорошо. – Она хлопнула себя по карману куртки. – Вот держи, смотри, если так хочешь.
Маша приняла вторую карту из её рук. Эта был поновее, и не замятая бумага хрустела под пальцами. Жирный синий крест спокойно торчал на самом севере.
- Это Обвал, - себе под нос пробормотала Маша. – Одиннадцатый квартал, конечно.
Не было никакой ошибки. Ночью Маша бросила карту Венки на тумбочку возле кровати, а утром Сабрина нашла и забрала листок.
- Зачем? – хмуро поинтересовалась она, продолжая прожигать карту взглядом, как будто бы стройная нумерация кварталов могла бы сложиться в тайный шифр.

- Но Горгулья сказала идти к Обвалу! Или ты думаешь, что она скажет, мол, молодцы, девочки, что ослушались приказа. Делайте так всегда. – Маша задохнулась от возмущения, даже не довысказав все аргументы.
Пока она пыталась отдышаться, Сабрина молча барабанила пальцами одной руки по локтю другой.
- Ну да, - сказала она наконец. – Я тоже так думала. Но всё это неспроста, разве ты сама не заметила? Горгулья проверяет нас на прочность. Сначала эти попытки рассорить пары, потом пропала Тая. Как думаешь, может, это тоже подстроено, чтобы мы испугались и шарахались тут от каждого шороха?
Из оврага поднимался ветер. Он шелестел листьями ракитника, а потом вдруг дунул так сильно, что вдалеке заскрипела сосна. Маша вздрогнула и оглянулась: рассветный туман за её спиной ещё не до конца рассеялся, и ей пришлось долго вглядываться в него, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце.
- Вот, - усмехнулась Сабрина. – Одна уже готова. Ты признайся сразу, что испугалась.
Вместо ответа Маша достала из кармана брюк кольцо на цепочке и выставила его перед собой на вытянутой руке. Кольцо повисло мёртвым грузом, только раз качнувшись по инерции.
- Не выйдет. – Сабрина поправила ремешок сумки на плече. – Ничего у неё не выйдет. Не боюсь я этих бабушкиных легенд, а к аномалиям нужно просто не приближаться, и тогда ничего не случится. Так ты идёшь или тут останешься?
Ныла рука, и Маше приходилось всё сильнее сжимать зубы, чтобы не пошевелиться. Кольцо даже не думало качаться.
- Иду я, иду, - буркнула она, наконец, запихивая цепочку поглубже в карман. – Только вернусь за сумкой, подожди секунду.
Сабрина теребила веточку ракитника и смотрела вдаль совершенно отсутствующим взглядом. Почувствовав за спиной шаги Маши, она уцепилась за ветку сильнее и быстро выбралась вверх по крутому склону. Маше на этом подъёме пришлось сложнее – вверху она остановилась, чтобы отдышаться и поправить расстегнувшуюся куртку.
- Как-то ты быстро согласилась. – Сабрина не обернулась, но её напряжённые интонации выдавали её с головой: ей самой происходящее нравилось ещё меньше, чем Маше.
- Да, а куда мне деться, - усмехнулась она. В кармане Маша нашла и сжала кольцо влажной ладонью: не хватало ещё его потерять. – Всё равно я одна никуда не дойду, а переубеждать тебя – ещё одно бессмысленное занятие.

Маша сидела на бревне боком – так пламя не обжигало лицо раскалённым дыханием. Все три бревна вокруг костра были заняты, и даже та лавка, которую поставили с четвёртой стороны, так, чтобы получился правильный квадрат. И, хоть лиц одногруппников разглядеть было нельзя, Маша знала, что все они – очень серьёзные и сосредоточенные.
- И вот какая вышла история… - продолжил Лев, прокашлявшись, как заправский оратор. – Жила она на самой окраине деревни, одна. Её считали странной, потому что она никогда даже с соседями не разговаривала, а местные мальчишки болтали, что ночью из окна её дома идёт странные зеленоватый свет, и не спит она ночами, а читает что-то нараспев. Что-то на непонятном языке.
Маша передёрнула плечами. Невзрачная, в общем-то, страшилка переливалась новыми красками, когда за спиной шумел ночной лес, а в лицо жаром дышал костёр. В окнах стационара играли отблески пламени, и в первую минуту, когда она их заметила, Маша долго вглядывалась за темные стёкла, сдерживая дыхание и желание ткнуть сидящую рядом Сабрину локтем в бок.
- Однажды случилось вот что.
Он замер на полуслове, глядя в темноту между деревьями. Все, кто сидел рядом со Львом, тоже начали нервно оглядываться и переспрашивать друг у друга, что случилось. Но тут он усмехнулся произведённому эффекту и продолжил:
- У кого-то из деревенских ночью загорелся дом. Дома, конечно, были деревянные, горели хорошо. Пока успели потушить – уже от целой улицы только головешки и остались.

У Сабрины это чувство вины случилось или чувство противоречия?

Hazycat у неё свои мысли в голове бродят)) не буду пока раскрывать всей загадки))

Orlana

Несколько человек погибло, кто-то просто остался без крыши над головой. Ясное дело, во всём обвинили ведьму… И решили наказать её за всё.
Едва слышно рядом с Машей фыркнула Сабрина. Она-то предпочитала не являться на такие сборища, но сегодня Маша вытащила её из дома за локоть, потому что когда прдруга под боком, мне всегда было спокойнее. Потому Сабрина сидела и фыркала, истории её ничуть не пугали и тем более не интересовали, просто предел её терпения ещё не был исчерпан, чтобы она начала высказывать это в открытую.
- Вечером следующего дня они всей деревней явились на окраину. Ведьма пыталась сопротивляться, но сил у неё было маловато. Когда она поняла, что соседи настроены весьма серьёзно, она убила заклинаниями пару человек, но это только разозлило всех ещё больше, а на что-то большее её и не хватило.
Он замолчал, отпивая из пластиковой бутылки, чтобы смочить пересохшее горло. Маша попыталась повернуться к костру, но ветер всё ещё был в мою сторону, и лицо обдало жаром. Маша снова повернулась боком, а так приходилось смотреть на замерший в ночной тишине лес.
- Они её убили, не особо задумываясь. Ну, зарубили топором. Хотели того… голову отрубить, а она начала дёргаться. В общем, средневековье. Только вот ничего хорошего не вышло. Ведьма прокляла деревню, и с тех пор она начала медленно вымирать. Сначала никак не могли восстановить сгоревшие дома – то загорятся сами по себе, то дождь пойдёт. Потом начали болеть и умирать люди. Конечно, сначала всё считали совпадением, но шло время… сначала на деревню обрушилась эпидемия мышиной лихорадки, потом ещё какая-то гадость. Те, кто был поумнее, уехали, куда глаза глядят. Постепенно деревню забросили, а дома начали разрушаться. Лес наступал очень быстро. Теперь там осталось очень мало напоминаний о деревни. В общем, что я вам тут рассказываю, скоро всё сами увидим.
Он замолчал, наслаждаясь восторженной тишиной, в которой только лес шептал старинные заклинания. Первой очнулась Сабрина – её терпение, кажется, подошло к концу.
- Ну и чушь, - буркнула она, не особенно заботясь о том, кто её слышит, а кто – нет. – Ты хоть думал, что вообще рассказываешь? Куча нестыковок. Ох, ладно, хорошо, я молчу, ведь вы все так обожаете глупые сказки.
Она отвернулась. Маша открыла было рот, чтобы как-нибудь сгладить неловкую ситуацию, но Тая спохватилась первая.
- Ну-ну, - хмыкнула она. – Ты, конечно, знаешь, как всё было на самом деле, леди Круглая Отличница.
- Я могу только предполагать, так же, как и вы все, - веско вставила Сабрина, даже не оборачиваясь к ней. – И между прочим, немного пользоваться своей головой. И лично я не вижу в этой истории никакой мистики.
Маша только вздохнула – ссора нарастала, как пыльный комок под кроватью. Тая и Сабрина не то, что не переносили друг друга, у них друг на друга была чуть ли не аллергия – вплоть до красной сыпи и нервного заикания.
- Тогда давай, расскажи, что у тебя там, в голове!
- Ради Вселенского разума. – Сабрина села к ним так, чтобы быть вполоборота, и половина её лица освещалась янтарным, неровным пламенем. – Скорее всего, эта женщина была маг. Жила она в каком-то захолустье, из этого можно сделать вывод, что, скорее всего, она скрывалась. Может быть, сбежала из своего мира в наш.

Поскольку дайри радостно ест куски текста, выкладываю ещё раз всё вместе

Ну, видно, в захолустьях слухи о магах как раз ходили не очень приятные, не удивительно, что её решили убить. А потом, вероятно, магичку начали искать, вот все и перепугались. Разбежались кто куда.
Наступила тишина, ещё более глубокая и задумчивая, чем после рассказа Льва. Маша ждала продолжения спора, но с облегчением услышала, как хлопает входная дверь и как звучат шаги Горгульи по деревянному крыльцу. Она собиралась их гонять – и в первый раз Маша обрадовалась этому.

Маша порядком выдохлась уже к полудню. Сегодня дорога была гораздо сложнее, чем вчера, по крайней мере, ей так казалось. Идти пришлось вдоль Болотинки. Потерять петляющую речку из виду смерти было подобно, вот они и старались держаться как можно ближе к берегу, но продираться сквозь густые заросли – то ещё развлечение.
Журчание слышалось справа, и иногда под ноги попадался крутой и скользкий глинистый берег. Тогда Маша забирала чуть влево, но всё равно то и дело оглядывалась: не осталась ли речка слишком далеко. Узкая, шага три в самом широком месте, она была глубокой и холодной на вид. Тёмная вода несла щепки и листья так быстро, что за ними невозможно было уследить.
- Слушай, по-моему, пока сделать привал, - чуть громче, чем нужно, предложила Маша Сабрине, идущей недалеко впереди.
Та на ходу обернулась. Прядь волос, выбившаяся из-под резинки, прилипла к щеке. Сабрина заправила её за ухо и сказала, как будто бы и не слышала слов Маши:
- Нужно перебраться на ту сторону реки, иначе нам придётся делать огромный крюк.
Маша отодвинула ветки ракитника, заполонившего тут всё, и грустно посмотрела на речку. Перебираться… как, интересно?
Но Сабрина уже нашла ответ на этот вопрос. Она вышла к берегу, и когда Маша последовала за ней, она увидела липу, ствол которой был переброшен между берегами. Дерево, толщиной ровно такое, чтобы можно было поставить на него ногу – и всё, тёмноё и, наверняка, скользкое. И без веток. Неужели те, кто делал мост на скорую руку, не могли найти дерево потолще?
Маша подошла ближе и пнула ствол. Он оказался крепким, куда крепче, чем можно было.
- Я по нему не полезу, - сообщила она тем не менее. Бурлящая и исходящая белой пеной вода внизу показалась ей ещё темнее и ещё холоднее, чем за минуту до этого.
Сабрина сняла с плеча ремешок сумки и швырнула её на другой берег. Сумка приземлилась на траву, и тогда Сабрина шагнула в сторону дерева. Маша и выдохнуть не успела, как она быстро и ловко перебралась на другой берег, ни разу не оступившись и не вскрикнув.
- Ну! - Подбирая с земли сумку, Сабрина нетерпеливо мотнула головой в сторону «моста». – Давай, что ты дрожишь.
Сумка начала давать на плечо. Маша сняла её и, представляя, как тяжесть потянет её вниз, к воде, швырнула на другой берег. Сабрина поймала сумку за широкий ремешок и бросила в куст ракитника. Она упёрла руки в бока и посмотрела выжидательно, исподлобья.
Маша вздохнула ещё раз и сделала первый шаг. Нет, ствол оказался сухим и вовсе не скользким, но и вода вдруг зашумела так близко, что ей захотелось лечь на живот и обхватить бревно руками и ногами, только чтобы не упасть. Маша сделала над собой ещё одно усилие и вторую ногу поставила на бревно – боком, чтобы надёжнее.
- Да не умирай ты там, - прикрикнула Сабрина, хоть кричать в лесу было нельзя.
Маша раскинула руки для равновесия, сделала ещё один шаг и ощутила, как подошва кроссовки скользит по гладкой молодой коре мёртвого дерева. Она взвизгнула, пока летела вниз.
С головой окунувшись в холодную воду, Маша сразу же вскочила и судорожно втянула воздух. С одежды и волос текла вода. Она стояла почти по колено в реке, и от холода уже сводило ноги. Первым делом она проверила на месте ли кольцо.
- Давай руку. – Сабрина спустилась по глинистому склону и потянулась к ней.
Маша, отфыркиваясь и тряся головой, как кошка, которую из ведра окатили ледяной водой, и так бы выбралась на берег, но помощь приняла. Так было надёжнее. Выйдя под летнее солнце из-под кустов ракитника и тени лип, она отжала воду с кончиков волос.
Плотные брюки промокнуть насквозь не успели, а вот футболку тоже можно было отжимать.
- Ты как, нормально? – с надеждой спросила Сабрина, выныривая из зарослей с двумя сумками на плече.
- Ничего, высохну, - с мрачным спокойствием отозвалась Маша. К её тону больше подошло бы «вот заболею и умру!», и ей на самом деле хотелось в полный голос сетовать на гадкую судьбу, но Маша только забрала у Сабрины свою сумку и упрямо пошла вперёд. Солнечное тепло понемногу отогревало её плечи, пошедшие мурашками.
Она искренне надеялась, что завтра не сляжет с простудой, но сегодня было ещё много дел, чтобы полностью отдаться переживаниям. Нужно было добраться, наконец, до Ведьминого Дома, и, судя по тому, как липы исходили на нет, снова уступая место соснам, место назначения было уже близко.
Сабрина напрочь забыла о привале, да и Маша, повздыхав, решила больше не предлагать. Она достала из кармана кольцо на цепочке и вытянула его перед собой на всё ещё дрожащей от холода руке. Рука тряслась, кольцо подрагивало, ветер холодом задувал под футболку и трогал цепочку. Все эксперименты оказались бесполезны.
- Если верить карте, мы выйдем как раз к каменному мосту, - выдала Сабрина, разворачивая карту прямо на ходу.
- Да, - подтвердила Маша. – Там случайно не написано, когда мы туда дойдём.
Солнце скрывалось за облаками, и в такие минуты ветер становится ещё холоднее, ещё настырнее, он лез под одежду. Вскоре Маша заметила, что янтарные стволы сосен здесь почернели у оснований, а разнотравье сменилось на покров из мха с редкими вкраплениями черники. Под блестящими, словно покрытыми воском листьями прятались фиолетовые аппетитные ягоды.
В другой раз она бы угостилась, но боялась потерять из виду Сабрину. Маша вспоминала походы с Денисом Вадимовичем. Он любил рассказывать о том, как по растениям можно понять, что произошло здесь несколько лет назад. По его словам, на месте недавнего пожара вырастает мох, потом мох сменяется другими растениями. Старые пожарища можно узнать по зарослям крапивы.
Место, в которое они шли, давно уже нельзя было отличить от остального леса внешне, но зато хорошо чувствовалось, как гуляет по нему магия, гуляет и тревожит подвешенное на цепочке кольцо.
Маша остановилась и, глубоко вздохнув, снова подвесила цепочку на двух растопыренных пальцах. Ветер тревожил кольцо, но теперь она ясно ощутило, как другой, куда более осмысленной силой, его повернуло в сторону и потянуло – вперёд и чуть влево. Кольцо застыло в неестественном для подвешенного предмета положении, дрогнуло и снова бессильно повисло на цепочке.
Впереди, за почерневшими стволами сосен виднелись сооружения из камня. Когда-то искусно сложенные башенки моста теперь превратились в груды камней, засыпанных жёлтой хвоей и оплетённых серебристой паутиной.
Болотинка здесь делала большой крюк и уходила далеко вправо, оставив под мостом свою старицу, как зверь – отгрызенную лапу в капкане.
- Почти пришли, - заметила Сабрина, сбавляя шаг.
От моста до деревни было ещё не меньше пяти десятков шагов, но, даже не обсуждая это, они обе понимали, что от моста продвигаться придётся очень осторожно. Если аномалия вчера разбушевалась насколько, что затянула Таю и Венку и не дала им найти обратную дорогу, то нечего даже надеяться, что сегодня Ведьма будет доброй и покладистой.
Не сговариваясь, они бросили сумки рядом со стволом сосны и дальше пошли налегке, Сабрина только прихватила с собой фотоаппарат. Теперь впереди шла Маша, вытянув вперёд руку с цепочкой. Кольцо дёргалось от магии, но не сильно, хоть и сложно было судить об этом на ходу.
Между камнями моста проросли травы и мох. Перед тем, как ступить на сырые от росы камни, Маша жестом остановила Сабрину и сама замерла, пристально глядя на кольцо. Оно тянулось вперёд, как будто заброшенная деревня притягивала его. Не ветер выл в ветвях сосен, а неприкаянная сила бродила здесь, заставляя клониться траву к земле. Маша сделала шаг вперёд, и кольцо тут же задёргалось, будто пытаясь вырваться из её рук. Она сильнее сжала цепочку и отступила.
- На мост нельзя.
- Но нам никак не пройти мимо.
Маша оглянулась: Сабрина с сомнением оглядывала болотце, которое осталось под мостом. На вид оно хоть и было мелким и безобидным, но лезть в чёрную воду не хотелось, да и гнилые брёвна, лежащие в нём, не внушали доверия.
- Всё равно придётся найти другой путь.
Маша спустилась обратно к зарослям ракитника и огляделась. Конечно, можно было попробовать перебраться через болото, например, по кочкам, но Маша и после прошлого купания ещё не успела обсохнуть. В обходи идти было куда дальше. Немного поколебавшись между тратой лишнего времени и риском, Маша выбрала последнее.
Она осторожно поставила ногу на первую кочку. Кольцо в руке вело себя тихо, как и положено кольцу, которое покачивается на цепочке от шагов хозяйки. Маша слышала сдержанное дыхание Сабрины за своей спиной.
Они застряли посреди болота – Маша только собиралась шагнуть дальше, как кольцо дёрнулось, едва не вырвавшись из её рук. Маша испуганно отступила назад и едва не налетела на Сабрину.

- Куда теперь? – поинтересовалась та.
- Похоже, под мост. Все остальные пути отпадают.
Шагая сзади, Сабрина размышляла вслух:
- Интересно, с чего это аномалия так разбушевалась? До Дома Ведьмы ещё топать и топать, а магия уже отсюда чувствуется.
Буркнув себе под нос что-то о том, что нужно было идти к Обвалу и не выдумывать, Маша продолжила путь: несколько секунд ожидания – не дёнется ли кольцо – шаг. Ещё секунда – ещё шаг.
- Там что-то есть, - выдала она неуверенно, так и не решившись шагнуть на трухлявое бревно. Маша пнула его, и дерево раскрошилось в месте удара. – Под мостом. Смотри!
В лесу нельзя кричать – она не забыла – только волнение пересилило на этот раз. Она привстала на цыпочки и тут же едва не соскользнула в воду: мокрый мох заскользил под подошвой.
- Ничего не вижу, - недовольным тоном возразила Сабрина. – Мост…
Мост снизу порос мхом и водорослями. Вода подточила его основание, и старые камни, казалось, раскрошатся под руками, только тронь. В тени под мостом застыла чёрная грязь.
- Ты с собой фонарь не взяла? – даже не надеясь на положительный ответ, спросила Маша. – Жалко. Смотри, вон там что-то белое.
Подстёгнутая своей догадкой, Маша рванула к мосту, уже не слишком глядя на кольцо. Иногда она шлёпала по воде. Здесь, оказалось, мелко, да и после недавнего купания стать мокрее она уже не могла.
Из-под моста ей навстречу вынырнул холодный ветер, дунул в лицо запахом плесени и тления и улетел в небо. Последний шаг Маша сделала осторожно – в полумрак, зачем-то вжимая голову в плечи, хоть арка моста была довольно высокой.
Она присела на корточки, рассматривая светлую тень в тёмной воде и тут же вскочила, шарахнулась назад и только чудом не рухнула в воду. В лесу нельзя кричать – чуть запоздало с её губ сорвался не крик, а невнятный хрип.
- Что такое? – ошарашено поинтересовалась Сабрина, удерживая её за локоть.
- Ох, Вселенский Разум, - выдохнула Маша, потирая лоб внешней стороной руки. – Ох… слушай, там…
Она сглотнула и снова шагнула вперёд. Ветер замер в небе, и как будто замолкли все птицы. Всё, что слышала Маша, это как колотится её собственное сердце. Она присела, как и секунду назад и повела ладонью над водой, словно хотела прикоснуться к ней, но никак не решалась. Моргнула.
И под толщей мутной воды увидела бледное лицо Таи. Широко распахнутые глаза казались тёмными, как и сама вода. Маша скользнула взглядом по её футболке вниз и поняла, почему тело не всплывает – чуть ниже груди его придавливало большим камнем, склизким на вид и поросшим водорослями.
- Нужно немедленно связаться с Горгульей!
Маша вздрогнула от голоса Сабрины и, обернувшись, увидела, что та подошла совсем близко и склонилась, упираясь руками в колени. Сощурившись, она рассматривала утопленницу.
- Да, да, - невнятно пробормотала Маша, хлопая себя по поясу. Она никак не могла найти рацию.
Рука Маши замерла, и она чуть склонилась вперёд, не обращая внимания, как покалывает, словно маленькими иголочками, затёкшие ноги. Тая, глядевшая на неё из-под мутной воды, вовсе не была утопленницей. Может быть, она пролежала в воде около суток, да и Маше до судмедэксперта было далеко, но тонкую синюю полоску на горле трупа она не могла не заметить.
Далеко, как будто в другой реальности, Сабрина говорила по рации. Как всегда, шипели помехи, и голос – строгий голос взрослой женщины – то и дело прерывался.
- Отойдите от моста немедленно, - приказывала она.
Шшшшхррр, - шипели помехи.
- Отойдите и дожидайтесь меня возле реки. Мы вас найдём. Ясно?
Не сказав друг другу ни слова, они выбрались из болота тем же путём, что и забрались в него, и быстро добрались до сумок, прошенных под кустами ракитника. Маша нашла бревно понадёжнее и уселась на солнышко, надеясь хоть слегка подсохнуть до прихода Горгульи.
- Откуда они придут-то? – нарушая шероховатое молчание, переспросила Маша.
Сабрина, сидя на другом конце бревна, в полоборота к ней, сосредоточенно кусала ноготь, глядя в сторону моста, хоть и вряд ли она могла что-то там различить. Мост давно скрылся за густой зеленью.
- Откуда я знаю, - буркнула она. – Может, где-то здесь и искали её.
Маша отвернулась. Молчать было лучшим выходом, чтобы не поссориться в очередной раз, она поняла это сегодня утром, когда сама едва не накричала на Льва, который случайно плеснул на неё водой. Она ощущала, что меняется и ничего не может с этим поделать.
- Эта практика меня с ума сведёт.
Поэтому она молчала, хоть Машу так и подмывало высказать Сабрине, что до Ведьминого Дома им сегодня добраться не суждено.
«Оглядывайся по сторонам, может, Таю увидишь».
Лучше бы она этого не видела.
- Демоны, - прошептала Маша, изо всех сил зажмурившись и утыкаясь лицом в подставленные ладони. Она не понимала, чего больше хочется: расплакаться или расхохотаться.

Долго размышлять не пришлось: справа захрустели ветки, и к реке первой выбралась Горгулья – короткие волосы, вечно перетянутые старой резинкой, растрепались, а взгляд как будто и правда стал каменным.
- Где она?
Маша вскочила на ноги так резко, что у неё закружилась голова.
Следом за Горгульей из-за деревьев вышли двое мужчин в одинаковых маскировочных костюмах. Маша рассмотрела на поясе каждого кобуру с пистолетом. Они действительно бродили где-то неподалёку, разыскивая Таю. Странно, что ни вчера, ни сегодня они не догадались заглянуть под мост.
- Там, - она невыразительно махнула рукой куда-то в сторону.
- Она под мостом, - отрезала Сабрина, выходя вперёд. – Там везде очень сильное поле, только по болоту и можно идти.
Лицо Горгульи ничуть не изменилось. Маше стало интересно, дрогнет ли на нём хоть один мускул, когда она увидит мёртвую Таю, но любопытство угасло так же быстро, как и все остальные чувства. Она снова опустилась на бревно и предоставила Сабрине разбираться с поисками.
- Хорошо. Ты покажешь нам, что вы там нашли, - распорядилась Горгулья.
Когда они ушли – на прощанье один из мужчин мазнул по Маше оценивающим взглядом - она не шевельнулась. Может, и следовало бы отправиться следом, и Маша даже подумала об этом, но её вдруг охватила слабость.
Она снова уткнулась лицом в ладони и слушала шум леса – секунда к секунде и он стал превращаться в шум моря, обволакивающий сознание сонным маревом. В сознании лениво бродили мысли.
Могло ли аномальное поле так расправиться с Таей просто за то, что она подошла слишком близко? Маша слышала, что Венка до сих пор не сказала ни слова о том, что же произошло вчера возле Дома Ведьмы. Её особенно и не допрашивали – тут даже слепому капитану дальнего плавания стало бы ясно, что девушка в шоке, и по стационару поползли слухи, что скоро Венку отправят в город, в больницу.
Могло ли быть так, что аномальное поле зацепило их обоих, только Венка отделалась легче по каким-то совершенно случайным причинам? Могло, конечно. Конечно, могло. И то, что Сабрина повела двоих боевиков к каменному мосту – уже тому подтверждение. Не могла же Тая сама упасть с моста, заползти под камень и притвориться мёртвой.
Память услужливо подсовывала сплетни, бродившие о полевой практике. Мало ли ужасов старшекурсники расскажут своим младшим товарищам, чтобы те от каждого шороха в лесу шарахались!
Её заставили очнуться приближающиеся шаги. Сабрина вернулась вместе с Горгульей – только вдвоём. Лицо преподавательницы стало ещё более неподвижным, только возле уголков рта залегло по две глубокие морщины.
- Так ладно, - произнесла она, остановившись в паре шагов от Маши. – Я только одного понять не могу. Вы что здесь забыли? С памятью у меня всё в порядке, так что можете не врать. Я прекрасно помню, что отправляла вас к Обвалу!
Кусая губы, Маша вскочила на ноги. Как оправдываться – она не придумала, хоть и было время. Но Горгулья и времени на оправдания им не дала.
- Всё, разберёмся потом. А сейчас шагом марш к стационару. И чтобы и носа сюда не совали. Ясно? Так, и кто додумался полезть под мост?
- Там был единственный путь… - заикнулась было Маша.
- Единственный путь для тебя, Орлова, вылететь из института, - отрезала та. – Я напомню тебе за зачёте, что ты не умеешь обращаться с кольцом. Там все пути, кроме одного этого были безопасными! А сейчас всё, отправляйтесь, видеть вас больше не хочу.

Спорить с ней хотелось меньше всего. Когда Маша накидывала на плечо ремешок сумки, когда она шла назад, снова вдоль берега Болотинки, она ощущала у себя на спине взгляд Горгульи и никак не могла избавиться от него.
- Так и объясни мне, чего тебя к Дому Ведьмы понесло? – вполголоса, как будто Горгулья всё ещё могла подслушать, спросила Маша, когда они уже отошли на приличное расстояние.
Сабрина молча пожала плечами.
Маша испытывала облегчение от того, что их приключения на сегодня почти закончены – дойти к Обвалу они сегодня уже не успеют, а дорога к Дому Ведьмы намертво перекрыта Горгульей. Поймает ещё раз за нарушением приказов – добьётся отчисления, эта истина казалась Маше абсолютной и непреложной. Хоть и задание осталось невыполненным, она испытывала почти радость. За деревянными стенами всё-таки было надёжнее, куда надежнее, чем на скользкой кочке посреди болота.
- Так почему? – повторила Маша упрямо. Упрямства ей было не занимать, как, впрочем, и Сабрине.
Та опять промолчала, притворяясь, что не расслышала.
- Да знаю я, почему, - хмыкнула Маша, прибавляя шагу. – Только не понимаю, неужели для тебя так важно всегда и во всём быть первой? Неужели это настолько важно?...

Часть 3. Поляна Фёдора

Утром Маша вышла на крыльцо и обнаружила там гостя. Лохматый белый пёс размером с телёнка грелся на солнышке и блаженно щурился. Дверь из-за него открывалась ровно настолько, чтобы Маша могла протиснуться – и все. Сдвинуть с места пса? Да легче получить зачёт у Горгульи.
- Эм, друг, - пробормотала она, осторожно продвигаясь вдоль стены, - ты не мог бы подвинуться? Я понимаю, что шесть часов утра и всё такое…
Пёс открыл один глаз и лениво повернул морду к ней.
- Ты с кем там разговариваешь? – донеслось из-за двери. На крыльцо выглянул Рауль. – Ого! Ей, шашлык!
Пес повернулся в его сторону и зевнул, выставляя на обозрение крепкие желтоватые клыки.
- Мощно, - прокомментировал Рауль и, на всякий случай, отступил назад.
Маша сползла с крыльца и обходными путями, через заросли кусачей крапивы, пробралась на поляну. Возле полевой кухни, где уже горел костёр, и что-то булькало в огромной закопченной кастрюле, стояли две дежурные девушки-первокурсницы. Рядом, за столом дремал парень, положив рядом с собой топор.
- Привет, а это чудо откуда пришло, не знаете? – Маша кивнула в сторону крыльца.
- Сами не знаем, - пожала плечами девушка с длинной косой – Маша постоянно забывала, как её зовут, то ли Алина, то ли Алиса. – Он, наверное, ещё ночью пришёл.
Маша оглянулась: пёс лежал на прежнем месте и, кажется, дремал, а у дверей стационара уже собралась целая компания.
- Да он безобидный! – крикнула в ту сторону Алиса-Алина, вытирая выпачканные в саже руки не менее грязным полотенцем. – Мы его вчерашней гречкой накормили. Бублик, иди сюда!
- Его зовут Шашлык, - донесся нестройный хор голосов со стороны крыльца.
Пёс встал и вразвалочку пошёл к костру.
- Так, и что здесь за цирк такой? – На крыльцо, вызвав мгновенное прекращение веселья, вышла Горгулья. Она поёжилась от утренней прохлады в наспех наброшенной на плечи куртке и укоризненно глянула на небо. С самого утра над стационаром собрались серые тучи. – И не вздумайте прикармливать мне тут это животное! Вы уедете, а я что с ним делать буду?
Она постояла на крыльце ещё с полминуты, оценивающе поглядывая на тяжёлые облака, и снова ушла в комнату.
Пёс, недалеко отойдя от крыльца, улёгся прямо в траву и снова прикрыл глаза, всем своим измученным видом показывая, как претит ему мирская суета. Маша опустилась на корточки и почесала его за ухом.
- Слушай, а всё-таки, откуда ты здесь взялся, друг?
Он благосклонно принял ласку, но даже глаз не открыл. Пёс выглядел ухоженным, и густая белая шерсть не свалялась колтунами.
Жилья в заповеднике не наблюдалось за много километров. Самая ближняя деревня, насколько Маша знала, находилась почти в целом дне пешего пути от стационара, на западе.
- Может, какого-нибудь лесника назначили? – сама у себя спросила она. – Хотя нет, вряд ли…
С тех пор, как существование аномалий признали, и заповедник стал опасной зоной, никаких лесников сюда не назначали, а тех, что были, отправили на почётную пенсию. Единственные, кто патрулировал лес несколько раз в году – специально назначенные боевики Центра, они и наблюдали за границами аномалий и ловили тех искателей острых ощущений, кого не остановили таблички с запретами на опушках.
«Значит, пёс принадлежит тому, кто зашёл в заповедник совсем недавно», - подумала Маша, поглаживая мягкую шёрстку на ушах собаки. – «Или… принадлежал?»
Она резко выпрямилась и отряхнула с коленок несуществующую грязь. К ней сзади подошла Сабрина.
- О, Маша и медведь. – Она задумчиво почесала в затылке. – Собирайся, нас Горгулья к Поляне Фёдора сегодня отправила, так что нужно выдвигаться, если хотим успеть до темноты.
- Нет! – простонала Маша. – Это же на самом краю заповедника.
Сабрина пожала плечами и отправилась к костру – инспектировать приготовление завтрака. Сегодня, как и всегда, она была настроена очень решительно.

Вчерашним вечером двое сотрудников Центра, которые приезжали на поиски Таи, уехали, забрав с собой её тело в чёрном мешке. Объявили официальное расследование или нет, никто не знал. По стационару, по примятой траве вокруг бродили сплетни.
Венку в город так и не увезли – она как будто бы начала приходить в себя и даже без напоминаний спускалась к обеду и ужину. Правда, пока что очень мало разговаривала.
Маша сама, выбравшись из комнаты в комариный гул лесного вечера, попыталась с ней завести беседу. Ничего не значащую болтовню о погоде и природе Венка поддерживала даже, как будто, с удовольствием, а вот после вопроса о каменном мосте замолкла, и Маша не смогла добиться от неё ни слова больше.
Когда она уходила, Венка ещё сидела на ступеньке крыльца, обхватив себя за плечи и глядя прямо перед собой. На её щеке утроились сразу три комара, а она не замечала.
Первокурсники рассказывали, днём она часто сидела на крыльце, отодвигаясь в сторону, как только кто-нибудь подходил к двери, или гуляла по лесу вокруг стационара. Далеко не отходила – то тут, то там мелькала её оранжевая футболка. Горгулья молчала, хоть другим студентам никогда не разрешала выходить в лес в яркой одежде.

Маша рассеянно сорвала ягоду одичавшей малины и сунула её в рот, шагая следом за Сабриной. Она пыталась вспомнить всё, каждую мелочь, сказанную или сделанную Венкой. Отчего-то ей казалось, что это обязательно прольёт свет на случившееся с Таей.
Вспоминалась разная ерунда: вот один из первых дней практики. Никто, кроме Маши даже не заметил, что Венка и Тая ушли со стационара, а они вернулись через полчаса из ближайшего сосняка с пакетом шишек. Потом весь вечер нанизывали их на нитку – даже иголку у Горгульи выпросили - и подвешивали на крыше полевой кухни.
- У меня столько идей, - рассказывала Венка, и глаза её светились от творческого возбуждения.
- Таких дурацких идей у всех завались, - усмехнулась Сабрина, усевшаяся с книжкой неподалёку.
Маша кусала губы, не зная, что и сказать. Красоты в гирляндах из шишек она не видела никакой, но, может, она чего-то не понимала в жизни?
Потом дни шли за днями, Тая и Сабрина бросались друг в друга колкостями, Венка выскабливала узор на деревянном столбе, поддерживающем крышу кухни, Машиным, между прочим, ножом, и затупила нож. Маша перечитывала учебник по ориентированию, наткнулась на смешное название растения, прочитала его вслух, а Тая обвинила её в грубости. Ничего особенного, обычная практика.
- Что-то ты сегодня тихая. – Сабрина даже остановилась и дождалась её, хоть и не в её правилах было болтать в то время, как они выполняют задания. – Что-то случилось? Э… я имею в виду, случилось что-то, о чём я ещё не знаю?
- Нет, вроде.
Маша смотрела только себе под ноги, пока сплошной ковёр их жёлтых хвоинок не начал прорежаться островками осоки – их путь снова пошёл к Болотинке. Сосны пахли смолой и ветром. Когда шум воды стал слышен, она нарушила молчание.
- Слушай, я тут подумала… Мне кажется, в заповеднике есть кто-то чужой.
Сабрина бросила на неё тревожный взгляд. Если бы она насмешливо хмыкнула, как тогда, высказывая Венке всё, что думает о её гениальных идеях, Маше стало бы спокойнее. Но Сабрина даже не подумала смеяться. Её губы дрогнули, но она ничего не сказала.
- Понимаешь, - продолжила Маша уже на полтона тише. – Во-первых, я видела на шее у Таи синюю полоску. Как будто её задушили. Аномалия может задушить человека, а потом засунуть под камень? Очень странно. Во-вторых, с чего бы вдруг аномалия так разбушевалась? Ну даже если они зашли чуть дальше… ну и что с того? Мало ли мы лезли, куда не нужно, и ни разу такого не случалось. Ну побушует поле, поломает деревья, постучит ночью по стенам. Всё! И потом, откуда взялась эта собака?
- Да, - негромко произнесла Сабрина. – Я тоже над этим думала. Только я подозревала, что это мог сделать кто-то из наших.
Маше стало нехорошо с самого утра: саднило горло, и голова была слишком тяжёлой. К тому же её знобило, и Маша сама не могла понять, то ли это ещё одно проявление простуды, то ли в лесу и правда стало холоднее. Но после слов Сабрины она забыла даже об этом.
- Почему… ты так считаешь? Зачем это им?
Представить, что Таю убил абсолютно чужой человек, монстр во плоти со своими монстриными мыслями, Маша могла, но то, что это сделал один из тех, с кем она уже два года встречается чаще, чем с родными – нет уж, на это её фантазии не хватало.
Сабрина привычно дёрнула плечом, дрогнули её волосы, собранные в хвост на затылке.
- Да понимаешь, я не могу строить таких логических умозаключений, как ты. Я просто чувствую, как вокруг всё изменилось. Как все вокруг стали напряжёнными. И подумала, что вдруг... Ведь это первое, что в голову приходит.
Маша не нашлась, что ответить. Даже при том, что Сабрина всегда списывала у неё контрольные по тем дисциплинам, которые требовали неординарного мышления, у неё была хорошая интуиция – интуиция воина, как она сама это называла.
- Да кому это нужно? И зачем? – возмутилась Маша, сама не понимая, чему. Ведь кто-кто, а Сабрина точно не была виновата.
Она даже успела подумать, что Горгулья и те двое наверняка знали, в чём дело, только не говорили, чтобы не посеять паника. Странным могло показаться например то, что после смерти Таи ничего в их жизненном распорядке не изменилось. Им просто сказали, не подходите, мол, к аномалиям. Скорее всего, ситуация уже была под контролем.
Но пёс – из нестыковок остался только он.

Если только не считать долгую и утомительную дорогу через молодой ельник и овраги, Маше из всех аномалий больше всего хотелось попасть на Поляну Фёдора. Никаких особенных ужасов об этом месте не смог рассказать даже Лев, но он-то просто не успел это сделать. Поэтому, лёжа в кровати после памятного костра и созерцая кромешную темноту, Маша представляла себе, какие же события могли разворачиваться здесь много лет назад.
Ей не давала покоя слышанная вполуха история о том, как в одиноком доме на опушке леса поселился домовой, который методично выжил оттуда всех хозяев – а некоторых даже убил, просто задушил во сне. А потом оставалось только перечислить отважных поселенцев, которые не раз и не два пытались укротить разбушевавшуюся силу, но все погибали.
Точкой в этой истории стало разрушение самого дома. А ещё легенда гласила, что на его месте не могли даже расти деревья, поэтому, когда лес начал наступать, получилась поляна. И её назвали по имени самого первого владельца дома – поляной Фёдора.
Маша всегда интересовалась домовыми и разными другими энергетическими существами, пыталась самостоятельно их изучать, за что несколько раз уже получала по шее от куратора группы. Она прекрасно видела, сколько в легенде нестыковок, но на то это и была легенда.

Тёмное двигалось с востока. Она тяжело сглотнула – опять саднило простуженное горло – и обернулась к тёмному еловому лесу. Там, как Маша и ожидала, никого не было, даже не шевелились лапы елей от ветра, потому что и ветра не было. Чугунные облака наползли и закрыли собой всё небо, и, хоть глаза давно привыкли к приглушённому солнечному свету, хотелось оглянуться через плечо: вдруг там застыла сгорбленная тень убийцы?
- Ты думаешь, это оно? – неуверенно спросила Сабрина, кивая на просвет между ёлками. Просвет просветом, но ближе они подходить не решались.
В еловом лесу не пели птицы. Кто знает, от предчувствия грозы или от того, как близко была поляна.
Маша привычно вытянула вперёд руку, позволяя кольцу свободно раскачиваться на цепочке. Оно и раскачивалось. Не так рьяно, как рядом с каменным мостом, но всё-таки вполне ощутимо. Так дёргает за руку домовой, когда понимает, что его чувствуют.
Сабрина переживала, потому что слишком уж быстро они нашли аномалию. Как по карте – ровно-ровно в том самом месте, куда поставила синий чернильный крест Горгулья сегодня утром. Сабрина не была уверена в успешном завершении задания, а Маша была, потому что сама уже на полдороги попыталась вызвать домового к разговору. Кольцо дёргалось, но он не отвечал.
А теперь с востока на них надвигалось нечто тёмное.

- Ближе мы всё равно не подойдём, - буркнула Сабрина, вынося окончательный вердикт. – Так что я фотографирую.
- Давай.
С неба упали первые капли дождя, когда Сабрина, на ходу пряча фотоаппарат в сумку, зашагала обратно. Ёлки провожали их полной тишиной, и всё-таки у Маши на мгновение замерло сердце, когда снова она ощутила, что на них движется чужеродная сила.
Кольцо на цепочке дёрнулось, как сумасшедшее. Возвращаться приходилось как раз на восток.
- Слушай, а другой дорогой мы не пройдём? – спросила она, замечая, как голос начинает тревожно подрагивать.
- Перестань, - отмахнулась Сабрина, - здесь самый короткий путь. Не хочу заночевать в лесу.
Маша поплелась следом, чувствуя, как от прохлады опять закладывает нос и начинает ныть горло. Определённо, вчерашнее купание не прошло для неё бесследно. Дождём запахло так сильно, что незаметным стал даже горьковатый запах смолы.
- Вот сюда бы мы повернули, если бы шли к обвалу. – Через несколько минут молчания Сабрина махнула рукой вправо.
Маша обернулась туда: ели переплетались ветвями так, что лезть через них – только с закрытыми глазами, но посередине была хорошо заметна просека – траншея в светлом песке, даже не поросшая травой.
- Стой, мне кажется, кто-то идёт, - прошипела Маша, хватая Сабрину за рукав.
Они обе замерли и прислушались. Шумел дождь, и где-то скрипело надломленное дерево.
- С чего ты взяла? – Сабрина нахмурилась.
Маша в ответ только мотнула головой.
- Кто пошёл сегодня к Обвалу? Кажется, Лев и Тимур, да?
- Наверное.
Теперь Маша отчётливо слышала шаги. Это было не муторное ощущение преследования, не дыхание за левым плечом, это был звук шуршащих о ковёр из хвои подошв. Уже близко.
- Кто-то идёт, да? Может, парни?
Сабрина кивнула – теперь слышала и она, и лицо её становилось сосредоточеннее с каждым мгновением. Вот губы сжались в тонкую ниточку.
Маша и сама знала, что сказала глупость – просто от испуга не нашлось других слов. Никакие это были не парни, конечно. Даже при всей молчаливости Тимура и назойливости Льва они бы топали в совершенной тишине, не перекидываясь даже дежурными фразами.
Нет, к ним шёл кто-то, кто предпочитал путешествовать в одиночестве.
В лесу очень просто понять, что ты не один в еловой чаще. Хрустят сухие ветки под ногами, как-то по-особенному начинает шептать ветер. Замолкают птицы и с шумом срываются с веток к небу. В лесу всегда ясно, когда рядом с тобой ходит чужак.
- Уходить уже поздно, - быстро заговорила Сабрина, с чуть приглушённого тона скатываясь на шёпот. - Скорее всего, он нас уже…
- Девочки! Постойте, я хочу у вас спросить. Девочки!
- Ну вот, - выдавила из себя Маша.
Из ельника на песчаную просеку вывернул мужчина. Неопределённый тип – среднего роста, в чёрных брюках и серой футболке, с насмешливым прищуром глаз. И ни сумки, ни рюкзака за спиной – будто вышел прогуляться вокруг дома.
- Здравствуйте, - улыбнулся он, как только подобрался поближе. – Уже подумал, что не догоню вас. Послушайте, девочки, вы не видели тут собаку? У меня пропал пёс, белый, большой…
Разглядывая их лица, незнакомец улыбнулся ещё шире.
- Нараджо совсем безобидный, хоть по виду и не скажешь. Если увидите его…
- Он пришёл к нам на стационар, - выпалила Маша, не успев придумать пути к отступлению. – Там.
Она махнула рукой неопределённо, в лес, но мужчина сразу же повернул голову, словно собирался увидеть среди елей резвящегося пса.
- Тут долго идти. Вы знаете дорогу? – Машу уже несло, и она делала вид, что не замечает возмущённых взглядов Сабрины.
- Нет, но… Я мог бы рассчитывать на вашу помощь? – он говорил совсем не как житель ближайшей к заповеднику деревни, его речь больше подошла бы великосветскому обществу, чем очереди перед продуктовым магазином.
Маша прикусила язык – но уже слишком поздно.
- Вообще-то, - пролепетала она. – Мы как раз туда идём.
- Отлично, девочки, - ещё больше обрадовался он, как будто бы и не замечая смятение на лицах своих собеседниц. – Вы же студентки, да? Слышал, что-то такое я слышал. Да, забыл представиться. Меня зовут Эйтоур.
Он глянул на Машу, ожидая ответного жеста дружелюбия, а прищуренные глаза смеялись.
- Маша, - выдала та, не вполне соображая, что делает.
- А твоя напарница?
- Сабрина, - похоронным голосом отозвалась её подруга.
- Ох, зачем же обманывать? – Его брови в гримасе огорчения сошлись на переносице. – Ну да Вселенский Разум с вами. Идёмте, а то дождь начинается.
Они переглянусь, и во взгляде Сабрины Маша прочитала ту же самую мысль, которая возникла у неё в голове на секунду раньше. Она поняла, что перед ними не человек.
Маг.

- Ты с ума сошла, да?
За стационаром было тихо и сыро. От дождя промокли брёвна и скамейка, трава прибилась к земле, и даже лес шумел по-другому, сонно и недоверчиво.
- Какого демона ты его сюда притащила? – Сабрина схватила Машу за плечи и встряхнула, так что у той клацнули зубы.
Она видела потемневшие глаза подруги прямо перед собой и хотела только сжаться в комок.
- Подожди, - проговорила Маша через силу.
- Ты притащила мага на нашу базу, понимаешь? Ему теперь нас переубивать – как нечего делать.
- А что я должна была ему сказать? – с отчаянием выкрикнула Маша.
Они не сговаривались, просто одновременно решили, что нашедшийся посреди леса Эйтоур и был тем самым злодеем, который задушил Таю. И как раз в эту секунду, когда сердце, казалось, стучало в голове, Маша ничуть не сомневалась в его виновности.
- А ну-ка разошлись в разные стороны! – С заднего крыльца, где дверь запиралась на ржавый гвоздь, в мокрую траву спрыгнул Рауль. – Чего разорались?
Он подскочил и оттолкнул их друг от друга. По инерции Маша шагнула назад и спиной приложилась об дерево.
Сабрина тяжело дышала, и на лицо ей упала выбившаяся из-под резинки прядь.
Идти несколько часов под проливным дождём по лесу в компании с магом, от которого не знает, что ожидать в следующую секунду – то ещё приключение. Сабрина всю дорогу молчала, до крови кусала губы и высказалась только потом, когда увела Машу за стационар, чтобы никто не услышал их разговора.
- Так, и что это вы не поделили, позвольте поинтересоваться? – Рауль упёр руки в бока, переводя взгляд то на одну, то на другую.
- Он ещё там? – Сабрина дёрнула головой в сторону поляны перед стационаром.
- Кто? – Он сунул руки в карманы и оглянулся, будто мог рассмотреть, что там происходит, на поляне. – А, да вроде бы собирался уходить. Забрал собаку, поболтал с Горгульей и пошёл. Он тебя так волнует?
- Ещё бы, - взмахнула руками Сабрина.

С крыши над крыльцом падали капли, выбивая крохотные лунки в утоптанной земле.
- А ты, выходит, уже… возишься с молодняком. – Он улыбался.
Он улыбался всегда: когда тащился под дождём по развороченным остаткам леса, когда вполголоса бормотал смертельные заклинания, когда закрывал глаза мёртвому напарнику. Татьяна помнила – он всегда улыбался.
- Как видишь.
- М-да. А была таким бойцом. Жалко, что ни говори.
Они стояли на крыльце и смотрели на капли. Горгулья улыбалась, сама не понимая, зачем. Видимо, переняла манеру разговора от него.
- Эйтоур, ты нашёл свою собаку? Забирай её и иди. А то до темноты не успеешь. – Она ощутила, как дёрнулись уголки губ – улыбка сразу же превратилась в насмешливую гримасу.
- Да, спасибо за гостеприимство, - он церемонно кивнул-недопоклонился. – Нараджо, ко мне! Идём домой, мой хороший.
Из-за угла дома выпрыгнул белый пёс. Он звонко клацнул челюстями, пытаясь поймать мошку, и радостным галопом бросился к хозяину, так, что вислые уши запрыгали вверх-вниз. Маг спустился по ступенькам на сырую траву и, помедлив, обернулся.
- И всё же, это глупо, согласись. Людям нас не победить. Ну да, потерпели мы пару разгромов, но поверь, пройдёт всего несколько лет, и ваш мир перестанет быть вашим. Кто его будет защищать? Вот эта мелочь? – Он махнул рукой в сторону дежурных, домывающих посуду в большом тазу.
- Эта мелочь вырастет, Эйтоур, - мягко отозвалась Горгулья. – А ты постареешь.
- Посмотрим, посмотрим, - вздохнул он, поднимая взгляд на темнеющее небо.
Горгулья обернулась. Справа, там, где столетняя липа закрывала окно в спальне девушек, стояла Венка – в своём непонятном трансе она перебирала собранные в пригоршню шишки. Вот она вздрогнула, будто услышала крик, и зашагала к крыльцу.
- Ну тогда спокойной ночи, - улыбнулся на прощание Эйтоур и пошёл прочь – к старому дому лесника, к запущенному малиннику, чтобы около полуночи миновав Обвал, выйти к своему дому на окраине деревни.
Как в старые времена.
То, что произошло потом, застало врасплох всех. Пёс, покорно семенивший за магом, вдруг вскинулся, и шерсть на его загривке встала дыбом. Он бросился назад, а Эйтоур только и успел, что растерянно оглянуться, как пёс в два прыжка миновал всё то расстояние, что разделяло его и Венку.
Девушка не успела отскочить, она только выронила от неожиданности шишки и закрыла лицо руками.
- Убери свою собаку! – рыкнула Горгулья, вихрем слетая с крыльца.
Но пёс не бросился на Венку. Припав к земле, он зашёлся лаем, скалил желтоватые клыки и не двигался с места, хоть маг уже дважды позвал его.
- Пошёл прочь! – она толкнула девушку назад и встала, загородив её собой.
Венка взвизгнула от запоздалого испуга. Пёс замолк, когда Эйтоур, наконец, добрался до него и схватил воздух над его загривком.
- Идём, дружище. Напугал девочку! Что это на тебя нашло сегодня, а?
Хмурясь и бормоча что-то в полголоса, маг оттащил пса в сторону и повёл его к лесу, так ни разу и не обернувшись на оставленных в недоумении людей.

Маша бросилась к нему под дружное изумлённое молчание Рауля и Сабрины, когда спина мага почти скрылась в зарослях малины и за подкопченным боком дома лесника.
- Подождите! Ну постойте, а…
- Что такое, Маша? – Очередная безмятежная улыбка в её адрес.
Пёс присел на траву рядом с ногами хозяина и посмотрел на неё – тоже очень внимательно и заинтересованно.
- Я должна вас предупредить кое о чём. – Она переступила с ноги на ногу.
Солнце скрывалось за лесом, и темнело так стремительно, что вот уже нельзя было разглядеть, какого оттенка цветы у них под ногами.
- Предупреждай, раз должна, - спокойно отозвался маг.
Маша преувеличенно нервно дёрнулась, оглянулась назад: там текла привычная вечерняя жизнь, смазанная разве только тем, что на ступеньках крыльца сидела перепуганная рыдающая Венка.
- Можно? – Маша шагнула к нему поближе и привстала на цыпочки, чтобы прошептать прямо в ухо. – У нас тут маньяк по лесу бродит.
Эйтоур даже чуть наклонился к ней и удивлённо приподнял брови.
- В самом деле?
- Да, - уже обычным голосом, серьёзно и непреклонно подтвердила она, будто сама видела этого маньяка, притаившегося у чёрного входа. – Одну девушку убили. Представляете? Так что лучше вам быть поосторожнее.
- Интригует. Что же, спасибо за предупреждение. Но раз маньяк… почему вы всё ещё здесь?
Маша пожала плечами, состроив такое лицо, по которому без труда можно было прочитать «Да кто же разберёт эту Горгулью» даже в полумраке.
- Что же… - повторил маг, отступая на шаг назад. – Берегите себя тогда.
Он усмехнулся и, отойдя на несколько шагов, вдруг обернулся и махнул ей рукой. Просто так, на прощание.
…- Окончательно свихнулась, да? – прошептала Сабрина, как будто маг всё ещё мог их подслушать, хоть за стационаром в сумерках комары гудели так, что их не могла подслушать даже Горгулья.
Рауль тёр лоб с такими усилиями, будто собирался протереть в нём дыру.
- Да послушайте! – Маша опустилась на сырое бревно. – На нём была ленточка.

- Что ещё за ленточка? – осторожно поинтересовалась Сабрина, будто боясь спугнуть остатки её разума.
Маша шумно выдохнула и отвернулась. За почерневшими стволами деревьев кое-где виднелось тёмно-синее небо.
- Помнишь, когда мы искали Демонову Дыру, я хотела пойти в другую сторону? Я там на ветку повязала ленту. Я так делаю, когда хожу по лесу одна. Ну, чтобы не потеряться.
- Подожди, - перебила её Сабрина. – Зачем там была лента? Что-то я уже ничего не понимаю.
- Просто я не была уверенна в том, что мы выбрали правильную дорогу, и отметила то место. Ну да не важно. Теперь эта лента была на шее у мага. Это вам о чём-нибудь говорит?
Сабрина с Раулем переглянулись.
- Хочешь сказать, что он бродил по всему лесу? – выдал, наконец, он, присаживаясь рядом на бревно.
- Хочу сказать, что он следил за нами. Может быть даже – за каждым из нас. Представьте, ходил со своей собакой… - Вставшая в воображении картина показалась Маше слишком жуткой, чтобы описывать её вслух, и она только прерывисто вздохнула.
- В общем, нужно рассказать всё Горгулье, - сказал Рауль. – Пусть она делает с ним, что хочет.
От усталости или от того, что она действительно сильно нервничала, шагая несколько часов бок обок с магом, который при желании мог убить её одним заклинанием, Маше мерещились чёрные жуки, пляшущие перед глазами. Перед тем, как подняться на ноги, она сильно зажмурилась и потрясла головой.
- Да, пойдёмте. Может, хорошо, что он пока недалеко успел уйти.
Уйти. Произнесённое вслух, слово зазвучало совсем по-другому, чем в её голове за секунду до этого. Уйти. А правда ли маг ушёл? И что заставило его выйти на всеобщее обозрение? Уж не то ли, что он собирался дать им понять, кого тут стоит бояться?
Может, он собирается бродить вокруг стационара, пока не найдёт себе очередную жертву!
У Маши по спине побежали мурашки. Она уже собиралась высказать все свои подозрения Сабрине и Рарулю, как со стороны крыльца до них донеслись неясные выкрики и хлопки дверями.
…В сумерках она почти налетела на угол дома, пока бежала к поляне. Маша остановилась в десятке шагов от крыльца, а Рауль и Сабрина замерли рядом с ней.
На крыльце, как статуя на каменном пьедестале, стояла, уперев руки в бока, Горгулья. Перед ней сгрудились студенты, а в центре стоял потрёпанный и весь какой-то поникший Лев.
- Да вы что, сговорились все? Вы что, под трибунал меня хотите подвести? Почему ты не вызвал меня днём, когда он пропал?
- Я потерял рацию. Долго искал её, а потом решил идти назад, - глухо бормотал Лев, отводя взгляд в сторону.
- Он потерял рацию! – Горгулья воздела руки к небу, как будто просила сил у Вселенского Разума, чтобы пережить неимоверную тупость своих студентов. – А голову ты не потерял?
Маша толкнула локтем Сабрину.
- Слушай, что, Тимур пропал, да?
- Похоже на то, - так же шёпотом ответила она.
Испуганно зашумел лес, и Маша сразу вспомнила, как по песчаной просеке со стороны Обвала шёл маг и улыбался им такой приветливой улыбкой, за которую хотелось продать душу.
- Татьяна Альбертовна, - вскрикнула она, сама от себя не ожидая таких высоких нот. – Нам нужно вам кое-что рассказать.

Маша ещё никогда не видела её уставшей. Именно так, не мрачно-отрешённой, а именно уставшей и осунувшейся в свете единственной свечи, которая роняла белые восковые слёзы прямо на журнал успеваемости.
- Нет, ребята, - покачала головой она. – Я понимаю, что вы всё сами видели и сами сделали выводы. Но всё-таки я уверена, что он ничего подобного не делал.
В тёмной комнате блики света скользили по протыканным утеплителем брёвнам, по видавшему виды столу, по её рукам – сложенным на коленях и неподвижным.
- Ну почему? – Маша от возмущения хлопнула ладонью по столу. – Почему тогда он ходит по всему лесу и следит за нами? Хотите сказать, совершенно случайно гулял?
Она сидела на краешке предложенного стула и ощущала, как тяжело вздыхает рядом Сабрина – она-то уже почуяла провал операции, и от скептических выпадов её удерживала разве что близость Горгульи.
«Да ничего она не сделает!»
«Разве не ясно было сразу?»
«Демоново равноправие, передушить этих магов давно пора».
Маша так и чувствовала, как все эти мысли одна за другой, хороводом кружились в голове её подруги.
Чуть поодаль, подперев плечом дверной косяк, стоял Рауль и носком ботинка трогал стену, как будто собирался раскопать в ней что-то интересное.
- Это долгая история. Сейчас нет времени… Просто примите к сведению, что он никого не убивал. – Горгулья поднялась на ноги, давая понять, что разговор закончен, и её решение не обсуждается. – Нужно идти на поиски. Девушки, а вы можете заняться написанием отчёта, потому что завтра вы, в отличие от всех, пойдёте на последний объект. И не нужно мне тут делать жалобное лицо. Никто вас взашей не гнал к Дому Ведьмы!

Пламя свечи дрожало, и в тёмном стекле отражался не один огонёк – целая вереница. Маша безжалостно стучала карандашом по краю стола и постоянно вертелась: входная дверь хлопала, впуская в дом то парочку первокурсниц, то хмурую Лялю, намокшую под дождём.
Столов в спальнях не было предусмотрено, поэтому с отчётом они пришли в коридор. Здесь в один ряд возле стены выстроились парты, списанные, видимо, из института, и пластиковые стулья, как в уличных кафешках.
- Может, хватит трясти стол? Я здесь вообще-то пишу наш отчёт. – Сабрина подняла голову от тетрадного листка и испытывающе посмотрела на Машу.
Та вдруг осознала, что в довершении ко всему прочему, подпинывает ножку стола, и усилием воли заставила себя прекратить.
- Знаешь, мне всё это очень не нравится, - в очередной раз сказала она. – Очень! Я не понимаю, почему…
Дверь опять хлопнула. На этот раз, сбежавший от дождя в полумрак коридора, на пороге оказался Денис Вадимович. Он снял капюшон дождевика, напоминающего плащ-палатку, и потоптался ещё немного, протирая очки и оставляя на деревянном полу большие тёмные пятна.
- Девочки, у вас свечки ещё одной нет? У меня совсем догорела. - Близоруко щурясь, он подобрался к их столу.
Маша молча протянула ему запасную – ещё целую, не поломанную и белоснежную, от удивления даже забыв, что такое «жалко».
- Спасибо.
Денис Вадимович скрылся в преподавательской комнате, и Маша ещё с секунду созерцала дверь, обитую утеплителем.
- А что он делает-то? Разве он не ушёл с Горгульей и парнями искать Тимура?
- Как видишь, - отмахнулась Сабрина, снова принимаясь за отчёт – клеточки заполнялись аккуратными мелкими буквами.
Маша сидела, как на иголках. За тёмным стеклом ей мерещились силуэты, и казалось, что в лесу нет-нет, да раздастся собачий лай, хриплый и заливистый. Комок макарон, проглоченный за ужином, лежал в желудке мёртвым грузом и хорошо, что ещё не просился наружу.
- Слушай. – Маша поднялась и, пройдя по коридору взад-вперёд, остановилась перед бутылкой с минеральной водой. Выпив за сегодняшний вечер половину, она уже убедилась, что от неё не легчает, и даже комок макарон не проталкивается подальше. – Я схожу наверх, ладно? Ты с отчётом без меня справишься?
- Я буду очень стараться, - буркнула Сабрина, не поднимая взгляда.

- Он не умеет разговаривать, - заявила Сабрина, не заботясь о том, что Тимур прекрасно слышал их разговор.
Но он даже не оторвался от книжки о психологии маньяков. Рядом, по столу прямо перед ним прыгала пёстрая птичка и склёвывала крошки от печенья.
- Отстань от человека, сами справимся. – Я потянула Сабрину за руку, но та и не думала уходить.
- Тимур, слушай. – Она села на стул напротив и, вцепившись двумя пальцами в корешок его книжки, потянула на себя. – Нам нужна твоя грубая мужская сила. Нужно дров наколоть.
Он поднялся, аккуратно заложив страницу сложенным вдвое тетрадным листком, и пошёл к поленнице. Сабрина задумчиво смотрела Тимуру вслед, как будто видела его в первый раз.
В аудиториях института Тимура тоже никто не замечал, пока в конце первого семестра не выяснилось, что он – единственный, кто смог составить конкуренцию отличнице-Сабрине.
Тимур сидел всегда за последней партой, тихонько перелистывал лекции и, говорят, даже иногда здоровался с одногруппниками. Но очень тихо.
Тая с Венкой хихикали за его спиной – он не умеет разговаривать. Парни его не замечали, не со зла, а как будто понимая, что так будет проще всем. Преподаватели сдержанно хвалили. Сдержанно, словно бы сомневались, существует ли он на самом деле. И исподтишка обводили аудиторию взглядом, называя его фамилию – вдруг всё же посчастливится узнать, какой он из себя. Но Тимур не поднимал головы, даже когда к нему обращались.

Маша поднялась по крутой деревянной лестнице и стукнулась в спальню парней. Ей никто не ответил. Света, который лился из коридора, едва хватило на половину лестницы, и теперь Маша в кромешной темноте шарила руками в поисках дверной ручки.
- Кто здесь? – послышался приглушённый голос из комнаты.
- Это я. Можно с тобой поговорить? – попросила Маша.
Дверь открылась. Света в спальне и правда не было, но её глаза успели привыкнуть к темноте, так что она различила тёмно-синий прямоугольник открытого окна, из которого тянуло свежестью, и чёрный силуэт.
- Лев… э, я на счёт Тимура. - Она боком протиснулась в приоткрытую дверь и едва не сшибла с тумбочки бутылку с водой – та опасно закачалась.
- Проходи, - угрюмо, видимо, понимая, что от Маши ему деваться некуда, буркнул Лев, на ходу подхватывая бутылку, и сел на кровать. – Знаешь, я, наверное, уйду.
Она опустилась на соседнюю. В темноте не видно было глаз и выражения лица. В темноте она только могла слышать его тяжёлое дыхание. Действительно тяжёлое, будто каждую секунду у него перехватывало горло и не хватало воздуха.
- Куда уйти? – не поняла Маша.
Идти со стационара было особенно некуда, только в одну сторону. Если сможешь правильно выбрать направление, то часа через три окажешься на грунтовой деревенской дороге. Там ходит автобус – раза два в день, а иногда – и раз в два дня. Очень повезёт – доберёшься до станции, а там, смотри, ещё пять часов на электричке. Это уже и не много, если вспомнить, сколько пришлось топать по бездорожью.